Сказание о борисе и глебе характеристика бориса. Лекция: Сказание о Борисе и Глебе». Характер святости князей-братьев, мотивы канонизации. Структура памятника, особенности психологизма
«Сказание о Борисе и Глебе» – просто сборник фактов, увлекательные байки или же особо чуткое видение мира, окружавшего автора? Поговорим об этом в статье!
Сказание о Борисе и Глебе: о сухой фактографии
Перво-наперво, постараемся отжать из летописей и иных источников сухие факты. Что мы точно знаем о Борисе и Глебе? Крайне немного.
Знаем, что были они сыновьями Владимира Святославича, предположительно – старшими, то есть среди претендентов в очереди на великокняжеский престол занимали первые места. Видимо, именно оттого в междоусобице, разразившейся между братьями после смерти отца, первыми и погибли.
А может быть – погибли просто оттого, что, в отличие от других братьев, за власть не боролись и сопротивление не оказывали. В то время как их брат Ярослав (будущий Ярослав Мудрый), согласно «Повести временных лет», был гораздо более воинственным и, отстаивая право не платить Киеву дань, в 1015 году собирался воевать даже с собственным отцом.
Вообще надо сказать, что точных лет рождения никого из сыновей Владимира мы не знаем, однако уделы, которыми владели Борис и Глеб – Ростов и Муром соответственно – свидетельствуют о том, что были они скорее младшими.
Киевская летопись упоминает также, что Борис рождён «от болгарыни». В более поздней традиции «болгарыню» благочестиво отождествляют с христианской женой Владимира царевной Анной, сестрой Василия II Болгаробойцы. Однако отождествление это – натяжка: древнерусские памятники упоминают Бориса и Глеба в числе сыновей Владимира от языческих жён. А вот потомков князя от Анны «Повесть временных лет» не знает совсем. Да и зачем давать потомку крещёных греков языческое имя Глеб (имя Борис к тому времени вошло в болгарские святцы)?
Возможно, языческое многожёнство Владимира во многом обусловило и натянутые отношения между его отпрысками. Система престолонаследия в Древней Руси первых веков была родовой, когда имущество отца делилось на всех сыновей по старшинству, отцовский же престол доставался старшему брату.
В случае же с сыновьями Владимира фактически сразу образовалось несколько самостоятельных династических ветвей. Одна из них – полоцкие Изяславичи или Рогволодовичи – тут же обособилась, другие начали борьбу за власть между собой.
По сообщению большинства источников, Борис и Глеб были убиты в 1015 году Святополком, фактическим сыном Ярополка, старшего брата Владимира, на беременной жене которого Владимир женился.
Чуть позже Святополком был убит ещё один сын Владимира – Святослав. Потом за смерть братьев начал мстить Ярослав Владимирович, который в 1019 году убил Святополка в Битве на Альте. Впрочем, некоторая часть исследователей предполагает, что отношения между участниками конфликта были сложнее.
О важности канонизации Бориса и Глеба
Смерть Бориса и Глеба, отказавшихся нарушить принцип послушания старшему, – ведь после смерти Владимира Святополк занял место отца – была воспринята как мученическая. Более того, братья, по-видимому, стали первыми русскими святыми, канонизацию которых официально признал Константинополь.
Они не были первыми по времени подвига (таковыми считаются Феодор Варяг и его сын отрок Иоанн, погибшие в Киеве ещё во времена язычества Владимира), ни первыми по статусу (однако равноапостольных Ольгу и Владимира Константинополь не признал, поскольку собственные святые такого ранга слишком возвысили бы епархию вчерашних язычников). Значение Бориса и Глеба в другом – они фактически положили начало восточнославянским святцам.
Наличие собственных святых укрепляло статус епархии, наличие канонизированных родственников – статус династии Рюриковичей. Отсюда логично предположить, что Рюриковичи канонизации святых братьев всячески способствовали. Правда, поскольку святые Борис и Глеб не упомянуты в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона, почитание их скорее всего началось всё-таки не при самом Ярославе, а при Ярославичах, то есть в 1060-е.
О столь важных святых, какими были Борис и Глеб, в Древней Руси почти одновременно было составлено несколько произведений: «Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба», летописная повесть, вошедшая в состав «Повести временных лет». Позже возникли многочисленные проложные сказания, паремийные чтения, похвальные слова и церковные службы. Однако самое знаменитое из древнерусских произведений о святых братьях – «Сказание о Борисе и Глебе».
Что хотел сказать автор?
Мы подходим, наверное, к самому интересному вопросу – стоит ли произведения древнерусских авторов рассматривать как простое собрание фактов? Нет. Стоит ли, в таком случае, рассматривать их как «байки»? Тоже нет. Древнерусские произведения отражали мир таким, каким понимали его древние авторы. Так возник своеобразный писательский приём, который Дмитрий Сергеевич Лихачёв назвал «литературным этикетом».
По мнению знаменитого учёного, древние книжники представляли себе мир как некий неизменный заведённый Богом порядок. Соответственно, всех действующих лиц в нём можно было поделить на несколько ролей: праведник или грешник, святой, военачальник, достойный образцовый князь или недостойный князь-предатель – это перечень лишь самых частых.
Соответственно, автор древнерусского произведения не пытался просто отобразить факты (хотя и не прибегал к откровенному вымыслу. Привычные нам по литературе Нового времени вымышленные персонажи появятся в литературе Древней Руси веке в XVII). Древнерусский автор оценивал каждого героя и изображал персонажа в его роли.
