Не повезло маленькому шотландскому сеттеру-гордону родиться на свет с несуразной для его породы внешностью. Никак не отвечал он стандартам, по которым заводчики судят о породистости собаки. Потомок чуть ли не царских собачьих кровей, Бим стал досадным недоразумением для заводчика. Неминуемо бы погиб он, хладнокровно отбракованный из-за своей нетипичной для сеттера внешности, но взял его к себе Хозяин Иван Иванович. Так начинается повесть "Белый Бим Чёрное ухо". Краткое содержание книги, изложенное в статье, заставит пережить удивительную историю дружбы.

Беззаботное щенячье детство

Книгу "Белый Бим Чёрное ухо" Троепольский написал для того, чтобы воспитать у нового поколения настоящую любовь и сочувствие ко всему живому.

Хозяин - бывший фронтовик, когда-то работал журналистом. Сейчас он был простым одиноким пенсионером, и забракованный щенок стал для него лучшим другом, собеседником и воспитанником одновременно.

Добрейший Иван Иванович быстро понял, что его воспитанник, несмотря на нетипичную внешность, обладает самыми лучшими собачьими качествами. Бим был умён, ласков и даже интеллигентен в прямом смысле этого слова. Не имевший шансов стать признанным медалистом на собачьих выставках, Бим внутри оказался настоящим аристократом духа.

Окружённый любовью своего хозяина, Бим рос ласковым, доверчивым, воспитанным псом. Вдвоём они коротали вечера за увлекательными занятиями, гуляли по лесу и охотились. Бим всё-таки был настоящей охотничьей собакой, и Хозяин не хотел лишать его природного охотничьего инстинкта.

Негаданный удар судьбы

Ничего ещё не знает о жизни Белый Бим Чёрное ухо. Краткое содержание книги Троепольского поведает о сложных перипетиях судьбы собаки и её хозяина.

На фоне полнейшей идиллии Хозяин тяжело заболел. Сказалось полученное на войне ранение. Ивана Ивановича срочно госпитализировали для операции и увезли в Москву. Бим остался один в пустой квартире под присмотром старушки-соседки. Он остался ждать хозяина, не в силах понять, куда он пропал и почему не приходит.

Бим затосковал, отказывался от пищи. Он не мог ничего делать, кроме одного - ждать! Ждать в пустой квартире оказалось невыносимым, и Бим решил лично отправиться на поиски. Ведь он был прирождённым охотником и умел идти по следу.

Один дома…

Повесть "Белый Бим Чёрное ухо", краткое содержание которой передаёт историю пса, потерявшего друга, тронет самое чёрствое сердце.

Дни проходили один за другим, а в жизни Бима ничего не менялось. Каждое утро он отправлялся на поиски пропавшего друга и к вечеру возвращался к двери своей квартиры. Он робко царапался в соседскую дверь, и Степановна выходила, чтобы впустить его домой.

На улицах большого города наивному Биму, считавшему, что почти все люди добры и отзывчивы, приходится столкнуться с жестокими реалиями жизни.

В бесконечных скитаниях по городу Бим знакомится с массой людей самого разного толка и набирается невесёлого жизненного опыта. Оказывается, не все люди добры и готовы прийти на помощь.

До болезни Хозяина у Бима был лишь один враг в лице «свободной советской женщины» Тётки. Тётка открыто ненавидела весь мир, но особенную ненависть у неё почему-то вызывала воспитанная, ласковая собака. Тётка, будучи прирождённой скандалисткой и склочницей, повсюду распускала слухи о том, что Бим опасен для окружающих. Даже уверяла, что он хотел её покусать. История "Белый Бим Чёрное ухо", краткое содержание которой рассказывает о подобных "экземплярах", заставит приуныть...

Бим боялся злой Тётки и старался держаться от неё подальше. Заступника в лице Ивана Ивановича больше не было, и перед лицом опасности он теперь был совсем безоружен. Тётка, в конце концов, и станет виновницей его трагической гибели.

Такие разные люди

В поисках пропавшего Хозяина Бим впервые испытывает чувство ненависти. Коллекционер «собачьих знаков» Серый уводит его домой для того, чтобы снять с ошейника табличку для своей коллекции. На табличке были написаны сведения о собаке и её номер, по которому собаку можно идентифицировать и не спутать с бродячими беспородными псами. С Серым и уходит Белый Бим Чёрное ухо. Порода собаки шотландский сеттер-гордон делала его заметным на улицах города.

Лишив Бима его «регалий», Серый сильно избивает его палкой за то, что пёс не давал ему спать своим жалобным скулением. Добрый и мирный Бим, придя в себя после побоев, с яростью набрасывается на мучителя и впивается зубами в его «мягкое место».

Побитый пёс долго не может оправиться от полученных увечий, но продолжает колесить по городу, надеясь найти потерянный след своего друга. Он научился различать добрых и злых людей. И тех и других достаточно встречалось ему на пути. Кто-то прогонит и обругает, а кто-то накормит, обласкает, поможет залечить раны. "Белый Бим Чёрное ухо" - краткое содержание не только книги, но и всей Советской эпохи.

Новые друзья

В своём шедевре "Белый Бим Чёрное ухо" Троепольский рассказывает о добрых и отзывчивых мальчишках, которые пытались облегчить судьбу Бима.

В скитаниях по городу Бим встречает не только корыстных, злобных Серых и визгливых Тёток. Он находит настоящих друзей в лице добрейшей девушки Даши и «мальчика из культурной семьи» Толика.

Именно Даша заставила его начать есть, насильно кормила его, понимая, что пёс умрёт от тоски голодной смертью. Она и соорудила ему табличку с разъяснениями, как его зовут, почему он скитается по улицам, и попросила людей не обижать его. На эту-то табличку и позарился непутёвый «коллекционер», лишив Бима и имени, и написанного на табличке Дашиного воззвания к людям.

Толик влюбился в Бима с первого взгляда и помогал ему, чем мог. Поскольку по городу ширились слухи о «бездомной, бешеной собаке», то Толик лично сводил пса к ветеринару на обследование. Ветеринар выписал для него лечение и дал подтверждение, что пёс абсолютно здоров. Пёс не был бешеным. Он был просто хворающим, несчастным искалеченным существом.

