Происхождение языка: теории и гипотезы

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА

1. Теории происхождения языка.

2. Предпосылки образования языка.

3. Язык как функция человеческого организма.

4. Характер первобытного языка.

Теории происхождения языка.

Проблема происхождения языка имеет два аспекта: происхождение конкретного языка, например русского, и происхождение человеческого языка вообще. Происхождение конкретного языка научно доказано для многих языков мира. Вопрос о происхождения человеческого языка вообще до сих пор существует в виде гипотез.

Образование человеческой речи происходило, по мнению одних ученых, полтора миллиона, по мнению других,- 2,5 млн. лет тому назад. Современная наука не обладает достоверными данными о процессе формирования человеческой речи. Научные исследования доказали чрезвычайную сложность этой проблемы. Ученые убедились, что образование языка предполагало многие фундаментальные, биологические, психологические и общественные предпосылки в развитии человека и человеческого общества. В науке проблема происхождения языка, как правило, рассматривается в единстве с проблемой происхождения самого человека и человеческого мышления.

Теории происхождения языка могут быть философскими и филологическими.

В философии теории происхождения языка на основе данных разных наук показывают становление человека и общества. Они направлены на объяснение роли языка в жизни человека и общества и призваны раскрыть сущность языка.

Филологические теории происхождения языка обычно строятся как гипотезы о становлении языковых фактов и стремятся генетически объяснить строение системы языка.

1. Логосическая теория происхождения языка.

В мифологии любого народа есть мифы о происхождении языка. Эти мифы обычно связывают происхождение языка с происхождением людей. Логосическая теория происхождения языка возникла на ранних этапах развития цивилизации и существует в нескольких разновидностях: библейской, ведической, конфуцианской. В ряде государств она освящается авторитетом религии. В некоторых государствах, например в Китае, логосическая теория является влиятельной, но не имеет богословского характера. Это идеалистическая теория. Но чтение древних, античных и средневековых источников невозможно без знания этой теории происхождения языка.

В соответствии с логосической теорией в основе зарождения мира лежит духовное начало. Дух воздействует на материю, находящуюся в хаотическом состоянии, и творит, упорядочивает ее формы (геологические, биологические и социальные). Конечным актом творения духа, воздействующего на инертную материю, является человек.

Для обозначения духовного начала употребляются термины «бог», «логос», «дао», «слово». «Слово» существовало до создания человека и непосредственно управляло инертной материей. В библейской традиции носителем «слова» является единый Бог. В первой главе «Книги Бытия» рассказывается о сотворении мира в семь дней.

Каждый день творение совершалось не руками Бога, а его словом. Слово, то есть орудие и энергия, творило мир из первичного хаоса. Евангелист Иоанн в I в. так определил основы логосической теории: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть».

Эти энергия и орудие, воплощенные в слове, в основном так же, хотя и в других терминах, толкуются в конфуцианстве и индуизме. Помимо божественного происхождения, логосическая теория объясняет слово и как человеческое явление. Одним из актов божественного творчества является сотворение человека. Человеку передает Бог дар слова. В Библии первочеловек Адам дает имена животным, которых Бог посылает ему, но там же указывается и на то, что язык создан патриархами путем соглашения. Между этими двумя высказываниями с точки зрения логосической теории нет противоречия. Дело в том, что божественное слово, сотворившее человека, потом становится достоянием человека. Человек начинает сам создавать слова.

При этом старейшины соглашаются или не соглашаются признать изобретенное и способствуют распространению имен между людьми. По библейским понятиям это значит, что слово, созданное человеком по божественному вдохновению, исходит от человека как передатчика божественного промысла. Благодаря старейшинам имена утверждаются, становятся общим достоянием народа.

Человек, в соответствии с логосической теорией происхождения языка, есть косная субстанция, которая вполне может ошибиться и, воплощая божественный промысел, исказить его, создав ошибочное имя.

Это стало источником догматических споров и борьбы религий, толков и сект. История древности и средневековья наполнена этими спорами. Один основатель религии отвергает всех других на том лишь основании, что он пророчествует «более совершенно», чем другие, «исказившие» божественный промысел. Догматические споры становятся формой идеологической борьбы, нередко перерастают в политические движения и религиозные войны.

При таком понимании природы слова о разуме человека, о доверии к этому разуму нет речи. В логосической теории слово владычествует над человеком. Пророческий и догматический взгляды на слово оказали огромное влияние на литературную мысль древности и средневековья. Они пронизывают поэзию и ученые сочинения этого времени, на них основаны право и мораль, на них основана древняя и средневековая филология.

Ученые не разделяют положений, что язык непосредственно дан людям Богом, что наречение живых существ люди получили от Адама и что разнообразие языков мира произошло от Вавилонского смешения языков, возникшего при строительстве Вавилонской башни. Хотя за тысячелетия, отделяющие описываемые события, был, возможно, потерян символический смысл этих преданий.

Сенсационно звучит в этой связи заявление акад. Натальи Петровны Бехтеревой, мирового авторитета в области нейрофизиологии и нейропатологии, лауреата Ленинской премии, руководителя научного центра «Мозг» РАН. На основе многолетнего изучения человеческого мышления и его взаимоотношения с языком Н.П. Бехтерева пришла к выводу, что невозможно рассматривать человеческое мышление как результат эволюции мозга высших животных: «Все наши знания о мозге наводят на мысль, что человек не имеет никакого отношения к этой планете. С

точки зрения принятой теории эволюции можно объяснить строение и функции всех органов человека, все изменения, которые эти органы претерпели на протяжении миллионов лет. Но только не мозга - он с самого начала оказался готовым к восприятию любых знаний, вплоть до современных достижений человечества. Первое объяснение, которое напрашивается,- Бог, другое столь же невероятное,- инопланетное происхождение. Получается, что все ценные археологические находки нужно просто выкинуть. Обезьяны - вовсе не предки человека, даже пресловутый неандерталец имеет к современному человеку малое касательство. Просто другие ветви, которые вымерли. Почему мы признаем вымирание мамонтов и не признаем исчезновение неандертальцев?».

2. Рационалистическая теория происхождения языка.

В XV-XVII в. в рационалистической философии появляется новый взгляд на язык, в основе которого лежит философская доктрина «Общественный договор». Согласно этой доктрине общество от первобытного стада отличается общественным договором. В стаде господствуют отношения вражды и борьбы каждого с каждым, обусловленные различием интересов. Для того чтобы создать отношения, характерные для общества, необходимо, чтобы между враждующими сторонами были достигнуты соглашения и отношения вражды сменились отношениями сотрудничества.