И неважно, если иногда приходилось позаимствовать, например, поступки одного святого и приписать их другому, или выделить в разных персонажах сходные черты там, где автору Нового времени интересны были бы, наоборот, разные. Ведь каждый герой, по мнению древнего книжника, выполнял свою жизненную задачу, а способность читателя извлечь из рассказа поучение была важнее жизненной правды в мелочах.
Итак, в Древней Руси идея была важнее факта и типаж важнее героя. Но даже и при таком понимании роли книжности у сочинителя оставалось в распоряжении немало литературных приёмов – например, трактовка поступков героя, а ещё – аллюзии, когда в тех или иных исторических событиях читатель узнавал тот или иной «вечный» сюжет – библейский или мифологический. Впрочем, факты книжник тоже не игнорировал, а просто отбирал то, что вписывалось в актуальную для него схему.
При этом стоит признать: древняя литература очень непроста. Мы плохо представляем себе круг чтения тогдашних книжников, не умеем с такой свободой узнавать библейские сюжеты. Летописи со временем переписывались в своды, так что сложно сказать, «чей» летописец создавал тот или иной сюжет, а ведь текущие отношения с патроном летописца тоже могли повлиять на оценку героя. Так, например, в разных древнерусских летописях есть два диаметрально противоположных описания князя Игоря Святославича – того самого, который стал персонажем ещё и знаменитого «Слова о полку Игореве». К тому же уровень мастерства древних авторов и конкретный набор используемых ими приёмов очень менялся от эпохи к эпохе.
Так что во многом древние тексты – это головоломка, ключ от которой утерян, и восстановить его могут попытаться лишь те исследователи, чей книжный опыт и кругозор будет отчасти сопоставим с самими авторами прошлых веков. И ведь скрытая образность древнерусских памятников – это только одно из направлений для исследования.
«Сказание о Борисе и Глебе» – психология праведника. Князь Борис
Жанровым образцом для автора «Сказания о Борисе и Глебе» послужил, очевидно, особый тип греческого жития – мартирий. Именно поэтому автор не рассказывает обо всей жизни своих героев от рождения, но создаёт повествование только о их гибели.
Ещё одна отличительная особенность «Сказания» – глубокий психологизм. Здесь много эмоций, и герои постоянно произносят пространнейшие внутренние монологи. Пожалуй, настолько подробно к внутреннему состоянию героя русская литература вновь обратится веке в XVIII. Правда, в случае со «Сказанием» мы должны признаться: монологи героев здесь вымышлены автором, ведь достоверно знать, о чём думали князья, он не мог. А вот о чём положено было думать идеальным князьям, представлял вполне.
Два образа «Сказания» очевидно контрастируют между собой. Старший Борис здесь хоть и плачет, размышляя о своей будущей смерти (о которой он словно бы заранее знает), но его мысли больше напоминают поучения с библейскими цитатами. Отвергает Борис и предложение дружины, которая изъявляет готовность пойти на Киев и добыть своему повелителю отцовский престол.
Убийцы застают отпустившего дружину князя одного ночью в шатре; Борис молится. Дальше, видимо, желая подчеркнуть для читателя благоверие князя и ещё более заставить сопереживать происходящему, автор допускает явную несообразность. Пока убийцы ходят вокруг княжеского шатра, не решаясь войти внутрь и исполнить задуманное, Борис успевает прочесть утреню и канон. Много веков спустя такой литературный приём с замедлением времени назовут ретардацией.
Но даже и самый напряжённый момент повествования автору, очевидно, хочется продлить, поэтому Бориса в его рассказе закалывают трижды. К тому же повествование об этом неправдоподобно затянувшемся убийстве прерывается то проникновенной речью жертвы к нападавшим, то отступлением о печальной участи княжеского отрока Георгия, то краткой ремаркой о судьбе дружины.
Составители мартириев считали, что сопереживание святым заставит читателей задуматься о вечном.
Психология отрока. Глеб
Совершенно другим «Сказание» рисует Глеба. Несмотря на то, что ко времени описываемых событий муромскому правителю не могло быть меньше двадцати восьми лет (а для Древней Руси это был очень почтенный возраст), «Сказание» характеризует князя скорее как человека юного, непосредственного, и даже несколько наивного и неопытного.
Так, в отличие от своего рассудительного брата, известие о смерти отца и коварстве Святополка Глеб получает от брата Ярослава; причём, узнав всё это, он, по сравнению с Борисом, гораздо больше плачет и даже «стенает», и «омачает» слезами землю.
Увидев плывущих ему навстречу убийц, князь почему-то решает, что те хотят его поприветствовать, а разобравшись, в чём дело, начинает умолять их не трогать его и даже – вещь, немыслимая для средневековья, – предлагает этим княжеским наёмникам быть его господами, изъявляя готовность стать их рабом. В разговоре с ними Глеб подчёркивает, что «возрастом ещё младенчествует».
Лишь позже, убедившись в неотвратимости происходящего, князь несколько придёт в себя, в его речи появится смирение и размеренность, равно как и верный признак авторского вмешательства – обширные библейские цитаты.
Исцеление слепого у гробницы князей. Мощи князей переносят в храм. Сильвестровский сборник
Житие для вчерашних язычников
Ещё одной особенностью «Сказания» исследователи считают то, что целью автора здесь было прославить не только своих героев – святых Бориса и Глеба, – но и весь род правящих князей – потомков Владимира. Не случайно своё повествование книжник начинает с библейского изречения о том, что «род праведных благословится».
Другая особенность «Сказания», возможно, состоит в том, что автор ориентировался на своих читателей – недавних язычников. Отсюда – некоторые языческие категории мышления, которые можно усмотреть в его рассуждениях.