Мальчик навещал его, кормил, выгуливал на поводке, чтобы с Бимом опять чего-нибудь не стряслось. Бим ожил и воспрянул духом от заботы и любви нового друга. Степановна передала Биму письмо от Хозяина. Лист бумаги хранил запах рук Ивана Ивановича. Пёс лёг носом на письмо и впервые заплакал от счастья. Настоящие слёзы от вновь обретённой надежды катились из его доверчивых глаз.

Тревожные перемены

Внезапно Толик перестал приходить. Родители-снобы запретили ему проводить время в обществе полуграмотной старухи, её внучки и больного пса. Бим снова затосковал и опять вырвался на уличные просторы. Бродя по местам, где он когда-то гулял с Хозяином, Бим попадает в деревню и остаётся жить в семье пастуха. Ему нравятся просторы полей и лугов, к которым он привык во время охоты с Хозяином. Он подружился с сыном пастуха Алёшей.

Но тут случается новое несчастье: взятый на охоту соседом нового хозяина, Бим приводит в ярость охотника тем, что не может добивать подранков. Рассвирепевший охотник сильно избивает Бима, после чего пёс, потерявший веру в людей, возвращается в город. В деревне он оставаться боится.

В городе он случайно находит дом Толика и скребётся лапой в дверь его дома. Счастливый мальчик уговаривает родителей оставить Бима у себя. Но ночью отец Толика увозит собаку в лес, привязывает к дереву, оставляет миску с едой и уезжает.

Беспомощный в своём положении, искалеченный пёс едва не становится жертвой волчицы. Охотничьи собаки не приучены сражаться с волками. Они могут только идти по их следу во время загона.

Бим перегрызает верёвку и выбирается из леса. Но по пути к заветной цели - к двери родного дома - он случайно оказывается зажат в тисках железнодорожных стрелок. Его спасло то, что машинист в темноте заметил на путях попавшего в ловушку пса и остановил поезд.

Окончательно искалеченный, исхудавший, еле живой Бим ценой невероятных усилий добирается, наконец, до своей улицы. И тут гремит последний аккорд трагедии. Тётка, заметившая сидящего посреди улицы пса, уверяет собачников, которые отлавливают больных и бездомных животных, что Бима она знает. Он принадлежит ей, болен бешенством, и она уговаривает собачников забрать Бима.

Так он оказывается в собачьем интернате, запертый в железном фургоне. Он яростно царапает и кусает дверь в попытках выбраться на свободу, но тщетно.

Долгожданная встреча...

Иван Иванович, прибывший после операции и разыскивающий своего питомца вместе с Толиком и Алёшей, нападает на след Бима.

Но когда он открывает дверь фургона, чтобы освободить друга, то видит, что для Бима уже всё на этом свете закончилось. Пёс с окровавленными лапами и разорванными губами лежал, уткнувшись носом в дверь. Бим был мёртв. Он почти дождался Хозяина.

Иван Иванович похоронил друга на лесной поляне и четырежды выстрелил в воздух. Таков обычай у охотников: они стреляют столько раз, сколько лет было погибшей собаке. Поэтому Хозяин и сделал 4 выстрела: именно столько лет прожил на свете добрый и верный пёс.

Свою книгу "Белый Бим Чёрное ухо" Троепольский написал в своём родном городе Воронеже, где впоследствии был поставлен монумент герою повести.

Повесть «Белый Бим Черное Ухо» Троепольский написал в 1971 году. Автор посвятил произведение А. Т. Твардовскому. Центральной темой повести является тема милосердия. На примере истории о собаке Биме автор показывает, что человек в любой ситуации должен оставаться человеком, проявлять доброту, заботиться о братьях наших меньших.

Главные герои

Бим – пес «из породы шотландских сеттеров с длинной родословной. Был нетипичного окраса: белого цвета с «рыженькими подпалинами» , одним черным ухом и одной черной ногой.

Иван Иваныч Иванов – хозяин Бима, охотник, участник Великой Отечественной войны; журналист на пенсии.

Толик – мальчик, который заботился о Биме.

Другие герои

Степановна – соседка, которая присматривала за Бимом.

Даша – девушка, которая помогла Биму.

Хрисан Андреич – временный хозяин Бима в деревне.

Серый мужчина – человек, который снял у Бима табличку с ошейника и избил собаку.

Тетка – соседка, невзлюбившая Бима.

Главы 1–2

Бим родился от породистых родителей сеттеров, но имел нетипичный окрас. Хозяева хотели утопить Бима, но щенка взял к себе Иван Иваныч. Мужчина очень привязался к животному и вскоре начал брать с собой на охоту. «К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой».

Глава 3

Прошло третье лето. На Бима написала жалобу «визгливенькая и жирная» тетка: якобы пес был опасен. Бумагу принес председатель дома, но, увидев пса, понял, что Бим добрый и послушный.

Главы 4–5

Во время охоты Иван Иваныч старался ограничиваться одним-двумя вальдшнепами за охоту и то только для того, чтобы Бим не «загибнул как охотничья собака» .

Иван Иваныч один раз брал Бима на облаву на волков. После этого случая пес на охоте всегда показывал хозяину, что учуял след волка.

Глава 6

Иван Иваныч все чаще страдал от болей, его беспокоило старое ранение – осколок у сердца. В один из дней ему стало совсем плохо. Ивана Иваныча забрали в больницу. Мужчина попросил соседку Степановну присматривать за псом.

Бим побежал за хозяином. Пес по следу добрался до здания «скорой помощи» и начал царапаться в дверь: тут пахло его хозяином. Однако Бима прогнали.

На следующее утро пес снова выбрался на поиски. Бим принюхивался к людям, рассматривал их. Пса заметили прохожие и вызвали милицию. Однако за Бима заступилась девушка Даша. Она отвела пса домой. Степановна рассказала девушке, что Иван Иваныча отправили самолетом в Москву делать операцию.

Глава 7

Утром Даша принесла Биму ошейник с пластинкой, на которой было написано: «Зовут его Бим. Живет в квартире. Не обижайте его, люди».