Родоначальником доктрины общественного договора является голландский ученый Гуго Гроций. Он считал, что человек имеет общественную природу. Стремление человека к общежитию проявляется в даре речи. Речь была создана человеком, а не дана ему свыше. Понимание языка, принятое в доктрине общественного договора, характерно и для современного языкознания.

Доктрина общественного договора была противопоставлена догматическому богословию. Она направлена на утверждение познавательных способностей человека. Мыслящий человек и его разум есть источник научных открытий, искусств и труда, преобразующего мир. Изменяется взгляд на природу языка. Френсис Бэкон, Рене Декарт, Готфрид Лейбниц начинают считать, что язык можно создать заново. Появляются проекты новых языков.

В рационалистической философии были разработаны: 1) идеи конструирования новых языков для научно-познавательных целей; 2) идеи знаковости языка; 3) гипотеза о происхождении языка, основанная на идее знаковости языка, на данных логики, психологии.

В создании новых языков намечаются два пути. Ф. Бэкон предлагал отобрать лучшие слова и грамматические правила из существующих языков.

Таким образом можно построить язык более совершенный, чем существующий. Г. Лейбниц считал, что строить новый язык надо из новых элементов. Он предложил проект нового графического языка - пазиграфии, где отдельными знаками выражались основные идеи, а модификации этих знаков позволяли логически строго выразить любую мысль о мире. Впоследствии было создано немало искусственных международных языков и формализованных научных языков.

Развивается идея знаковости языка. В знаковой теории Томаса Гоббса (1588 -1679) семиотика - это совокупность знаков, служащих «заместителями» объектов природы и техники. С помощью семиотики осуществляются абстрактное мышление и конструктивная деятельность. Язык - один из видов знаков. Языковые знаки «замещают» в мышлении предметы. Посредством слова осуществляется связь понятий. Слово воздействует на чувства человека, создавая ощущения и представления, сопоставляемые с представлениями о мире вещей. Так слово становится выра­зителем понятия.

Для объяснения того, как язык распространился между людьми, были построены этимологические гипотезы о происхождении языка:

1) звукоподражательная теория. В соответствии со звукоподражательной теорией первые слова первого языка подражали своими звучаниями крикам животных и звукам природы. Вариантом этой теории было утверждение об
изображении с помощью звуков предметов и вещей.

2) междометная теория строилась на том, что первые слова появились из непроизвольных выкриков - первых междометий, возникших под влиянием чувства и бывших достаточно общими в силу единства человеческой природы.

3) в теории трудовых команд и трудовых выкриков предполагается, что первые
слова были междометными выкриками, которые стимулировались не чувствами, а совместными мускульными усилиями.

Эти гипотезы опираются на данные словарного состава. Наиболее простыми словами с точки зрения содержащейся в них мысли и звуковой формы являются междометия, команды и простые звукоподражательные слова.

Достоинство рационалистической теории происхождения языка заключалось в ее прогрессивности, в утверждении творческой роли и разума человека в создании языка. Человек принимает имя вещи по общественному договору добровольно, с пониманием условности звуков для обозначения вещи. Инструментом общения являются языковые знаки.

Уязвимым рационалистической теории происхождения языка является отсутствие убедительных доказательств того, как осуществлялся общественный договор в отсутствие языка, какие были возможны средства общения.

3.Ономатопоэтическая теория Штейнталя – Потебни.

Ономатопоэтическая теория Штейнталя - Потебни была филологической теорией. Она поставила проблему происхождения языка как конкретных слов и форм. Становление ономатопоэтической теории происхождения языка проходило в три

(1823-1899)

этапа: в работах Вильгельма Гумбольдта, Геймана Штейнталя, Александра Афанасьевича Потебни. Идея была сформулирована В. Гумбольдтом в работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества». В этой работе дана общая схема теории происхождения языка. Язык есть самозарождающееся и самодвижущееся целое - энергия. В этом самодвижении в равной мере участвуют «дух народа», внешняя форма и внутренняя форма языка.

В XIX в. в биологии и антропологии развиваются эволюционные теории, доказывающие происхождение человека из животного царства.

Развивая идеи Гумбольдта, Г. Штейнталь рассматривает происхождение языка как момент становления человека общественного. Возникновение языка есть спонтанная мутация в жизни орды антропоидов. Особенностью этой мутации является то, что она происходит как «игра», развлечение или отдых. В момент «игры» один из членов орды воспроизводит сигнал, который орда использовала в совместных действиях. Этот сигнал остальные члены орды повторяют в виде игры, вне ситуации применения. Итак, язык возникает из сигнала, поданного вне ситуации употребления как повтор привычных звуков. Язык возникает при потребности индивида в эмоциональной экспрессии, напоминающей экспрессию художественную.

Повторение сигнала вне сигнальной ситуации по ассоциации закрепляет связь между картиной, рисующейся в представлении индивида, и самим сигналом. Так возникают две стороны знака. Внутренняя сторона знака - это представления о вещах, а внешняя - представления о звуках сигнала, поданного за пределами сигнальной ситуации.

Механизм образования членораздельной речи строится по схеме образования в психике индивида двустороннего знака. Если вне сигнальной ситуации со­вместить два и более сигнала в одном выкрике-высказывании, то это даст сочетание представлений в душах говорящего и слушающего. Сочетание представлений образует предикацию. Так делается шаг к абстрактному мышлению.

При сочетании представлений одно представление конкретизирует другое, ведущий признак предмета выделяется из целого комплекса его признаков. На базе основного признака формируется понятие. Так повторение сочетаний представлений ведет к образованию понятий. Слово становится выразителем понятия.

В ономатопоэтической теории происхождения языка были выработаны основные требования к модели формирования языка:

1) необходимо представить картину становления членораздельной речи
отдельного индивида и одновременно общества в целом;

2) речь должна быть рядом звуков, несущих смысл не только в целом, но и в
своих частях, то есть обладать ярусной организацией;

3) сами части звуковых рядов должны передавать разные значения -
лексические, грамматические, образные, понятийные, модальные;

4) значения частей звукоряда должны сохраняться в разных высказываниях и
вместе с тем несколько изменяться в своем значении.

А.А. Потебня сделал следующий шаг по пути развития ономатопоэтической теории происхождения языка. Основным источником происхождения языковых форм, языковых новаций Потебня считает поэтическое творчество. Поэтическое творчество он понимает широко, как творчество любых художественных форм, а язык - это результат такого творчества. Инновации в языке, возникшие в результате поэтического творчества, далее частично переходят в общеупотребительный язык, становятся нетворческими воспроизводимыми элементами речи. Для своего времени теория Потебни была прогрессивной и во многом определила направленность художественного творчества у символистов, акмеистов и футуристов. Учение Потебни оказало сильное влияние на преподавание языка, что отразилось и на современной структуре филологического образования, когда филология объединяет литературоведение и языкознание.