Например, «окаянный» Святополк назван таковым с самого начала повествования, ещё до того, как он начал творить что-то неблаговидное. Можно предположить, что виной тому было рождение князя, которого автор называет «сыном двух отцов». Более того, такое происхождение Святополка могло бросать тень на весь род Владимира.
В дальнейшем князь оправдывает своё прозвище, совершая братоубийство. И здесь опять интересно проследить, как сочетаются в авторских рассуждениях различные аргументы. Автор подчёркивает: братоубийца не только «стал вторым Каином», но и «осквернил себя кровью». А значит, гибель Бориса и Глеба могла восприниматься, в том числе, и как очистительная жертва. И признаки такого восприятия в авторском повествовании есть.
Разговаривая со своими будущими убийцами, умоляя их не убивать его, Глеб, по-видимому, не случайно использует образы негодной жертвы. «Не пожинайте колоса, ещё не созревшего, и лозу, не до конца выросшую», – говорит князь. За этим следует и совсем странный аргумент: «Се несть убийство, но сырорезание!» В современных переводах последнее слово обычно заменяется на «живодёрство», но не идёт ли здесь речь о неграмотно принесённой жертве.
В убийстве Глеба есть и ещё одно странное обстоятельство – автор почему-то не забывает упомянуть о том, что юного князя зарезал его повар. И здесь убийство опять уподобляется жертвоприношению: «Заклал его, как агнца непорочного и невинного».
Доказательств того, что древний текст воспринимался именно так, у нас нет. Странно лишь то, что образы, объединённые общей темой, встречаются здесь слишком часто, позволяя построить научную гипотезу.
Так «Сказание о Борисе и Глебе» позволяет нам проследить круг проблем, с которыми сталкиваются исследователи, – когда факты нужно отделить от образов, а последние, по возможности, ещё и попытаться истолковать.
Вы прочитали статью «Сказание о Борисе и Глебе»: что имел в виду автор ? Читайте также.
Агиография - отрасль церковной литературы, содержащая описание жизни святых.
При единстве манеры изложения агиографические сказания были разнообразны по жанрам: жития святых, мартирии, повествовавшие о гонениях и пытках мучеников, хождения, чудеса, видения, сказания о чудотворных иконах.
Жития и мартирии разделялись, в свою очередь на повествовательные и панегирические. Первые описывали жизнь и деяния святого, вторые содержали похвальные слова в его честь.
По мере развития житийного жанра был выработан определенный канон повествования. Житийный канон складывается из предисловия и краткого послесловия агиографа, обрамляющих собственно повествование, включающее в себя следующие вехи: похвала родине и родителям святого, чудесное предвозвещение его появления на свет, проявление святости в детском и юношеском возрасте, искушения, решительный поворот на путь духовного спасения, кончина и посмертные чудеса.
Каноническое житие включает ряд обязательных элементов. Во-первых, оно должно начинаться с прославления Бога и заканчиваться тем же, ибо это и есть главная цель всех подобных литературных произведений. Во-вторых, в житии должна присутствовать похвала святому, о жизни которого идет речь. Ведь он стал святым, потому что угодил Богу, и его следует рассматривать как образец для подражания. В-третьих, прославлению святого противопоставляется самообличение автора жития, признающего себя грешным и недостойным взяться за описание жизни праведного человека. В-четвертых, в житии обязательно рассказывается о чудесах святого, зачастую начиная с его рождения. Как правило, родители святого также являются людьми высоконравственными и искренне верующими. В-пятых, в житии повествуется о кончине святого, что особенно важно, если речь идет о мученике. Ведь кончина в этом случае выступает в качестве свидетельства веры, то есть одновременно прославления Бога и своего рода чуда. Но и в тех случаях, когда святой умер естественной смертью, значение описания этого момента также играет большую роль. Авторы житий показывают, что высокие добродетели и вера, сопровождавшие святого в жизни, не покидают его и в последние мгновения перед переходом в мир иной.
Произведения агиографических жанров являются, таким образом, словесными иконами святых, их подвигов и чудесных явлений благодати Божией. Однако агиографический канон сложился лишь к X – XII вв ., поэтому ранним житиям свойственно большее формальное разнообразие.
Жанровое своеобразие «сказания о Борисе и Глебе»
По существу, это - историческая повесть с точным названием лиц, имен, фактов, мест. Основная идея – единство Русской земли, осуждение княжеских междоусобиц. Но в отличие от исторической повести, «сказание о Борисе и Глебе» - произведение лирическое, содержащее плачи, молитвы, монологи- размышления.
«Сказание о Борисе и Глебе», не являясь каноническим житием, тем менее обладает рядом характерных для этого жанра черт. Так, в «Сказании...» мы находим похвалу высоким добродетелям святых - их смирению, почитанию старших, незлобивости. Зная о том, что замышляет Святополк, братья не пытаются помешать ему. Конечно, с обыденной, житейской точки зрения это кажется странным, но с точки зрения автора-христианина подобная кротость перед лицом смерти, прощение своих убийц расценивается как проявление высших добродетелей христианина. Автор жития восхищается и такими чертами характера Бориса, как его набожность, любовь к отцу и брату Глебу. Аналогичным образом автор описывает и Глеба: он горько сокрушается о смерти отца и гибели брата, не противится своим убийцам, но кротко умоляет их о милосердии, прощает их.
В «Сказании...» то и дело встречаются цитаты из Священного Писания. Правда, они характерны не только для житий, но и для других жанров древнерусской литературы, например подобных цитат достаточно много в «Поучении Владимира Мономаха».