Соседка выпускала Бима гулять одного. Пес забрел в парк, его заметили мальчишки, принесли собаке поесть. Один из мальчиков, Толик, кормил Бима с рук. К ребятам подошел «какой-то дядька» с тростью – «серый» – и спросил, чей это пес. Узнав, что собака ничья, мужчина забрал ее с собой и привел домой. Он снял с Бима ошейник, так как собирал всевозможные «собачьи знаки» (медали, поводки, ошейники). Ночью от одиночества пес начал выть. Рассердившись, «серый» избил пса палкой. Бим набросился на мужчину и выскочил из квартиры через открытую женой обидчика дверь.

Глава 8

«Дни шли за днями». Бим уже хорошо знал город. Как-то пес учуял запах Даши, который привел его к вокзалу. Девушка уезжала. Пес долго бежал за поездом, а после, тоскуя, упал между рельсами.

К почти умирающему Биму подошла женщина и напоила его водой. Бим поплелся по железной дороге, ему защемило лапу. В этот момент приближался поезд. К счастью, машинист успел остановиться и освободил собаку. Бим вернулся домой.

Глава 9

Толик узнал, где живет Бим, и теперь каждый день гулял с хромающей собакой. В газете появилось объявление о том, что по городу ходит сеттер с черным ухом и кусает прохожих. Узнав об этом, Толик показал пса ветврачу. Врач заключил, что «собака не бешеная, а больная» .

Глава 10

Постепенно Бим начал поправляться, но только поздней осенью смог стать на четыре лапы. Соседка снова начала выпускать пса гулять одного.

Как-то Бима подобрал шофер, который возил их с Иваном Иванычем на охоту. Шофер продал собаку знакомому за 15 рублей. Новый хозяин Хрисан Андреич назвал пса «Черноухом» и забрал с собой в деревню.

Глава 11

В деревне для Бима все было необычно: маленькие домики, домашние животные и птица. Пес быстро «привык ко двору, к его населению, не удивлялся сытой жизни» .

Глава 12

Хрисан Андреич брал Бима с собой пасти овец. У пса появилась обязанность «поворачивать самовольных овец к стаду, следить за ними» .

Как-то к Хрисану Андреичу пришел знакомый – Клим, и начал просить продать Бима. Однако хозяин отказался: ранее он давал объявление в газету о том, что «Пристала собака» , и получил ответ: «Не объявляйте, пожалуйста. Пусть живет до срока» .

Хрисан Андреич разрешил просто брать пса на охоту. На следующий день Клим и Бим отправились в лес. Не приученный к крупной добыче, пес упустил зайца. Клим сильно рассердился и ударил Бима сапогом. Пес упал. Клим бросил собаку в лесу.

Бим, потерявший от удара сознание, вскоре проснулся и, едва переступая, нашел лечебные травы.

Глава 13

Пес провел пять дней в лесу, пока ему не стало лучше, и вернулся в город. По следу Бим нашел дом Толика. Мальчик был рад собаке, но родители категорически не хотели оставлять пса дома. Ночью отец Толика отвез Бима в лес и бросил там.

Глава 14

Бим вернулся в город и снова пришел к дому Толика. Отец мальчика вновь пытался поймать пса, но тому удалось убежать.

Глава 15

Бим поплелся к дому Ивана Иваныча. Однако, увидев собаку, та самая крикливая тетка позвонила в «карантинный участок» . Бима поймали, посадили в железный фургон и увезли в собачий приемник. Очнувшись в «железной тюрьме» , пес начал царапать дверь. «Он грыз зубами клоки жести и вновь царапался, уже лежа. Звал. Просил». К утру пес притих.

Глава 16

В то утро вернулся и Иван Иваныч. Мужчина уже на вокзале начал расспрашивать, не видел ли кто Бима. Иван Иваныч поехал в карантинный участок. Мужчине едва удалось уговорить сторожа открыть двери фургона.

«Бим лежал носом к двери. Губы и десны изодраны о рваные края жести. Он царапался в последнюю дверь долго-долго. Царапался до последнего дыхания. И как мало он просил. Свободы и доверия – больше ничего».

Глава 17

Весной Иван Иваныч взял нового щенка, себе и Толику. Это был «породистый, типичного окраска английский сеттер» , которого тоже назвали Бим. «Но старого друга он уже никогда не забудет».

Заключение

В повести «Белый Бим Черное Ухо» автор рассказывает о судьбе собаки, которая до последнего остается верной своему хозяину. Изображая страдания животного, его тоску по дому, автор словно сравнивает доброго, преданного пса и всех тех людей, которые ему встречались: многие из них по положительным качествам уступают Биму.

Повесть «Белый Бим Черное Ухо» переведена более чем на 20 языков. Рекомендуем не останавливаться на пересказе «Белого Бима Черное Ухо», а прочесть произведение полностью, чтобы пережить все описанные в рассказе события вместе с героями.

Тест по повести

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 953.

Белый Бим Черное ухо

«…Читатель, друг!… Ты подумай! Если писать только о доброте, то для зла – это находка, блеск. Если писать только о счастье, то люди перестанут видеть несчастных и в конце-концов не будут их замечать. Если писать только о серьезно-печальном, то люди перестанут смеяться над безобразным…» …И в тишине уходящей осени, овеянный ее нежной дремотой, в дни недолгого забвения предстоящей зимы, ты начинаешь понимать: только правда, только честь, только чистая совесть, и обо всем этом – слово .
Слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым, которые не забыли, что были когда-то детьми.
Может быть, поэтому я пишу о судьбе собаки, о ее верности, чести и преданности.
…Ни одна собака в мире не считает обыкновенную преданность чем-то необычным. Но люди придумали превозносить это чувство собаки как подвиг только потому, что не все они и не так уж часто обладают преданностью другу и верностью долгу настолько, чтобы это было корнем жизни, естественной основой самого существа, когда благородство души – само собой разумеющееся состояние.
…Вот так и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым сердцем, «незаметные» и «маленькие», но с огромной душой. Они-то и украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, – доброту, простоту, доверие. Так и подснежник кажется капелькой неба на земле…