Связь языка и народа Потебня объяснял в националистическом духе. Он считал, что изначальный тип языкового творчества и созданный им тип языка предопределяют дальнейшее языковое творчество. Мировоззрение народа объясняется качествами его языка, а значит, формы жизни, тип и навыки мышления предопределены языком.

4. Трудовая теория происхождения языка

В последней трети XIX в. появилась еще одна философская теория происхождения языка. Ее называют трудовой или социальной теорией происхождения языка, однако правильнее было бы называть ее эволюционной теорией. Она основана на взглядах Ч. Дарвина и Людвига Нуаре.

Л. Нуаре считал, что язык возник в общей деятельности людей как неотъемлемый, сопровождающий эту деятельность элемент. Будучи постоянно связанным с тем или другим видом деятельности, звук превращается в постоянный ее символ. Поэтому первые слова обозначали конкретные виды деятельности.

Сторонником эволюционной точки зрения на происхождение языка был Вильгельм Вундт. Он понимал звук как «звуковой жест», реализуемый первоначально в единстве другими «выразительными движениями»: жестами, мимикой, гримасами. Обособление звука речи шло постепенно и незаметно. Звук длительное время сосуществовал в единстве с другими «выразительными движениями».

Трудовая теория была изложена Ф. Энгельсом в «Диалектике природы» (1873 -1886). Энгельс рассматривает язык как непосредственную действитель­ность мысли. Звуки языка послужили основанием создания форм человеческого мышления и становления общественного сознания. Разделяя дарвиновскую теорию происхождения человека, Л. Нуаре, В.Вунд и Энгельс видели в формировании человеческого мышления и языка закономерное следствие эволюции высших животных, а именно: обезьян.

Развитие членораздельной речи есть результат образования общества, биологического антропогенеза, общественной организации труда и социализации мышления. Общество Энгельс понимает как единство произ­водительного труда на основе совместного сознательного планирования трудовой деятельности. Одним из элементов сознательного планирования является язык.

Биологическое развитие человека приводит к возможности прямохождения, а прямохождение позволяет использовать органы дыхания и пищеварения для создания разнообразных звуков речи, которые при их особом осмыслении могут

стать членораздельными. Становление членораздельной и осмысленной речи становится возможным при формировании общества. Согласно взглядам Энгельса, источником развития общества является целесообразный и разделенный общественный труд. Необходимость наладить совместную деятельность требует средство общения.

В этой теории значительное место уделяется не собственно лингвистическим и мыслительным предпосылкам образования языка, а предпосылкам возникновения трудовой деятельности. В связи звуковых сигналов животных и языка человека заключалось доказательство происхождения человека из животного царства.

Между тем наличие у животных различных звуковых сигналов не означает, что они и есть исток человеческого языка. Между звуковыми сигналами животных и языком человека существует радикальное различие. Существует биологический, мыслительный барьер между человеком и животным.

1) 3вуки-сигналы животных инстинктивны, в то время как у людей употребление языка осознано.

2) 3вуковые сигналы животных принадлежат всему виду, между тем употребление языка у человека - всегда индивидуальный творческий акт, хотя человек и пользуется общими средствами языковой системы.

3) 3вуковые сигналы у животных врожденные, человек же обучается языку, при

этом в строго определенном раннем возрасте.

4) 3вуковой сигнал у животного нерасчлененный, диффузный, его органы

неспособны к образованию членораздельного, артикулируемого звука. И

мышление животного неспособно к образованию дискретной формы мысли.

Звук человеческого языка дискретный, членораздельный, его использование

было обусловлено высоким уровнем развития мышления.

5) И языку и мышлению человека свойственно развитие и совершенствование.

У животных нет эволюции звуков, это застывший животный инстинкт.

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Челябинский государственный университет»

(ФГБОУ ВПО «ЧелГУ»)

Костанайский филиал

Кафедра филологии

Курсовая работа по дисциплине «Основы языкознания»

Тема: «Происхождение языка»

Костанай 2012

Введение

Глава 1. Сущность языка

Глава 2. Происхождение языка

1 Теории возникновения языка

3 Образование русского языка

Заключение

Введение

язык возникновение происхождение

Происхождение человеческой речи - это сложный вопрос, который изучает не только языкознание, но и этнография, антропология, социология, психология и другие науки. Сложность этого вопроса заключается в том, что в настоящее время нет реальных сведений, подтвержденных фактами, о том, как же появился язык. О его возникновении можно догадываться, опираясь лишь на косвенные источники. Именно поэтому проблема происхождения речи ограничивается характеристикой возможностей речевого аппарата человека, структуры и функций древнейших единиц языка, рассмотрением условий и причин ее возникновения.

В данной курсовой работе рассматривается тема происхождения языка. Актуальность данной темы обусловлена прежде всего интересом к причинам возникновения языка. Вопрос происхождения языка интересовал людей еще с глубокой древности. Каким образом возник язык? Почему сейчас существует такое разнообразие языков? Эти вопросы актуальны и в настоящее время, так как ученые до сих пор пытаются ответить на них, но пока так и не нашли приемлемых объяснений, хотя выдвинули разнообразные теории и различные точки зрения о возникновении языка.

Объектом исследования является язык, как средство коммуникации между людьми.

Целью исследования является раскрытие вопроса о происхождении языка.

Цель исследования определяет постановку следующих задач:

Определить сущность языка

Проанализировать возможности возникновения языка.

Охарактеризовать теории происхождения языка

Подвести итоги по выполненной работе.

При написании данной работы были использованы следующие источники информации: монографии, учебники и учебные пособия, журналы, Интернет.

В исследовании использованы методы: наблюдение, сравнение, обобщение и анализ.

Глава 1. Сущность языка

Язык - не индивидуальное и не биологическое явление. Человек не может быть изолирован от общества, индивидуум вольно или невольно отражает общественные отношения. Язык тем более связан с обществом, его историей. Социальная сущность языка хорошо видна при сравнении его со звуковой сигнализацией животных. Животные имеют органы, схожие с органами человека, в том числе мозг, органы чувств и носоглотку. Человек может научить животных произносить и воспринимать человеческие слова. Попугая можно обучить словам, однако ни попугай, ни орангутанг, ни лошадь не воспринимают и не производят звуков вне конкретной ситуации, для обозначения понятий. Это свойство присуще лишь человеку.