Есть в «Сказании...» и упоминание о чудесах. На могиле Глеба порой люди видели свет и слышали ангельские голоса. Именно благодаря этим чудесам и были найдены останки Глеба, место захоронения которого сначала было неизвестно. О Борисе же, похороненном в Вышгороде, говорится, что, когда раскопали его могилу, чтобы положить рядом тело его брата, то оказалось, что тело Бориса нисколько не пострадало от времени. Относительно Глеба подобное, видимо, подразумевается, так как нетленность мощей - одно из существенных свидетельств святости человека. «Так Бог сохранил своего страстотерпца тело!» - это похвала и Богу, и святому, обязательная в житии. Однако несоответствие «Сказания...» канону жития очевидно. Невзирая на наличие некоторых обязательных элементов последнего. Так, автор «Сказания...» начинает свое повествование с небольшой цитаты из Священного Писания, которая звучит похвалой святым; обязательное для жития прославление Бога опущено. Рассказ о родственных связях Святополка с Борисом и Глебом, упоминание о родителях этих персонажей - всего лишь историческая справка. Нет похвалы родителям святых, напротив, о Владимире говорится, что он убил брата и сделал его вдову своей любовницей, имел много жен, а о матери Бориса и Глеба вообще ничего не сказано, кроме того, что она была «болгарыней». Нет и рассказа о детстве братьев, озаренного неземным светом веры. Отчасти это и понятно - речь идет не о будущих монахах, а о сыновьях князя, то есть будущих воинах. Зато «Сказание...» сближает с житием то, что в нем повествуется о мученической кончине братьев - их смерть от рук убийц и легла в основу сюжета «Сказания...».
Древнерусская литература
СКАЗАНИЕ О БОРИСЕ И ГЛЕБЕ
СКАЗАНИЕ И СТРАДАНИЕ И ПОХВАЛА
СВЯТЫМ МУЧЕНИКАМ БОРИСУ И ГЛЕБУ
Господи, благослови, отче!
«Род праведных благословится, - говорит пророк, - и потомки их благословенны будут».
Так и свершилось незадолго до наших дней при самодержце всей Русской земли Владимире, сыне Святославовом, внуке Игоревом, просветившем святым крещением всю землю Русскую. О прочих его добродетелях в другом месте поведаем, ныне же не время. О том же, что начали, будем рассказывать по порядку. Владимир имел 12 сыновей, и не от одной жены: матери у них были разные. Старший сын - Вышеслав, после Изяслав, третий - Святополк, который и замыслил это злое убийство. Мать его гречанка, прежде была монахиней. Брат Владимира Ярополк, прельщенный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев. Поэтому и не любил его Владимир, ибо не от него был он. А от Рогнеды Владимир имел четырех сыновей: Изяслава, и Мстислава, и Ярослава, и Всеволода. От другой жены были Святослав и Мстислав, а от жены-болгарки - Борис и Глеб. И посадил их всех Владимир по разным землям на княжение, о чем в другом месте скажем, здесь же расскажем про тех, о ком сия повесть.
Посадил Владимир окаянного Святополка на княжение в Пинске, а Ярослава - в Новгороде, а Бориса - в Ростове, а Глеба - в Муроме. Не стану, однако, много толковать, чтобы во многословии не забыть о главном, но, о ком начал, поведаем вот что. Протекло много времени, и, когда минуло 28 лет после святого крещения, подошли к концу дни Владимира - впал он в тяжкий недуг. В это же время пришел из Ростова Борис, а печенеги вновь двинулись ратью на Русь, и великая скорбь охватила Владимира, так как не мог он выступить против них, и это сильно печалило его. Призвал он тогда к себе Бориса, нареченного в святом крещении Романом, блаженного и скоропослушливого, и, дав ему под начало много воинов, послал его против безбожных печенегов. Борис же с радостью пошел, говоря: «Готов я пред очами твоими свершить, что велит воля сердца твоего». О таких Приточник говорил: «Был сын отцу послушный и любимый матерью своею».
Когда Борис, выступив в поход и не встретив врага, возвращался обратно, прибыл к нему вестник и поведал ему о смерти отца. Рассказал он, как преставился отец его Василий (этим именем назван был Владимир в святом крещении) и как Святополк, утаив смерть отца своего, ночью разобрал помост в Берестове и, завернув тело в ковер, спустил его на веревках на землю, отвез на санях поставил в церкви святой Богородицы. И как услышал это святой Борис, стал телом слабеть и все лицо его намокло от слез, обливаясь слезами, не в силах был говорить. Лишь в сердце своем так размышлял: «Увы мне, светочей моих, сияние и заря лица моего, узда юности моей, наставник неопытности моей! Увы мне, отец и господин мой! К кому прибегну, к кому обращу взор свой? Где еще найду такую мудрость и как обойдусь без наставлений разума твоего? Увы мне, увы мне! Как же ты зашло, солнце мое, а меня не было там! Был бы я там, то сам бы своими руками честное тело твое убрал и могиле предал. Но не нес я доблестное тело твое, не сподобился целовать твои прекрасные седины. О блаженный, помяни меня в месте упокоения твоего! Сердце мое горит, душа моя разум смущает, и не знаю, к кому обратиться, кому поведать эту горькую печаль? Брату, которого я почитал как отца? Но тот, чувствую я, о мирской суете печется и убийство мое замышляет. Если он кровь мою прольет и на убийство мое решится, буду мучеником перед господом моим. Не воспротивлюсь я, ибо написано: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». И в послании апостола сказано: «Кто говорит: «Я люблю бога», а брата своего ненавидит, тот лжец». И еще: «В любви нет страха, совершенная любовь изгоняет страх». Поэтому, что я скажу, что сделаю? Вот пойду к брату моему и скажу: «Будь мне отцом - ведь ты брат мой старший. Что повелишь мне, господин мой?»