1. ДВОЕ В ОДНОЙ КОМНАТЕ

Жалобно и, казалось, безнадежно он вдруг начинал скулить, неуклюже переваливаясь туда-сюда, – искал мать. Тогда хозяин сажал его себе на колени и совал в ротик соску с молоком.
Да и что оставалось делать месячному щенку, если он ничего еще не понимал в жизни ровным счетом, а матери все нет и нет, несмотря ни на какие жалобы. Вот он и пытался задавать грустные концерты. Хотя, впрочем, засыпал на руках хозяина в объятиях с бутылочкой молока.
Но на четвертый день малыш уже стал привыкать к теплоте рук человека. Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.
Имени своего он еще не знал, но через неделю точно установил, что он – Бим.
В два месяца он с удивлением увидел вещи: высоченный для щенка письменный стол, а на стене – ружье, охотничью сумку и лицо человека с длинными волосами. Ко всему этому быстренько привык. Ничего удивительного не было уже и в том, что человек на стене неподвижен: раз не шевелится – интерес небольшой. Правда, несколько позже, потом, он нет-нет да и посмотрит: что бы это значило – лицо выглядывает из рамки, как из окошка?
Вторая стена была занимательнее. Она вся состояла из разных брусочков, каждый из которых хозяин мог вытащить и вставить обратно. В возрасте четырех месяцев, когда Бим уже смог дотянуться на задних лапках, он сам вытащил брусочек и попытался его исследовать. Но тот зашелестел почему-то и оставил в зубах Бима листок. Очень забавно было раздирать на мелкие части тот листок.
– Это еще что?! – прикрикнул хозяин. – Нельзя! – и тыкал Бима носом в книжку. – Бим, нельзя. Нельзя!
После такого внушения даже человек откажется от чтения, но Бим – нет: он долго и внимательно смотрел на книги, склоняя голову то на один бок, то на другой. И, видимо, решил так: раз уж нельзя эту, возьму другую. Он тихонько вцепился в корешок и утащил это самое под диван, там отжевал сначала один угол переплета, потом второй, а забывшись, выволок незадачливую книгу на середину комнаты и начал терзать лапами играючи, да еще и с припрыгом.
Вот тут-то он и узнал впервые, что такое «больно» и что такое «нельзя». Хозяин встал из-за стола и строго сказал:
– Нельзя! – и трепанул за ухо. – Ты же мне, глупая твоя голова, «Библию для верующих и неверующих» изорвал. – И опять: – Нельзя! Книги – нельзя! – Он еще раз дернул за ухо.
Бим взвизгнул да и поднял все четыре лапы кверху. Так лежа на спине, он смотрел на хозяина и не мог понять, что же, собственно, происходит.
– Нельзя! Нельзя! – долбил тот нарочито и совал снова и снова книгу к носу, но уже не наказывал. Потом поднял щенка на руки, гладил и говорил одно и то же: – Нельзя, мальчик, нельзя, глупыш. – И сел. И посадил на колени.
Так в раннем возрасте Бим получил от хозяина мораль через «Библию для верующих и неверующих». Бим лизнул ему руку и внимательно смотрел в лицо.
Он уже любил, когда хозяин с ним разговаривал, но понимал пока всего лишь два слова: «Бим» и «нельзя». И все же очень, очень интересно наблюдать, как свисают на лоб белые волосы, шевелятся добрые губы и как прикасаются к шерстке теплые, ласковые пальцы. Зато Бим уже абсолютно точно умел определить – веселый сейчас хозяин или грустный, ругает он или хвалит, зовет или прогоняет.
А он бывал и грустным. Тогда говорил сам с собой и обращался к Биму:
– Так-то вот и живем, дурачок. Ты чего смотришь на нее? – указывал он на портрет. – Она, брат, умерла. Нет ее. Нет… – Он гладил Бима и в полной уверенности приговаривал: – Ах ты мой дурачок, Бимка. Ничего ты еще не понимаешь.
Но прав был он лишь отчасти, так как Бим понимал, что сейчас играть с ним не будут, да и слово «дурачок» принимал на свой счет, и «мальчик» – тоже. Так что когда его большой друг окликал дурачком или мальчиком, то Бим шел немедленно, как на кличку. А раз уж он, в таком возрасте, осваивал интонацию голоса, то, конечно же, обещал быть умнейшей собакой.
Но только ли ум определяет положение собаки среди своих собратьев? К сожалению, нет. Кроме умственных задатков, у Бима не все было в порядке.
Правда, он родился от породистых родителей, сеттеров, с длинной родословной. У каждого его предка был личный листок, свидетельство. Хозяин мог бы по этим анкетам не только дойти до прадеда и пробабки Бима, но и знать, при желании, прадедового прадеда и прабабушкину прабабушку. Это все, конечно, хорошо. Но дело в том, что Бим при всех достоинствах имел большой недостаток, который потом сильно отразился на его судьбе: хотя он был из породы шотландских сеттеров (сеттер-гордон), но окрас оказался абсолютно нетипичным – вот в чем и соль. По стандартам охотничьих собак сеттер-гордон должен быть обязательно черный, с блестящим синеватым отливом – цвета воронова крыла, и обязательно с четко отграниченными яркими отметинами, рыже-красными подпалинами, даже белые отметины считаются большим пороком у гордонов. Бим же выродился таким: туловище белое, но с рыженькими подпалинами и даже чуть заметным рыжим крапом, только одно ухо и одна нога черные, действительно – как вороново крыло, второе ухо мягкого желтовато-рыженького цвета. Даже удивительно подобное явление: по всем статьям – сеттер-гордон, а окрас – ну ничего похожего. Какой-то далекий-далекий предок взял вот и выскочил в Биме: родители – гордоны, а он – альбинос породы.
В общем-то, с такой разноцветностью ушей и с подпалинками под большими умными темно карими глазами морда Бима была даже симпатичней, приметней, может быть, даже умнее или, как бы сказать, философичней, раздумчивей, чем у обычных собак. И право же, все это нельзя даже назвать мордой, а скорее – собачьим лицом. Но по законам кинологии белый окрас, в конкретном случае, считается признаком вырождения. Во всем – красавец, а по стандартам шерстного покрова – явно сомнительный и даже порочный. Такая вот беда была у Бима.
Конечно, Бим не понимал вины своего рождения, поскольку и щенкам не дано природой до появления на свет выбирать родителей. Биму просто не дано и думать об этом. Он жил себе и пока радовался.
Но хозяин-то беспокоился: дадут ли на Бима родословное свидетельство, которое закрепило бы его положение среди охотничьих собак, или он останется пожизненным изгоем? Это будет известно лишь в шестимесячном возрасте, когда щенок (опять же по законам кинологии) определится и оформится в близкое к тому, что называется породной собакой.
Владелец матери Бима, в общем-то уже решил было выбраковать белого из помета, то есть утопить, но нашелся чудак, которому стало жаль такого красавца. Чудак тот и был теперешним хозяином Бима: глаза ему понравились, видите ли, умные. Надо же! А теперь и стоит вопрос: дадут или не дадут родословную?
Тем временем хозяин пытался разгадать, откуда такая аномалия у Бима. Он перевернул все книги по охоте и собаководству, чтобы хоть немного приблизиться к истине и доказать со временем, что Бим не виноват. Именно для этого он и начал выписывать из разных книг в толстую общую тетрадь все, что могло оправдать Бима как действительного представителя породы сеттеров. Бим был уже его другом, а друзей всегда надо выручать. В противном случае – не ходить Биму победителем на выставках, не греметь золотыми медалями на груди: какой бы он ни был золотой собакой на охоте, из породных он будет исключен.
Какая же все-таки несправедливость на белом свете!