Не связаны друг с другом язык и раса. Языков больше, чем раз. Кроме того, расовые признаки не являются абсолютными, так как существовали и существуют смешанные и переходные формы. Смешанные формы возникли в эпоху так называемого великого переселения народов, великих географических открытий и колонизации нового времени. В языкознании неоднократно подчеркивалось различие языка и расы. Французский лингвист А. Мейс писал в 1911 г., что «язык зависит от исторических условий и вовсе не от расы, которая есть понятие физического порядка».

Общественная природа языка проявляется прежде всего в его связи с народом - творцом и носителем данного языка, его нормы, в частности литературно-письменной. Наличие общего языка - высшее проявление социальности языка. Социальность языка проявляется также в социальной дифференциации языка, в наличии диалектов - территориальных и социальных.

История науки о языке свидетельствует о том, что вопрос о сущности языка является одним из сложнейших в языкознании. Не случайно он имеет несколько взаимоисключающих решений:-язык есть явление биологическое, природное, не зависящее от человека («Языки, эти образованные в звуковой материи природные организмы..., проявляют свои свойства природного организма не только в том, что они классифицируются на роды, виды, подвиды и т.д., но и в том, что их рост происходит по определенным законам, - писал А. Шлейхер в работе «Немецкий язык». - Жизнь языка не отличается существенно от жизни всех других живых организмов - растений и животных. Как и эти последние он имеет период роста от простейших структур к более сложным формам и период старения»; -язык есть явление психическое, возникающее вследствие действия индивидуального духа - человеческого или божественного («Язык, - писал В. Гумбольдт, - представляет собой беспрерывную деятельность духа, стремящуюся превратить звук в выражение мысли».; -язык есть явление психосоциальное, имеющее, по словам И.А. Бодуэна де Куртенэ, «коллективно-индивидуальное» или «собирательно-психическое» существование, при котором индивидуальное является одновременно и общим, общечеловеческим;

язык есть явление социальное, возникающее и развивающееся только в коллективе («Язык есть социальный элемент речевой деятельности,- говорил Ф. де Соссюр,- внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать язык, ни его изменять». Нетрудно заметить, что в этих разных определениях язык понимается то как явление биологическое (или природное), то как явление психическое (индивидуальное), то как явление социальное (общественное). Если признать язык явлением биологическим, то его следует рассматривать тогда в одном ряду с такими способностями человека, как есть, пить, спать, ходить и т.д., и считать, что язык наследуется человеком, так как заложен в самой его природе. Однако это противоречит фактам, так как язык не передается по наследству. Он усваивается ребенком под влиянием говорящих (ср. ситуацию с детьми, находившимися в длительной изоляции и воспитывавшимися в среде животных: говорить они не умели. Вряд ли правомерно считать язык и явлением психическим, возникающим в результате действия индивидуального духа - человеческого или божественного. В этом случае человечество имело бы огромное множество индивидуальных языков, что привело бы к ситуации вавилонского смешения языков, непониманию друг друга, даже членами одного коллектива. Несомненно, что язык - явление социальное: он возникает и развивается только в коллективе благодаря потребности общения людей друг с другом.

Глава 2. Происхождение языка

Вопрос о происхождении языка является одним из наиболее сложных и до конца не решенных в языкознании. Не следует смешивать вопрос о происхождении языка и вопрос об образовании реально существующих или существовавших языков. Это два разных вопроса. Любой реально существующий или существовавший ранее и не существующий теперь, но засвидетельствованный в каких-либо записях язык должен быть понят в реальных фактах его существования (фонетики, грамматики, лексики и прежде всего через письмо), а «первобытный язык» - это область общих предположений и гипотез. От такого «первобытного» языка никаких реальных остатков, поддающихся прямому объяснению, нет и быть не может. Археологи и антропологи, раскапывая стоянки и могилы и изучая остатки материальной культуры, костяки и черепа первобытных людей, не могут «раскопать» язык, не зафиксированный письменностью. Отсюда ясно, что понимание того, как произошел язык с одной стороны, и методы изучения того, как образовались исторически известные языки - с другой, должны быть различными. Языки, существующие сегодня на земле (даже самых примитивных по своей культуре народов), находятся уже на достаточно высоком уровне развития. Тогда как происхождение языка относится к эпохе с архаичными формами взаимоотношения людей. Возникновение первого языка отделяют от самой «глубинной» реконструкции значительно более протяженные периоды (сегодня лингвистические методы позволяют проникнуть в глубину веков не более, чем на 10 тысяч лет). Поэтому все теории происхождения языка (как философские, так и филологические) в известном смысле гипотетичны.

2.1 Теории возникновения языка

Итак, первобытный язык нельзя исследовать и опытно проверить. Однако этот вопрос интересовал человечество с самых давних времен. Еще в библейских легендах мы находим два противоречивых решения вопроса о происхождении языка, отражающих различные исторические эпохи воззрений на эту проблему. В I главе книги Бытия сказано, что Бог творил словесным заклинанием и сам человек был сотворен силой слова, а во II главе той же книги рассказывается, что Бог творил «молчком», а потом привел к Адаму (т.е. к первому человеку) всех тварей, чтобы человек дал им имена, и как он назовет, так чтобы и было впредь. В этих наивных легендах уже обозначились две точки зрения на происхождение языка: язык от человека и 2) язык не от человека.

В различные периоды исторического развития человечества этот вопрос решался по-разному. Внечеловеческое происхождение языка первоначально объяснялось как «божественный дар», но не только античные мыслители дали иные объяснения этому вопросу, но и «отцы церкви» в раннем средневековье, готовые признать, что все исходит от Бога, в том числе и дар речи, сомневались, чтобы Бог мог превратиться в «школьного учителя», который бы обучал людей словарю и грамматике, откуда возникла формула: Бог дал человеку дар речи, но не открыл людям названия предметов (Григорий Нисский,IV в. н. э.)

Со времен античности сложилось много теорий происхождения языка.