И помышляя так в уме своем, пошел к брату своему и говорил в сердце своем: «Увижу ли я хотя бы братца моего младшего Глеба, как Иосиф Вениамина?» И решил в сердце своем: «Да будет воля твоя, господи!» Про себя же думал: «Если пойду в дом отца своего, то многие люди станут уговаривать меня прогнать брата, как поступал, ради славы и княжения в мире этом, отец мой до святого крещения. А все это преходящее и непрочно, как паутина. Куда я приду по отшествии своем из мира этого? Где окажусь тогда? Какой получу ответ? Где скрою множество грехов своих? Что приобрели братья отца моего или отец мой? Где их жизнь и слава мира сего, и багряницы, и пиры, серебро и золото, вина и меды, яства обильные, и резвые кони, и хоромы изукрашенные, и великие, и богатства многие, и дани и почести бесчисленные, и похвальба боярами своими. Всего этого будто и не было: все с ними исчезло, и ни от чего нет подспорья - ни от богатства, ни от множества рабов, ни от славы мира сего. Так и Соломон, все испытав, все видев, всем овладев и все собрав, говорил обо всем: «Суета сует - все суета!» Спасение только в добрых делах, в истинной вере и в нелицемерной любви».
Идя же путем своим, думал Борис о красоте и молодости своей и весь обливался слезами. И хотел сдержаться, но не мог. И все видевшие его тоже оплакивали юность его и его красоту телесную и духовную. И каждый в душе своей стенал от горести сердечной, и все были охвачены печалью.
Кто же не восплачется, представив перед очами сердца своего эту пагубную смерть?
Весь облик его был уныл, и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кроток, смирен, всех он жалел и всем помогал.
Так помышлял в сердце своем богоблаженный Борис и говорил: «Знал я, что брата злые люди подстрекают на убийство мое и погубит он меня, и когда прольет кровь мою, то буду я мучеником перед господом моим, и примет душу мою владыка». Затем, забыв смертную скорбь, стал утешать он сердце свое божьим словом: «Тот, кто пожертвует душой своей ради меня и моего учения, обретет и сохранит ее в жизни вечной». И пошел с радостным сердцем, говоря: «Господи премилостивый, не отринь меня, на тебя уповающего, но спаси душу мою!»
Святополк же, сев на княжение в Киеве после смерти отца, призвал к себе киевлян и, щедро одарив их, отпустил. К Борису же послал такую весть: «Брат, хочу жить с тобой в любви и к полученному от отца владению добавлю еще». Но не было правды в его словах. Святополк, придя ночью в Вышгород, тайно призвал к себе Путьшу и вышегородских мужей и сказал им: «Признайтесь мне без утайки - преданы ли вы мне?» Путьша ответил: «Все мы готовы головы свои положить за тебя».
Когда увидел дьявол, исконный враг всего доброго в людях, что святой Борис всю надежду свою возложил на бога, то стал строить козни и, как в древние времена Каина, замышлявшего братоубийство, уловил Святополка. Угадал он помыслы Святополка, поистине второго Каина: ведь хотел он перебить всех наследников отца своего, чтобы одному захватить всю власть.
Тогда призвал к себе окаянный треклятый Святополк сообщников злодеяния и зачинщиков всей неправды, отверз свои прескверные уста и вскричал злобным голосом Путьшиной дружине: «Раз вы обещали положить за меня свои головы, то идите тайно, братья мои, и где встретите брата моего Бориса, улучив подходящее время, убейте его». И они обещали ему сделать это.
О таких пророк говорил: «Скоры они на подлое убийство. Оскверненные кровопролитием, они навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, - нечестием губят душу свою».
Блаженный же Борис возвратился и раскинул свой стан на Альте. И сказала ему дружина: «Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол - ведь все воины в твоих руках». Он же им отвечал: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старейшего, которого чту я как отца». Услышав это, воины разошлись, и остался он только с отроками своими. И был день субботний. В тоске и печали, с удрученным сердцем вошел он в шатер свой и заплакал в сокрушении сердечном, но с душой просветленной, жалобно восклицая: «Не отвергай слез моих, владыка, ибо уповаю я на тебя! Пусть удостоюсь участи рабов твоих и разделю жребий со всеми твоими святыми, ты бог милостивый, и славу тебе возносим вовеки! Аминь».
Вспомнил он о мучении и страданиях святого мученика Никиты и святого Вячеслава, которые были убиты так же, и о том, как убийцей святой Варвары был ее родной отец. И вспомнил слова премудрого Соломона: «Праведники вечно живут, и от господа им награда и украшение им от всевышнего». И только этими словами утешался и радовался.
Между тем наступил вечер, и Борис повелел петь вечерню, а сам вошел в шатер свой и стал творить вечернюю молитву со слезами горькими, частым воздыханием и непрерывными стенаниями. Потом лег спать, и сон его тревожили тоскливые мысли и печаль горькая, и тяжелая, и страшная:, как претерпеть мучение и страдание, и окончить жизнь, и веру сохранить, и приуготовленный венец принять из рук вседержителя. И, проснувшись рано, увидел, что время уже утреннее. А был воскресный день. Сказал он священнику своему: «Вставай, начинай заутреню». Сам же, обувшись и умыв лицо свое, начал молиться к господу богу.