ЗАПИСКИ ОХОТНИКА

В последние месяцы Бим незаметно вошел в мою жизнь и занял в ней прочное место. Чем же он взял? Добротой, безграничным доверием и лаской – чувствами всегда неотразимыми, если между ними не втерлось подхалимство, каковое может потом, постепенно, превратить все в ложное – и доброту, и доверие, и ласку. Жуткое это качество – подхалимаж. Не дай-то боже! Но Бим – пока малыш и милый собачонок. Все будет зависеть в нем от меня, от хозяина.
Странно, что и я иногда замечаю теперь за собой такое, чего раньше не было. Например, если увижу картину, где есть собака, то прежде всего обращаю внимание на ее окрас и породистость. Сказывается беспокойство от вопроса: дадут или не дадут свидетельство?
Несколько дней назад был в музее на художественной выставке и сразу же обратил внимание на картину Д. Бассано (Х век) «Моисей иссекает воду из скалы». Там на переднем плане изображена собака – явно прототип легавой породы, со странным, однако, окрасом: туловище белое, морда же, рассеченная белой проточиной, черная, уши тоже черные , а нос белый, на левом плече черное пятно, задний кострец тоже черный. Измученная
и тощая, она жадно пьет долгожданную воду из человеческой миски.
Вторая собака, длинношерстная, тоже с черными ушами . Обессилев от жажды, она положила на колени хозяина голову и смиренно ожидает воду.
Рядом – кролик, петух, слева – два ягненка.
Что хотел сказать художник?
Ведь за минуту до этого все они были в отчаянии, у них не было ни капли надежды. И они говорили в глаза спасшему их от рабства Моисею:
«О, если бы мы умерли от руки господней в земле египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! Ибо вывел ты нас в эту пустыню, чтобы всех собравшихся уморить голодом» .
Моисей с великой горестью понял, как глубоко овладел людьми дух рабский: хлеб в достатке и котлы с мясом им дороже свободы. И вот он высек воду из скалы. И было в тот час благо всем, идущим за ним, что и ощущается в картине Бассано.
А может быть, художник и поместил собак на главное место как укор людям за их малодушие в несчастье, как символ верности, надежды и преданности? Все может быть. Это было давно.
Картине Д. Бассано около четырехсот лет. Неужели же черное и белое в Биме идет от тех времен? Не может того быть. Впрочем, природа есть природа.
Однако вряд ли это поможет чем-то отстранить обвинение против Бима в его аномалиях расцветки тела и ушей. Ведь чем древнее будут примеры, тем крепче его обвинят в атавизме и неполноценности.
Нет, надо искать что-то другое. Если же кто-то из кинологов и напомнит о картине Д. Бассано, то можно, на крайний случай, сказать просто: а при чем тут черные уши у Бассано?
Поищем данные ближе к Биму по времени.
Выписка из стандартов охотничьих собак:

«Сеттеры гордоны выведены в Шотландии… Порода сложилась к началу второй половины ХХ столетия… Современные шотландские сеттеры, сохранив свою мощь и массивность костяка, приобрели более быстрый ход. Собаки спокойного, мягкого характера, послушные и не злобные, они рано и легче принимаются за работу, успешно используются и на болоте, и в лесу… Характерна отчетливая, спокойная, высокая стойка с головой не ниже уровня холки…»

Из двухтомника «Собаки» Л. П. Сабанеева, автора замечательных книг – «Охотничий календарь» и «Рыбы России»:

«Если мы примем во внимание, что в основании сеттера лежит самая древняя раса охотничьих собак, которая в течение многих столетий получала, так сказать, домашнее воспитание, то не станем удивляться тому, что сеттеры представляют едва ли несамуюкультурнуюи интеллигентную породу».

Так! Бим, следовательно, собака интеллигентной породы. Это уже может пригодиться.
Из той же книги Л. П. Сабанеева:

«В 1847 году Пэрлендом из Англии были привезены для подарка великому князю Михаилу Павловичу два замечательных красивых сеттера очень редкой породы… Собаки были непродажныя и променены на лошадь, стоившую 2000 рублей…»

Вот. Вез для подарка, а содрал цену двадцати крепостных. Но виноваты ли собаки? И при чем тут Бим? Это непригодно.
Из письма известного в свое время природолюба, охотника и собаковода С.В.Пенского к Л.П.Сабанееву:

«Во время крымской войны я видел очень хорошего красного сеттера у Сухово – Кобылина, автора „Свадьбы Кречинского“, и желто-пегих в Рязани у художника Петра Соколова».