Античные теории «Фюсей» и «Тесей». Основы современных теорий происхождения языка заложили древнегреческие философы. По взглядам на происхождение языка они разделились на две научные школы - сторонников «фюсей» и приверженцев «тесей». Теория "фюсей" отстаивала естественный, "природный" характер языка и, следовательно, закономерную, биологическую обусловленность его возникновения и структуры. Сторонники природного происхождения названий предметов, в частности, Гераклит Эфесский (535-475 до н.э.), считали, что имена даны от природы, так как первые звуки отражали вещи, которым соответствуют имена. Имена - это тени или отражения вещей. Тот, кто именует вещи, должен открыть природой созданное правильное имя, если же это не удается, то он только производит шум. Сторонники теории "тесей" среди которых были Демокрит из Абдер (470/460 - первая половина IV в. до н.э.) и Аристотель из Стагиры (384-322 до н.э.), утверждали условный, не связанный с сущностью вещей характер языка и, следовательно, искусственность, в крайнем выражении - сознательный характер его возникновения в обществе. Имена происходят от установления, согласно обычаю, договоренности между людьми. Они указывали на многие несоответствия между вещью и ее названием: слова имеют по нескольку значений, одни и те же понятия обозначаются несколькими словами. Если бы имена давались по природе, невозможно было бы переименование людей. Теория звукоподражания идет от стоиков и получила поддержку в XIX и даже XX в. Ее отстаивали, в частности, древнегреческий философ-материалист Демокрит, немецкий философ и ученый Г. Лейбниц, американский лингвист У. Уитни и др. Суть этой теории состоит в том, что «безъязычный человек», слыша звуки природы (журчание ручья, пение птиц и т. д.) старался подражать этим звукам своим речевым аппаратом. В любом языке, конечно, есть некоторое количество звукоподражательных слов типа ку-ку, гав-гав, хрю-хрю, пиф-паф, кап-кап, апчхи, ха-ха-ха и т. п. и производных от них типа куковать, кукушка, гавкать, хрюкать, хрюшка, хаханьки и т. п. Но, во-первых, таких слов очень немного, во-вторых, «звукоподражать» можно только «звучащему», а как же тогда назвать «безгласное»: камни, дома, треугольники и квадраты и многое другое? Отрицать звукоподражательные слова в языке нельзя, но думать, что таким механическим и пассивным образом возник язык, было бы совершенно неправильно. Язык возникает и развивается у человека совместно с мышлением, а при звукоподражании мышление сводится к фотографии. Наблюдение над языками показывает, что звукоподражательных слов больше в новых, развитых языках, чем в языках более примитивных народов. Это объясняется тем, что, для того чтобы «звукоподражать», надо в совершенстве уметь управлять речевым аппаратом, чем первобытный человек с неразвитой гортанью не мог владеть.

Междометная теория. Ее развивали немецкие ученые Я. Гримм, Г. Штейнталь, французский философ и просветитель Ж.-Ж. Руссо и др. Междометная теория идет от эпикурейцев, противников стоиков, и заключается в том, что первобытные люди инстинктивные животные вопли превратили в «естественные звуки» - междометия, сопровождающие эмоции, откуда якобы произошли и все иные слова. Первоисточником слов были чувства, внутренние ощущения, которые побудили человека использовать свои языковые способности, т.е. сторонники этой теории главную причину возникновения слов видели в чувственном восприятии мира, одинаковом у всех людей, что само по себе является дискуссионным. Не отрицая наличия экспрессивной функции, следует сказать, что в языке есть очень многое, не связанное с экспрессией, и эти стороны языка являются самыми важными, ради чего и мог возникнуть язык, а не только ради эмоций и желаний, чего не лишены и животные, однако языком они не обладают. Конечно, междометия входят в словарный состав любого языка и могут иметь производные слова, как в русском языке: ах, ох, и ахать, охать и т.д. Но опять же таких слов очень немного в языках и даже меньше, чем звукоподражательных.

Теория «трудовых выкриков» на первый взгляд кажется настоящей материалистической теорией происхождения языка. Эта теория возникла в XIXв. в трудах вульгарных немецких материалистов Л. Нуаре и К. Брюхера и сводилась к тому, что язык возник из выкриков, сопровождающих коллективный труд. Но эти «трудовые выкрики» только средство ритмизации труда, они ничего не выражают, даже эмоций, а являются только внешним, техническим средством при работе. Ни одной функции, характеризующей язык, в этих «трудовых выкриках» обнаружить нельзя, так как они и не коммуникативны, и не номинативны, и не экспрессивны. Ошибочное мнение о том, что эта теория близка трудовой теории Ф. Энгельса, просто опровергается тем, что у Энгельса ничего о «трудовых выкриках» не говориться, а возникновение языка связано с совершенно иными потребностями и условиями.

С середины XVIII в. появилась «теория социального договора». Эта теория опиралась на некоторые мнения античности (мысли Демокрита в передачи Диодора Сицилийского, некоторые места из диалога Платона «Кратил» и т.п.)и во многом отвечала рационализму самого XVIIIв.Адам Смит провозгласил ее первой возможностью образования языка. У Руссо было иное толкование в связи с его теорией двух периодов в жизни человечества: первого - «природного», когда люди были частью природы и язык «происходил» от чувств, и второго - «цивилизованного» когда язык мог быть продуктом «социальной договоренности». В этих рассуждениях зерно истины состоит в том, что в позднейшие эпохи развития языков возможно «договориться» о тех или иных словах, особенно в области терминологии; например, система международной химической номенклатуры была выработана на международном съезде химиков разных стран в Женеве в 1892 году. Но совершенно ясно и то, что для объяснения первобытного языка эта теория ничего не дает, так как прежде всего для того, чтобы «договориться» о языке, надо уже иметь язык, на котором «договариваются». Кроме того, данная теория предполагает сознательность у человека до становления этой сознательности, развивающейся вместе с языком.

Теория создания языка силой человеческого разума. Некоторые ученые предположили, что люди неким образом создали язык благодаря своему разуму. Согласно их теории, по мере эволюции человека интеллектуальные способности людей непрерывно росли и в конце концов позволили людям начать общаться друг с другом. Это предположение также кажется весьма логичным, однако большинство ученых и лингвистов отрицают такую возможность. В частности, Дуайт Болинджер, ученый и лингвист, исследовавший языковые способности шимпанзе, говорит: «Стоит задаться вопросом, почему всем формам жизни, населяющим Землю, пришлось ждать миллионы лет, прежде чем Homo создал язык. Неужели потому, что сначала должен был появиться определенный уровень интеллекта? Но как такое могло произойти, если интеллект всецело зависит от языка? Язык никак не мог быть предпосылкой для возникновения языка». Уровень интеллекта невозможно измерить без помощи языка. Так что гипотеза о появлении языка вследствие развития человеческого разума не обоснована и недоказуема. Кроме всего прочего, ученые не могут доказать, что для языка необходим развитый интеллект. Таким образом, можно сделать вывод, что своей способностью к языковому общению мы обязаны отнюдь не нашему высокоразвитому интеллекту.