Посланные же Святополком пришли на Альту ночью, и подошли близко, и услышали голос блаженного страстотерпца, поющего на заутреню Псалтырь. И получил он уже весть о готовящемся убиении его. И начал петь: «Господи! Как умножились враги мои! Многие восстают на меня» - и остальные псалмы до конца. И, начавши петь по Псалтыри: «Окружили меня скопища псов и тельцы тучные обступили меня», продолжил: «Господи боже мой! На тебя я уповаю, спаси меня!» И после этого пропел канон. И когда окончил заутреню, стал молиться, взирая на икону господню и говоря: «Господи Иисусе Христе! Как ты, в этом образе явившийся на землю и собственною волею давший пригвоздить себя к кресту и принять страдание за грехи наши, сподобь и меня так принять страдание!»
И когда услышал он зловещий шепот около шатра, то, затрепетал, и потекли слезы из глаз его, и промолвил: «Слава тебе, господи, за все, ибо удостоил меня зависти ради принять сию горькую смерть и претерпеть все ради любви к заповедям твоим. Не захотел ты сам избегнуть мук, ничего не пожелал себе, последуй заповедям апостола: «Любовь долготерпелива, всему верит, не завидует и не превозносится». И еще: «В любви нет страха, ибо истинная любовь изгоняет страх». Поэтому, владыка, душа моя в руках твоих всегда, ибо не забыл я твоей заповеди. Как господу угодно - так и будет». И когда увидели священник Борисов и отрок, прислуживающий князю, господина своего, объятого скорбью и печалью, то заплакали горько и сказали: «Милостивый и дорогой господин наш! Какой благости исполнен ты, что не восхотел ради любви Христовой воспротивиться брату, а ведь сколько воинов держал под рукой своей!» И, сказав это, опечалилась.
И вдруг увидел устремившихся к шатру, блеск оружия, обнаженные мечи. И без жалости пронзено было честное и многомилостивое тело святого и блаженного. Христова страстотерпца Бориса. Поразили его копьями окаянные: Путьша, Талец, Елович, Ляшко. Видя это, отрок его прикрыл собою тело блаженного, воскликнув: «Да не оставлю тебя, господин мой любимый, - где увядает красота тела твоего, тут и я сподоблюсь окончить жизнь свою!»
Был же он родом венгр, по имени Георгий, и наградил его князь золотой гривной, и был любим Борисом безмерно. Тут и его пронзили, и, раненный, выскочил он в оторопе из шатра. И заговорили стоящие около шатра: «Что стоите и смотрите! Начав, завершим поведенное нам». Услышав это, блаженный стал молиться и просить их, говоря: «Братья мои милые и любимые! Погодите немного, дайте помолиться богу». И воззрев на небо со слезами, и вознося вздохи горе, начал молиться такими словами: «Господи боже мой многомилостивый и милостивый и премилостивый! Слава тебе, что сподобил меня уйти от обольщений этой обманчивой жизни! Слава тебе, щедрый дарователь жизни, что сподобил меня подвига достойного святых мучеников! Слава тебе, владыка-человеколюбец что сподобил меня свершить сокровенное желание сердца моего! Слава тебе, Христос, слава безмерному, твоему милосердию, ибо направил ты стоны мои на правый путь! Взгляни с высоты святости твоей и узри боль сердца моего, которую претерпел
С вятые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб (в святом Крещении - Роман и Давид) - первые русские святые, канонизованные как Русской, так и Константинопольской Церковью. Они были младшими сыновьями святого равноапостольного князя Владимира (+ 15 июля 1015). Родившиеся незадолго до Крещения Руси святые братья были воспитаны в христианском благочестии. Старший из братьев- Борис получил хорошее образование. Он любил читать Священное Писание, творения святых отцов и особенно жития святых. Под их влиянием святой Борис возымел горячее желание подражать подвигу угодников Божиих и часто молился, чтобы Господь удостоил его такой чести.
Святой Глеб с раннего детства воспитывался вместе с братом и разделял его стремление посвятить жизнь исключительно служению Богу. Оба брата отличались милосердием и сердечной добротой, подражая примеру святого равноапостольного великого князя Владимира, милостивого и отзывчивого к бедным, больным, обездоленным.
Еще при жизни отца святой Борис получил в удел Ростов. Управляя своим княжеством, он проявил мудрость и кротость, заботясь прежде всего о насаждении Православной веры и утверждении благочестивого образа жизни среди подданных. Молодой князь прославился также как храбрый и искусный воин. Незадолго до своей смерти великий князь Владимир призвал Бориса в Киев и направил его с войском против печенегов. Когда последовала кончина равноапостольного князя Владимира, старший сын его Святополк, бывший в то время в Киеве, объявил себя великим князем Киевским. Святой Борис в это время возвращался из похода, так и не встретив печенегов, вероятно, испугавшихся его и ушедших в степи. Узнав о смерти отца, он сильно огорчился. Дружина уговаривала его пойти в Киев и занять великокняжеский престол, но святой князь Борис, не желая междоусобной распри, распустил свое войско: «Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца!»