Ага, это уже близко к делу. Интересно: даже старик имел тогда сеттера. А у художника – желто-пегий.
Не оттуда ли твоя кровь, Бим? Вот бы! Но зачем тогда… Черное ухо? Непонятно.
Из того же письма:

«Породу красных сеттеров вел также московский дворцовый доктор Берс. Одну из красных сук он поставил с черным сеттером покойного императора Александра Николаевича. Какие вышли щенки и куда они девались – не знаю. Знаю только, что одного из них вырастил у себя в деревне граф Лев Николаевич Толстой».

Стоп! Не тут ли? Если твоя нога и ухо черны от собаки Льва Николаевича Толстого, ты счастливая собака, Бим, даже без личного листка породы, самая счастливая из всех собак на свете. Великий писатель любил собак.
Еще из того же письма:

«Императорского черного кобеля я видел в Ильинском после обеда, на который государь пригласил членов правления московского общества охоты. Это была очень крупная и весьма красивая комнатная собака, с прекрасной головой, хорошо одетая, но сеттериного типа в ней было мало, к тому же ноги были слишком длинны, и одна из ног совершенно белая. Говорят, сеттер этот был подарен покойному императору каким-то польским паном, и слух ходил, что кобель-то был не совсем кровный».

Выходит, польский пан облапошил императора? Могло быть. Могло это быть и на собачьем фронте. Ох уж этот мне черный императорский кобель! Впрочем, тут же рядом идет кровь желтой суки Берса, обладавшей «чутьем необыкновенным и замечательной сметкой». Значит, если даже нога твоя, Бим, от черного кобеля императора, то весь-то ты вполне можешь быть дальним потомком собаки величайшего писателя… Но нет, Бимка, дудки! Об императорским – ни слова. Не было – и все тут. Еще чего недоставало.

Что же остается на случай возможного спора в защиту Бима? Моисей отпадает по понятным причинам. Сухово-Кобылин отпадает и по времени, и по окрасу. Остается Лев Николаевич Толстой:
а) по времени ближе всех
б) отец его собаки был черным, а мать красная. Все подходяще. Но отец-то, черный-то, – императорский, вот загвоздка.
Как ни поверни, о поисках дальних кровей Бима приходится молчать. Следовательно, кинологи будут определять только по родословной отца и матери Бима, как у них полагается: нет белого в родословной и – аминь. А Толстой им – ни при чем. И они правы. Да и в самом деле, этак каждый может происхождение своей собаки довести до собаки писателя, а там и самому недалеко до Л.Н.Толстого. И действительно: сколько их у нас, толстых-то! Ужас как много объявилось, помрачительно много.
Как ни обидно, но разум мой готов уже смириться с тем, что Биму быть изгоем среди породистых собак. Плохо. Остается одно: Бим – собака интеллигентной породы. Но и это – не доказательство (на то и стандарты).

– Плохо, Бим, плохо, – вздохнул хозяин, отложив ручку и засунув в стол общую тетрадь.
Бим, услышав свою кличку, поднялся с лежака, сел, наклонив голову на сторону черного уха, будто слушал только желто-рыженьким. И это было очень симпатично. Всем своим видом он говорил: «Ты хороший, мой добрый друг. Я слушаю. Чего же ты хочешь?»
Хозяин сразу же повеселел от такого вопроса Бима и сказал:
– Ты молодец, Бим! Будем жить вместе, хотя бы и без родословной. Ты хороший пес. Хороших собак все любят. – Он взял Бима на колени и гладил его шерстку, приговаривая: – Хорошо. Все равно хорошо, мальчик.
Биму было тепло и уютно. Он тут же на всю жизнь понял: «хорошо» – это ласка, благодарность и дружба.
И Бим уснул. Какое ему дело до того, кто он, его хозяин? Важно – он хороший и близкий.
– Эх ты, черное ухо, императорская нога, – тихо сказал тот и перенес Бима на лежак.
Он долго стоял перед окном, всматриваясь в темно-сиреневую ночь. Потом взглянул на портрет женщины и проговорил:
– Видишь, мне стало немножко легче. Я уже не одинок. – Он не заметил, как в одиночестве постепенно привык говорить вслух ей или даже самому себе, а теперь и Биму. – Вот и не один, – повторил он портрету.
А Бим спал.