Теория внезапного возникновения языка. Некоторые ученые считают, что язык появился у людей внезапно, без видимых предпосылок к его зарождению. Они полагают, будто бы язык был изначально заложен в человеке, и люди на определенном этапе эволюции просто обнаружили в себе эту особенность и стали использовать для общения и передачи информации слова и жесты, постепенно расширяя словарный запас. Приверженцы теории внезапного появления языка утверждают, что люди приобрели дар речи в результате случайной перегруппировки участков ДНК в процессе эволюции. Согласно этой теории, язык и все необходимое для общения существовали до того, как человек их обнаружил. Но это означает, что язык как таковой возник совершенно случайно и не задумывался как целостная система. Между тем, язык представляет собой сложную логическую систему, высочайший уровень организации которой просто не позволяет поверить в ее случайное возникновение. И даже если эту теорию можно рассматривать как модель появления языка, ее никак нельзя признать приемлемым объяснением происхождения такового, поскольку такая сложная структура, как язык, не могла возникнуть сама по себе, без творца.

Беда всех изложенных теорий состоит в том, что вопрос о возникновении языка берется изолированно, вне связи с происхождением самого человека и образованием первичных человеческих коллективов. То есть нет языка вне общества и нет общества вне языка.

Существовавшие на протяжении долгого времени различные теории происхождения языка (имеется в виду звукового языка) из жестов также ничего не объясняют и являются несостоятельными. Все ссылки на наличие якобы чисто «жестовых языков» не могут быть подтверждены фактами; жесты всегда выступают как нечто вторичное для людей, имеющих звуковой язык: такова жестикуляция шаманов, межплеменные сношения населения с разными языками, случаи употребления жестов в периоды запрета пользования звуковым языком для женщин у некоторых племен, стоящих на низкой ступени развития, и т.п. Среди жестов нет «слов», и жесты не связаны с понятиями. Жесты могут быть указательными, экспрессивными, но сами по себе не могут называть и выражать понятия, а лишь сопровождают язык слов, обладающий этими функциями.

Так же неправомерно выводить происхождение языка из аналогии с брачными песнями птиц как проявление инстинкта самосохранения (Ч. Дарвин) и тем более из пения человеческого (Ж.-Ж. Руссо - в XVIIIв., О Есперсен - в XX в.). Все подобные теории игнорируют язык как общественное явление.

2 Учение Энгельса о происхождении языка

Иное толкование вопроса о происхождении языка мы находим у Ф. Энгельса в его незаконченной работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», которая стала достоянием науки в XXв.

Исходя из материалистического понимания истории общества и человека, Ф. Энгельс в «Введении» к «Диалектике природы» так разъясняет условия появления языка:

«Когда после тысячелетней борьбы рука, наконец, дифференцировалась от ноги и установилась прямая походка, то человек отделился от обезьяны и была заложена основа для развития членораздельной речи…»

О роли вертикального положения для развития речи писал еще В. фон Гумбольдт: «Речевому звуку соответствует и вертикальное положение человека (в чем отказано животному)»2, а также Х. Штейнталь и И. А. Бодуэн де Куртенэ. Вертикальная походка была в развитии человека и предпосылкой возникновения речи, и предпосылкой расширения и развития сознания.

Революция, которую человек вносит в природу, состоит прежде всего в том, что труд человека иной, чем у животных, - это труд с применением орудий, и при том изготовляемых теми, кто ими должен владеть, а тем самым труд прогрессирующий и общественный. Какими бы искусными архитекторами мы ни считали муравьев и пчел, но они «не ведают, что творят»: их труд инстинктивный, их искусство не сознательное, и они работают всем организмом, чисто биологически, не применяя орудий, а потому никакого прогресса в их труде нет: и10, и 20 тысяч лет назад они работали так же, как работают и сейчас.

Первым орудием человека была освободившаяся рука, иные орудия развились далее как добавления к руке (палка, мотыга, грабли и т.п.); еще позднее человек перекладывает тяжесть на слона, верблюда, вола, лошадь, а сам лишь управляет ими, наконец, появляется технический двигатель и заменяет животных.

Одновременно с ролью первого орудия труда рука могла иногда выступать и в качестве орудий сообщения (жест), но это не связано с «вочеловечением».

«Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим».

Таким образом, не передразнивание природы (теория звукоподражания), не аффективное выражение экспрессии (теория междометий), не бессмысленной «уханье» за работой, а потребность в разумном сообщении (отнюдь не в «общественном разговоре»), где осуществляется сразу и коммуникативная, и семасиологическая, и номинативная (а притом и экспрессивная) функция языка - главные функции, без которых язык не может быть языком, - вызвала появление языка. И язык мог возникнуть только как коллективное достояние, необходимое для взаимопонимания, но не как индивидуальное свойство той или иной вочеловечившейся особи. Общий процесс развития человека Ф. Энгельс представляет как взаимодействие труда, сознания и языка:

«Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг…» Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и умозаключению оказывало обратное действие на труд и на язык, давая обоим все новые и новые толчки к дальнейшему развитию», «Благодаря совместной деятельности руки, органов речи и мозга не только у каждого в отдельности, но также и в обществе, люди приобрели способность выполнять все более сложные операции, ставить себе все более высокие цели и достигать их»

Главные положения, вытекающие из учения Энгельса о происхождении языка, состоят в следующем:

Нельзя рассматривать вопрос о происхождении языка вне происхождении человека

Происхождение языка научно нельзя доказать, а можно только построить более или менее вероятные гипотезы.

Одни лингвисты этот вопрос решить не могут, тем самым этот вопрос, подлежащий разрешению многих наук (языковедения, этнографии, антропологии, археологии, палеонтологии и общей истории).

Если язык «родился» вместе с человеком, то не могло быть «безъязычного человека».

Язык появился как одна из первых «примет» человека; без языка человек не мог бы быть человеком.

Если «язык есть важнейшее средство человеческого общения (Ленин), то он и появился тогда, когда возникла потребность «человеческого общения». Энгельс так и говорит: «когда появилась потребность что-то сказать друг другу».

Язык призван выражать понятия, которых нет у животных, но именно наличие понятий наряду с языком и отличает человека от животных.

Факты языка в разной мере с самого начала должны обладать всеми функциями настоящего языка: язык должен сообщать, называть вещи и явления действительности, выражать понятия, выражать чувства и желания; без этого язык не «язык».

Язык появился как звуковой язык.

Об этом говориться у Энгельса в труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (Введение) и в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».

Следовательно, вопрос о происхождении языка может быть решен, но отнюдь не на основании только языковедческих данных. Эти решения носят гипотетический характер и вряд ли могут превратиться в теорию. Тем не менее только так можно решать вопрос о происхождении языка, если основываться на реальных данных языков и на общей теории развития общества в марксистской науке.

Глава 3. Процесс образование языков

1 Образование отдельных языков

Если вопрос о происхождении языка остается в сфере гипотез и во многом решается дедуктивно, то вопрос об образовании реально существующих или существовавших языков и языковых семей должен решаться на основании реальных исторических данных. А так как нет и не было языка вне его носителей, то и вопрос об образовании, складывании и развитии тех или иных языков нельзя разрешать силами только одной лингвистики.