Однако коварный и властолюбивый Святополк не поверил искренности Бориса; стремясь оградить себя от возможного соперничества брата, на стороне которого были симпатии народа и войска, он подослал к нему убийц. Святой Борис был извещен о таком вероломстве Святополка, но не стал скрываться и, подобно мученикам первых веков христианства, с готовностью встретил смерть. Убийцы настигли его, когда он молился за утреней в воскресный день 24 июля 1015 года в своем шатре на берегу реки Альты. После службы они ворвались в шатер к князю и пронзили его копьями. Любимый слуга святого князя Бориса - Георгий Угрин (родом венгр) бросился на защиту господина и немедленно был убит. Но святой Борис был еще жив. Выйдя из шатра, он стал горячо молиться, а потом обратился к убийцам: «Подходите, братия, кончите службу свою, и да будет мир брату Святополку и вам». Тогда один из них подошел и пронзил его копьем. Слуги Святополка повезли тело Бориса в Киев, по дороге им попались навстречу два варяга, посланных Святополком, чтобы ускорить дело. Варяги заметили, что князь еще жив, хотя и едва дышал. Тогда один из них мечом пронзил его сердце. Тело святого страстотерпца князя Бориса тайно привезли в Вышгород и положили в храме во имя святого Василия Великого.
После этого Святополк столь же вероломно умертвил святого князя Глеба. Коварно вызвав брата из его удела - Мурома, Святополк послал ему навстречу дружинников, чтобы убить святого Глеба по дороге. Князь Глеб уже знал о кончине отца и злодейском убийстве князя Бориса. Глубоко скорбя, он предпочел смерть, нежели войну с братом. Встреча святого Глеба с убийцами произошла в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска. 5/18 сентября день мученической кончины святого Глеба.
В чем же состоял подвиг святых благоверных князей Бориса и Глеба? Какой смысл в том, чтобы вот так - без сопротивления погибнуть от рук убийц?
Жизнь святых страстотерпцев была принесена в жертву основному христианскому доброделанию - любви. «Кто говорит: «Я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец» Ин. 1, 4, 20). Святые братья сделали то, что было еще ново и непонятно для языческой Руси, привыкшей к кровной мести - они показали, что за зло нельзя воздавать злом, даже под угрозой смерти. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10, 28). Святые мученики Борис и Глеб отдали жизнь ради соблюдения послушания, на котором зиждется духовная жизнь человека и вообще всякая жизнь в обществе. «Видите ли, братия,- замечает преподобный Нестор Летописец,- как высока покорность старшему брату? Если бы они противились, то едва ли бы сподобились такого дара от Бога. Много ныне юных князей, которые не покоряются старшим и за сопротивление им бывают убиваемы. Но они не сподобляются благодати, какой удостоились сии святые».
Благоверные князья-страстотерпцы не захотели поднять руку на брата, но Господь Сам отомстил властолюбивому тирану: «Мне отмщение и Аз воздам» (Рим. 12, 19).
В 1019 году князь Киевский Ярослав Мудрый, также один из сыновей равноапостольного князя Владимира, собрал войско и разбил дружину Святополка. По Промыслу Божию, решающая битва произошла на поле у реки Альты, где был убит святой Борис. Святополк, названный русским народом Окаянным, бежал в Польшу и, подобно первому братоубийце Каину, нигде не находил себе покоя и пристанища. Летописцы свидетельствуют, что даже от могилы его исходил смрад.
«С того времени,- пишет летописец,- затихла на Руси крамола». Кровь, пролитая святыми братьями ради предотвращения междоусобных распрей, явилась тем благодатным семенем, которое укрепляло единство Руси.
Благоверные князья страстотерпцы не только прославлены от Бога даром исцелений, но они - особые покровители, защитники Русской земли. Известны многие случаи их явления в трудное для нашего Отечества время, например,- святому Александру Невскому накануне Ледового побоища (1242), великому князю Димитрию Донскому в день Куликовской битвы (1380). Почитание святых Бориса и Глеба началось очень рано, вскоре после их кончины. Служба святым была составлена митрополитом Киевским Иоанном I (1008-1035).
Великий князь Киевский Ярослав Мудрый позаботился о том, чтобы разыскать останки святого Глеба, бывшие 4 года непогребенными, и совершил их погребение в Вышгороде, в храме во имя святого Василия Великого, рядом с мощами святого князя Бориса. Через некоторое время храм этот сгорел, мощи же остались невредимы, и от них совершалось много чудотворений. Один варяг неблагоговейно стал на могилу святых братьев, и внезапно исшедшее пламя опалило ему ноги. От мощей святых князей получил исцеление хромой отрок, сын жителя Вышгорода: святые Борис и Глеб явились отроку во сне и осенили крестом больную ногу. Мальчик пробудился от сна и встал совершенно здоровым. Благоверный князь Ярослав Мудрый построил на этом месте каменный пятиглавый храм, который был освящен 24 июля 1026 года митрополитом Киевским Иоанном с собором духовенства. Множество храмов и монастырей по всей Руси было посвящено святым князьям Борису и Глебу, фрески и иконы святых братьев-страстотерпцев также известны в многочисленных храмах Русской Церкви.
Один из самых знаменитых памятников древнерусской литературы - "Сказание о Борисе и Глебе". Краткое содержание этого произведение стоит знать любому ценителю отечественной литературы. Оно посвящено реальной истории убийства сыновей князя Владимира, которые позже были канонизированы.
История сказания
"Сказание о Борисе и Глебе", краткое содержание которого приведено в этой статье, по мнению литературоведов, было написано в середине XI веке. В это время русским князем был Ярослав Мудрый.
В начале следующего столетия появилось описание чудес святых, которое было включено сразу тремя авторами в книгу "Сказание о чудесах". Она создавалась в период между 1089 и 1115 годами. Именно в таком виде древний текст попал в Успенский сборник (древнерусскую пергаментную рукопись, которая сегодня хранится в Историческом музее).