Так они и жили вдвоем в одной комнате. Бим рос крепышом. Очень скоро он узнал, что хозяина зовут «Иван Иваныч». Умный щенок, сообразительный. И мало-помалу он понял, что ничего нельзя трогать, можно только смотреть на вещи и людей. И вообще всенельзя .
Если не разрешит или даже не прикажет хозяин. Так слово «нельзя» стало главным законом жизни Бима. А глаза Ивана Иваныча, интонация, жесты, четкие слова приказы и слова ласки были руководством в собачьей жизни. Более того, самостоятельные решения к какому либо действию никоим образом не должны были противоречить желаниям хозяина. Зато Бим постепенно стал даже угадывать некоторые намерения друга. Вот, например, стоит он перед окном и смотрит, смотрит вдаль и думает, думает. Тогда Бим садится рядом и тоже смотрит и тоже думает. Человек не знает, о чем думает собака, а собака всем видом своим говорит: «Сейчас мой добрый друг сядет за стол, обязательно сядет. Походит немного из угла в угол и сядет и будет водить по белому листку палочкой, а та будет чуть-чуть шептать. Это будет долго, потому посижу-ка и я с ним рядом.» Затем ткнется носом в теплую ладонь. А хозяин скажет:
– Ну, что, Бимка, будем работать, – и правда садится.
А Бим калачиком ложится в ногах или, если сказано «на место», уйдет на свой лежак в угол и будет ждать. Будет ждать взгляда, слова, жеста. Впрочем, через некоторое время можно и сойти с места, заниматься круглой костью, разгрызть которую невозможно, но зубы точить – пожалуйста, только не мешай.
Но когда Иван Иваныч закроет лицо ладонями, облокотившись на стол, тогда Бим подходит к нему и кладет разноухую мордашку на колени. И стоит. Знает, погладит. Знает, другу что-то не так.
Но не так было на лугу, где оба забывали обо всем. Здесь можно бегать, резвиться, гоняться за бабочками, барахтаться в траве – все было позволительно. Однако и здесь, после восьми месяцев жизни Бима, все пошло по командам хозяина: «Поди поди!» – можешь играть, «назад!» – очень понятно, «лежать!» – абсолютно ясно, «ап!» – перепрыгивай, «ищи!» – разыскивай кусочки сыра, «рядом!» – иди рядом, но только слева, «ко мне!» – быстро к хозяину, будет кусочек сахара. И много других слов узнал Бим до года. Друзья все больше и больше понимали друг друга, любили и жили на равных – человек и собака.
Но случилось однажды такое, что у Бима жизнь изменилась, и он повзрослел за несколько дней. Произошло это только потому, что Бим вдруг открыл у хозяина большой, поразительный недостаток.
Дело было так. Тщательно и старательно шел Бим по лугу челноком, разыскивая разбросанный сыр, и вдруг среди разных запахов трав, цветов, самой земли и реки ворвалась струя воздуха, необычная и волнующая: пахло какой-то птицей, вовсе не похожей на тех, что знал Бим, – воробьев там разных, веселых синиц, трясогузок и всякой мелочи, догнать какую нечего и пытаться (пробовали). Пахло чем-то неизвестным, что будоражило кровь. Бим приостановился и оглянулся на Ивана Иваныча. А тот повернул в сторону, ничего не заметив. Бим был удивлен: друг-то не чует. Да ведь он же калека! И тогда Бим принял решение сам : тихо переступая в потяжке, стал приближаться к неведомому, уже не глядя на Ивана Иваныча. Шажки становились все реже и реже, он как бы выбирал точку для каждой лапы, чтобы не зашуршать, не зацепить будылинку. Наконец запах оказался таким сильным, что дальше идти уже невозможно. И Бим, так и не опустив на землю правую переднюю лапу, замер не месте, застыл, будто окаменел. Это была статуя собаки, будто созданная искусным скульптором. Вот она, первая стойка! Первое пробуждение охотничьей страсти до полного забвения самого себя.
О нет, хозяин тихо подходит, гладит чуть-чуть вздрагивающего в трепете Бима:
– Хорошо, хорошо, мальчик. Хорошо, – и берет за ошейник. – Вперед… Вперед…
А Бим не может – нет сил.
– Вперед… Вперед… – тянет его Иван Иваныч.
И Бим пошел! Тихо-тихо. Остается совсем чуть кажется, неведомое рядом. Но вдруг приказ резко:
– Вперед!!!
Бим бросился. Шумно выпорхнул перепел. Бим рванулся за ним и-и-и… Погнал, страстно, изо всех сил.
– Наза-ад! – крикнул хозяин.
Но Бим ничего не слышал, ушей будто и не было.
– Наза-ад! – и свисток. – Наза-ад! – и свисток.
Бим мчался до тех пор, пока не потерял из виду перепела, а затем, веселый и радостный, вернулся. Но что же это значит? Хозяин сумрачен, смотрит строго, не ласкает. Все было ясно: ничего не чует его друг! Несчастный друг… Бим как-то осторожненько лизнул руку, выражая этим трогательную жалость к выдающейся наследственной неполноценности самого близкого ему существа.
Хозяин сказал:
– Да ты вовсе не о том, дурачок. – И веселее: – А ну-ка, начнем, Бим, по настоящему. – Он снял ошейник, надел другой (неудобный) и пристегнул к нему длинный ремень. – Ищи!
Теперь Бим разыскивал запах перепела – больше ничего. А Иван Иваныч направлял его туда, куда переместилась птица. Биму было невдомек, что его друг видел, где приблизительно сел перепел после позорной погони (чуять, конечно, не чуял, а видеть видел).
И вот тот же запах! Бим, не замечая ремня, сужает челнок, тянет, тянет, поднял голову и тянет верхом… Снова стойка! На фоне заката солнца он поразителен в своей необычайной красоте, понять которую дано не многим. Дрожа от волнения, Иван Иваныч взял конец ремня, крепко завернул на руку и тихо приказал:
– Вперед… Вперед…
Бим пошел на подводку. И еще раз приостановился.
– Вперед!!!
Бим так же бросился, как и в первый раз. Перепел теперь вспорхнул с жестким стрекотом крыльев. Бим опять ринулся было безрассудно догонять птицу, но… Рывок ремня заставил его отскочить назад.
– Назад!!! – крикнул хозяин. – Нельзя!!!
Бим, опрокинувшись, упал. Он не понял – за что так. И тянул ремень вновь в сторону перепела.
– Лежать!
Бим лег.
И еще раз все повторилось, уже по новому перепелу. Но теперь Бим почувствовал рывок ремня раньше, чем тогда, а по приказу лег и дрожал от волнения, страсти и в то же время от уныния и печали: все это было в его облике от носа до хвоста. Ведь так больно! И не только от жесткого, противного ремня, а еще и от колючек внутри ошейника.
– Вот так-то, Бимка. Ничего не поделаешь – так надо. – Иван Иваныч, лаская, поглаживал Бима.
С этого дня и началась настоящая охотничья собака. С этого же дня Бим понял, что только он, только он один может узнать, где птица, и что хозяин то беспомощен, а нос у него пристроен только для виду. Началась настоящая служба, в основе ее лежали три слова: нельзя, назад, хорошо.
А потом – эх! – потом ружье! Выстрел. Перепел падал, как ошпаренный кипятком.
И догонять его, оказывается, вовсе не надо, его только найти, поднять на крыло и лечь, а остальное сделает друг. Игра на равных: хозяин без чутья, собака без ружья.
Так теплая дружба и преданность становились счастьем, потому что каждый понимал каждого и каждый не требовал от другого больше того, что он может дать. В этом основа, соль дружбы.