Конечно, путь сравнительно-исторического анализа диалектов и языков - первое данное, необходимое не только лингвистам, но и историкам, этнографам, археологам, и в противоречии с данными сравнительно-исторического метода решать вопросы этногенеза нельзя. Но для выяснения вопросов, связанных с расселениями и переселениями племен, их скрещиванием, завоеваниями и т.п., вопрос должен решаться по данным археологии и истории (это остатки человеческих скелетов, черепа, остатки памятников материальной культуры: орудия, утварь, жилища, захоронения, украшения, орнаменты на разных изделиях, письмена разного вида и т.п., что изучает наука на основе археологических раскопок, а также исторические свидетельства, сохранившиеся от древних времен).

Естественно, что, чем глубже мы заходим в историю общества, тем меньше у нас реальных данных о языках. Мы всего больше можем знать о языках, периода развития нации, когда возникла наука о языке, меньше о языках периода складывания народностей, где очень важным материалом служат не описания языков, а письменные памятники, которые надо уметь прочитать, понять и разъяснить с разных точек зрения, в том числе и со стороны языка. Еще меньше - о реальных чертах языков родо-племенных. О первобытных языках могут быть высказаны лишь более или менее вероятные гипотезы.

Однако не помощь приходит неравномерность развития общества. И в настоящее время народы мира стоят не разных ступенях общественного развития. Существуют народы, не дошедшие до ступени национального развития, а находящиеся в силу тех или иных условий в состоянии формирования народностей (многие народы Африки, Индонезии); существуют и типично родо-племенные общества (в Австралии, Полинезии, Африке; до периода советского переустройства общества были на Кавказе, в Сибири и Средней Азии). Возможность изучать в натуре эти типы общественного устройства и в XIX в. (Морган, М. М. Ковалевский, описаниями которых пользовались К. Маркс и Ф. Энгельс) и особенно в настоящее время (труды зарубежных американистов, американистов и советских языковедов, этнографов, антропологов, археологов, и историков) дает очень много для понимания языка в условиях различных формаций и разного общественного строя.

2 Основные закономерности развития языков

В современном мире насчитывается от 2500 до 5000 языков. Каким образом появилось такое многообразие? Ученые предполагают, что в формировании отдельных языков играли ведущую роль два процесса - процессы дивергенции и конвергенции.

Дивергенция - это расхождение, отделение языков в процессе их развития. Отделение языков было связано с территориальным расселением людей, географическим, политическим обособлением. В результате в речи накапливались лексические, фонетические и грамматические варианты, отличавшие речь живших на разных территориях. Например, широкое расселение славян приводит к появлению значительных территориальных особенностей в языке западных, южных и восточных славян. А результатом политического, экономического разделения земель Древней Руси стало выделение трех самостоятельных восточнославянских языков - украинского, русского и белорусского.

Помимо дивергенции, лежащей в основе расщепления одного языка на несколько родственных, в образовании новых языков участвует процесс конвергенции. Конвергенция - это сближение отдельных языков на основе длительных контактов. Конвергенция может предполагать этническое смешение и языковую ассимиляцию, то есть растворение одного языка в другом. При этом один из них выступает в качестве субстрата, т.е. языка, который был распространен на данной территории ранее. Язык пришлых этносов также может ассимилироваться с местным языком и оставить часть своих языковых черт в виде суперстрата.

Конвергенция может проявляться в сближении территориальных разновидностей одного языка и образовании койне, используемого в качестве общего языка на разных территориях. Например, аттическое койне в Древней Греции было общегреческим языком в 3-4 веках до н.э.

В результате сближения различных языков могут образовываться языки пиджин и креольские языки. Пиджин - это смешанный язык, ограниченный в употреблении и не являющийся родным ни для кого из говорящих на нем. Языки пиджин возникали в портовых городах в качестве языка межэтнического общения в сфере торговли и делового общения. В пиджине обычно смешивались элементы нескольких языков. Например, пиджин, которым пользовались северные поморы, включал в себя слова русского, норвежского, немецкого и английского языков. Пиджин всегда сильно редуцированный язык с упрощенной грамматикой и бедным словарем, содержащий наряду с искаженными элементами какого-нибудь европейского языка значительное количество местных элементов.

Креольские языки - это полноценные языки, которые появились на основе пиджин. У этих языков есть своя грамматика, обширная лексика, они развиваются по своим внутренним законам и, главное, имеют носителей языка, для которых креольский язык - родной. Креольские языки возникли в результате массового, но неполного усвоения языка метрополии местным населением, вносящим в усваиваемый язык свои местные особенности. Нередко также язык, образовавшийся как пиджин, становится благодаря смешанным бракам (главным образом между разноязычными туземцами) первым языком для нового поколения. Оказавшись основным средством общения, такой язык обогащается лексически и развивается грамматически. Основные креольские языки сформировались из англоязычных, франкоязычных, испанских и португальских пиджинов.

Таким образом, процессы дивергенции и конвергенции объясняют существование огромного числа языков в современном мире. Однако не следует думать, что все они восходят к одному единственному языку древности. Надо полагать, что человеческий язык зародился не в одном месте и не в одном племени, а во многих местах и у многих человеческих сообществ, поэтому, видимо, можно говорить о древнем многоязычии, которое увеличивалось по мере развития человеческой цивилизации.

В развитии языков можно отметить следующие тенденции:

Неправильны и нереальны взгляды романтиков (братья Шлегели, Грим, Гумбольдт) о том, что прекрасное прошлое языков, достигнув вершин и красот, разрушилось в связи с падением «народного духа».

Так как язык и языки развиваются исторически и это не похоже на рост «организма», как думали натуралисты (биологические материалисты, например Шлейхер), в их развитии нет периодов рождения, созревания, расцвета и упадка, как это бывает у растений, животных и самого человека.

Никаких «взрывов», прекращения языка и внезапного скачкообразного появления нового языка не происходит. Поэтому развитие языка происходит по совершенно иным законам, чем развитие базисов и надстроек - тоже общественных явлений. Их развитие как раз сопряжено, как правило, со скачками и взрывами.

Развитие и изменение языка происходит без прекращения непрерывности языка путем продолжения существовавшего ранее и его видоизменений, причем темпы этих изменений в различные эпохи неодинаковы; бывают эпохи, когда строй языка остается устойчивым на протяжении тысячи лет; бывает и так, что в течение двухсот лет строй языка сильно видоизменился (перестройка глагольной системы русского языка в XIV-XVIвв. или перестройка фонетической системы вXI-XII вв., также и английское «большое передвижение гласных» совершается в XV-XVIвв., а падение парадигмы склонения в старофранцузском охватывает весь средневековый период).