Всего же "Сказание о житии Бориса и Глеба" существовало более чем в 170 списках. Это было одно из самых популярных произведений древнерусской литературы.
Автор сказания
Установить авторство этого произведения пытались многие исследователи. Дальше всех продвинулись митрополит Московский и Коломенский Макарий и историк Михаил Петрович Погодин, жившие в XIX веке. Они пришли к выводу, что сказание было написано Иаковом Черноризцем. Это православный монах XI века.
Существует и иная версия авторства произведения. Некоторые исследователи считают, что первоначальный текст создал знаменитый летописец Нестор, это было сделано еще в 1080-е годы. Его житие называлось "Чтение о Борисе и Глебе". Именно на его основе в летописях, вышедших после 1115 года, появилось само сказание, которое стало включать в себя рассказы о чудесах братьев.
"Сказание о Борисе и Глебе" кратко начинается с рассказа о детях князя Владимира. Их у него было 12, причем от разных жен. Одним из самых заметных был Ярополк. Его мать, монахиню, взял в жены брат Владимира. Но в ходе междоусобной войны князь убил его, таким образом завладев его женой. В то время она как раз была беременна Святополком.
Владимир сына усыновил, но всегда недолюбливал. Главные персонажи сказания, Борис и Глеб, были родными сыновьями князя от супруги-болгарки. Владимир владел большим количеством земель, которые постарался равномерно распределить между детьми. Так, Святополк получил Пинск, Глеб - Муром, а Борис - Ростов.
Смерть Владимира
Уже в конце правления Владимира, когда он тяжело болел, на Русь двинулись печенеги. Князь приказал выступить против них Борису. Тот отправился в поход, но с врагом так и не встретился. Возвращаясь обратно, он узнал, что его отец все-таки скончался, однако старший брат Святополк старается скрыть этот факт. Узнав это, Борис расплакался.
Он сразу раскусил коварный план старшего брата, осознав, что тот хочет убить его, захватив всю власть в свои руки. Будучи правоверным христианином, он решил не сопротивляться. В результате, Святополку удалось захватить киевский престол. Борис же не послушал своих дружинников, которые убеждали его выступить против брата.
Святополку мало было киевского престола, он решил избавиться от всех сыновей Владимира. Для начала он приказал дружине вышгородских мужей, которых возглавлял Путыня, убить Бориса.
Последний в это время разбил лагерь на реке Альте. Он ждал близкую смерть и весь вечер молился у себя в шатре. На следующий день он заказал у священника заутреню. Когда тот читал молитвы, убийцы подошли к шатру. Услышав их недружелюбный шепот, Борис все понял.
Злодеи вошли в шатер с обнаженным оружием в руках и закололи князя копьями. Слуга Бориса, Георгий, венгр по национальности, пытался его спасти, прикрыв своим телом, но только погиб сам. Дружинники, подосланные Святополком, хотели покончить со смертельно раненым Борисом, но тот стал просить их остановиться, чтобы дать ему возможность помолиться напоследок. Окончив воззвание к Богу, он обратился к своим убийцам со словами прощения. Князь умер 24 июля.
Тело Бориса повезли на телеге, завернутое в шатер. Когда достигли леса, он поднял голову. Тогда варяги еще раз пронзили мечом его сердце. Бориса похоронили в Вышгороде.
План против Глеба
Подробно описываются все злодеяния Святополка в "Сказании о Борисе и Глебе". Краткое содержание позволяет с ними познакомиться. Разобравшись с Борисом, тот задумал извести Глеба. Он отправил ему письмо, в котором сообщил, что тяжелобольной отец хочет его видеть.
Юный князь, поверив этому, поехал в Киев. На берегу Волги он повредил ногу. Пришлось остановиться неподалеку от Смоленска. Тем временем новости о смерти Владимира дошли до еще одного его сына, которого звали Ярослав. Он в то время руководил Новгородом. Ярослав попытался предостеречь Глеба, рассказав, что отец умер, а их брата Бориса убили. Когда Глеб оплакивал их, злодеи от Святополка пришли и к нему.
Подробно описывается убийство в "Сказании о Борисе и Глебе". Содержание этого произведения во многом зависит именно от этого момента. Глеб как раз плыл в ладье по Смядыни, убийцы начали его настигать. Юный князь подумал, что они хотят его поприветствовать, но вместо этого они запрыгнули в его лодку с обнаженными мечами.
Глеб стал просить, чтобы его оставили в живых, но те были неумолимы. Князю ничего не оставалось, как начать молиться Богу. За отца, братьев и даже Святополка, задумавшего против него преступление. Своего господина зарезал повар Глеба, Торчин. Это произошло 5 сентября.
"Сказание о Борисе и Глебе" в кратком содержании описывает, как тело Глеба бросили в пустынном месте. Вскоре люди, проходившие мимо, стали слышать ангельское пение и видеть огненные столпы, но не могли догадаться, что там лежит тело святого.
Расправа со Святополком
Ярослав отправляется с войском на Святополка в финале "Сказания о Борисе и Глебе". Герои этого произведения, как утверждается на его страницах, воссоединились на небесах. А тем временем на земле Ярослав одерживает победу за победой.
Ключевое сражение состоялось на Альте, где убили Бориса. Ярослав снова победил, а Святополк был вынужден бежать. Он скрылся за границей, там и умер.
Ярослав стал великим князем, которые прекратил междоусобные войны. Он нашел и похоронил тело Глеба, которое оказалось нетленным.
От мощей братьев стали исходить чудеса.