К двум годам Бим стал отличной охотничьей собакой, доверчивой и честной. Он знал уже около ста слов, относящихся к охоте и дому: скажи Иван Иваныч «подай» – будет сделано, скажи он «подай тапки» – подаст, «неси миску» – принесет, «на стул!» – сядет на стул. Да что там! По глазам уже понимал: хорошо смотрит хозяин на человека, и Биму он – знакомый с той же минуты, недружелюбно глянет – и Бим иной раз даже и взрычит, даже лесть (ласковую лесть) он улавливал в голосе чужого. Но никогда и никого Бим не укусил – хоть на хвост наступи. Лаем предупредит ночью, что к костру подходит чужой, пожалуйста, но укусить – ни в коем случае. Такая уж интеллигентная порода.
Что до интеллигентности, то Бим даже умел так: научился сам, дошел своим умом, царапаться в дверь, чтобы открыли. Бывало, заболеет Иван Иваныч и не идет с ним гулять, а выпускает одного. Бим побегает малость, управится, как и полагается, и спешит домой. Поцарапает в дверь, став на задние лапы, чуть поскулит просяще, и дверь открывается. Хозяин, тяжело шлепая по прихожей, встречает, ласкает и снова ложится в постель. Это когда он, пожилой человек, прихварывал (кстати, побаливал он все чаще, чего Бим не мог не заметить). Бим твердо усвоил: поцарапайся в дверь, тебе откроют обязательно двери и существуют для того, чтобы каждый мог войти: попросись – тебя впустят. С собачьей точки зрения, это было уже твердое убеждение.

Год написания: 1971

Жанр произведения: повесть

Главные герои: Бим - пес, Иван Иваныч - писатель, хозяин, Степановна - соседка.

Сюжет

Бим родился у шотландских сеттеров. Их отличает черный окрас с рыжими отметинами. Щенок же был желто-рыжего цвета. Бим умел черное лишь ухо и заднюю лапу. Его хотели умертвить, но к себе забрал писатель Иван Иваныч. Тот выкормил щенка из соски. Они часто ходили вместе на охоту. Бим рос умным псом. Но однажды у Ивана Иваныч заныл осколок под сердцем, который остался с войны. Хозяина увезла скорая, а Бим стал жить у старушки Степановны. Пес гулял один, а приходя царапался в дверь. Однажды он подошел к больнице, но его не впустили. Пес оббегал город регулярно ища хозяина. Он повредил лапу, бежав за поездом. Водитель трамвая продал его в деревню, но там его едва не убил охотник. В городе злая тетка сдала пса собаколовам. Иван Иваныч застал любимца мертвым в приюте.

Вывод (мое мнение)

Впечатляет мужество и терпение пса. Он не останавливался в поисках хозяина. Это указывает на преданность и любовь.

Глава первая

Двое в одной комнате

Да и что оставалось делать месячному щенку, если он ничего еще не понимал в жизни ровным счетом, а матери все нет и нет, несмотря ни на какие жалобы. Вот он и пытался задавать грустные концерты. Хотя, впрочем, засыпал на руках хозяина в объятиях с бутылочкой молока.

Но на четвертый день малыш уже стал привыкать к теплоте рук человека. Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.

Имени своего он еще не знал, но через неделю точно установил, что он - Бим.

В два месяца он с удивлением увидел вещи: высоченный для щенка письменный стол, а на стене - ружье, охотничью сумку и лицо человека с длинными волосами. Ко всему этому быстренько привык. Ничего удивительного не было уже и в том, что человек на стене неподвижен: раз не шевелится - интерес небольшой. Правда, несколько позже, потом, он нет-нет да и посмотрит: что бы это значило - лицо выглядывает из рамки, как из окошка?

Вторая стена была занимательнее. Она вся состояла из разных брусочков, каждый из которых хозяин мог вытащить и вставить обратно. В возрасте четырех месяцев, когда Бим уже смог дотянуться на задних лапках, он сам вытащил брусочек и попытался его исследовать. Но тот зашелестел почему-то и оставил в зубах Бима листок. Очень забавно было раздирать на мелкие части тот листок.

Это еще что?! - прикрикнул хозяин. - Нельзя! - и тыкал Бима носом в книжку. - Бим, нельзя. Нельзя!

После такого внушения даже человек откажется от чтения, но Бим - нет: он долго и внимательно смотрел на книги, склоняя голову то на один бок, то на другой. И, видимо, решил так: раз уж нельзя эту, возьму другую. Он тихонько вцепился в корешок и утащил это самое под диван, там отжевал сначала один угол переплета, потом второй, а забывшись, выволок незадачливую книгу на середину комнаты и начал терзать лапами играючи, да еще и с припрыгом.

Вот тут-то он и узнал впервые, что такое «больно» и что такое «нельзя». Хозяин встал из-за стола и строго сказал:

Нельзя! - и трепанул за ухо. - Ты же мне, глупая твоя голова, «Библию для верующих и неверующих» изорвал. - И опять: - Нельзя! Книги - нельзя! - Он еще раз дернул за ухо.

Бим взвизгнул да и поднял все четыре лапы кверху. Так лежа на спине, он смотрел на хозяина и не мог понять, что же, собственно, происходит.

Нельзя! Нельзя! - долбил тот нарочито и совал снова и снова книгу к носу, но уже не наказывал. Потом поднял щенка на руки, гладил и говорил одно и то же: - Нельзя, мальчик, нельзя, глупыш. - И сел. И посадил на колени.

Так в раннем возрасте Бим получил от хозяина мораль через «Библию для верующих и неверующих». Бим лизнул ему руку и внимательно смотрел в лицо.

Он уже любил, когда хозяин с ним разговаривал, но понимал пока всего лишь два слова: «Бим» и «нельзя». И все же очень, очень интересно наблюдать, как свисают на лоб белые волосы, шевелятся добрые губы и как прикасаются к шерстке теплые, ласковые пальцы. Зато Бим уже абсолютно точно умел определить - веселый сейчас хозяин или грустный, ругает он или хвалит, зовет или прогоняет.

А он бывал и грустным. Тогда говорил сам с собой и обращался к Биму:

Так-то вот и живем, дурачок. Ты чего смотришь на нее? - указывал он на портрет. - Она, брат, умерла. Нет ее. Нет… - Он гладил Бима и в полной уверенности приговаривал: - Ах ты мой дурачок, Бимка. Ничего ты еще не понимаешь.

Но прав был он лишь отчасти, так как Бим понимал, что сейчас играть с ним не будут, да и слово «дурачок» принимал на свой счет, и «мальчик» - тоже.