Разные стороны языка развиваются неравномерно. Это зависит от конкретных исторических условий существования данного языка, а не от того, что, допустим, фонетика изменяется быстрее, чем грамматика, или наоборот. Причина здесь в том, что при всем единстве языка как структуры в целом различные ярусы этой структуры, основанные на различных по качеству типах абстракции человеческого мышления, имеют разнородные единицы, историческая судьба которых связана с различными факторами, возникающими у носителей того или иного языка в процессе их исторического развития.

Многие лингвисты и целые лингвистические школы придавали большое, даже решающее значение фактам смешения или скрещивания языков как первенствующего фактора их исторического развития. Отрицать явление смешения или скрещивания языков нельзя.

В вопросе о скрещивании языков следует строго разграничивать разные случаи.

Во-первых, не следует смешивать факты лексических заимствований и явление скрещивания языков. Арабизмы в татарском языке, пришедшие в связи с магометанством, церковной службой на арабском языке и текстом Корана, равно как и византийские грецизмы в древнерусском языке, пришедшие в связи с принятием восточными славянами православной религии по восточному обряду, никакого отношения к скрещиванию языков не имеют. Это только факты взаимодействия языков на определенных (в данном случае аналогичных) участках словарного состава. Зачастую такие взаимодействия бывают еще более органичны сферой лексики; таковы, например, голландские слова в русском - в основном только морская и кораблестроительная терминология, или санскритские коневодческие термины в хеттском (неситском) языке.

Также нельзя считать скрещиванием лексические взаимодействия русского с татарским языком, хотя оба языка пополнили свой лексический состав за счет друг друга, но каждый язык сохранил свою специфику и продолжал развиваться по своим внутренним законам.

Совершенно иной процесс представляет, например, романизация народов римских провинций (Галлия, Иберия, Дакия и др.), когда римляне навязали свой язык (народную, или «вульгарную», латынь) покоренным туземцам, те его усвоили и переиначили, так как им была чужда и латинская фонетика, и латинская морфология, откуда длинные, морфологически сложные латинские слова превратились, например, во французском языкев короткие, корневые и морфологически в значительной мере неизменяемые. Отпали тем самым латинские флексии, внутри слов из различных сочетаний гласных получились первоначально дифтонги, позднее стянувшиеся в монофтонги; из сочетаний гласных с носовыми согласными появились носовые гласные, и весь облик языка сильно изменился. Но тем не менее победила латынь, преображенная под влиянием усваивавшего ее побежденного галльского языка.

3 Образование русского языка

Современный русский язык является продолжением древнерусского (восточнославянского) языка. На древнерусском языке говорили восточнославянские племена, образовавшие в IX в. древнерусскую народность в пределах Киевского государства.

Этот язык обладал большим сходством с языками других славянских народов, но уже отличался некоторыми фонетическими и лексическими особенностями.

Все славянские языки (польский, чешский, словацкий, сербохорватский, словенский, македонский, болгарский, украинский, белорусский, русский) происходят от общего корня - единого праславянского языка, существовавшего, вероятно, до X-XI вв.

В XIV-XV вв. в результате распада Киевского государства на основе единого языка древнерусской народности возникли три самостоятельных языка: русский, украинский и белорусский, которые с образованием наций оформились в национальные языки. Русский язык - один из наиболее распространённых по количеству говорящих, национальный язык русского народа, основной язык международного общения в центральной Евразии, в Восточной Европе, в странах бывшего Советского Союза, один из рабочих языков ООН. Является самым распространённым из славянских языков и самым многочисленным языком Европы как географически, так и по числу носителей языка как родного (хотя также значительная и географически бо?льшая часть русского языкового ареала находится в Азии) и одним из самых распространённых индоевропейских языков. Входит в пятёрку самых переводимых языков мира. У русского языка, помимо его современного названия, существовали ещё два других: российский и великорусский. Первый был образован от греческого названия Руси - России, - и активно употреблялся лишь в XVIII веке. Второй возник от топонима Великороссия и вышел из употребления после 1917 года (хотя такие сочетания, как великорусские диалекты, могут встречаться и в современной научной литературе). Современные лексические и грамматические черты русского языка - результат длительного взаимодействия различных восточнославянских диалектов, распространённых на великорусской территории, и церковнославянского языка, возникшего в результате адаптации на русской почве языка первых христианских книг IX-XI вв. («старославянского языка»). Наука о русском языке называется лингвистической русистикой, или, сокращённо, просто русистикой.

3.1 Формирование и развитие словарного состава русского языка

Словарный состав современного русского литературного языка формировался в течение многих веков, и основным источником его пополнения были его собственные ресурсы.

Самый древний пласт исконно русской лексики составляют слова общеиндоевропейского фонда: это те слова, которые перешли из древнерусского языка в праславянский, из праславянского - в древнерусский, а из него - в современный русский язык. Это многие названия родства (мать, дочь, сын, брат), названия животных (волк, бобр, коза, корова), названия деревьев (дуб, берёза, ива), названия явлений природы, рельефа, веществ и другие слова, например соль, уголь, берег, болото, луна, вода.

Второй по времени формирования пласт лексики составляют слова праславянского (общеславянского) языка, среди которых есть названия веществ (золото, серебро, медь, железо, олово, глина), названия животных (олень, медведь, заяц, лиса), названия частей тела человека (голова, рука, нога, палец, борода), названия рельефа (земля, поле, яма, озеро, пруд, брод), названия растений (тополь, ель, орех, верба, тыква, гриб), названия времени суток и года, некоторые названия родства (дед, тесть).

Значительную часть праславянской лексики составляют абстрактные слова, например вера, страх, гнев, разум, воля, дух, стыд, грех, вина, кара, жизнь, свобода, смерть, сила, слава, прилагательные мудрый, глупый, добрый, злой, скупой, щедрый, милый, хитрый и др.

Третий пласт исконно русской лексики составляют древнерусские (общевосточнославянские) слова, т.е. слова, равно известные русским, украинцам и белорусам, но неизвестные южным и западным славянам. К этому пласту относятся, например, слова совсем, галка, говорун, снегирь, ледяной.

Наконец, к собственно русским исконным словам относятся слова, возникшие после XIV-XV вв., т.е. после выделения русского языка из общевосточнославянского. Собственно русскими словами являются почти все существительные, образованные с помощью суффиксов -щик, -овщик, -льщик, -тельство (каменщик, гробовщик, чистильщик, надругательство), с помощью нулевого суффикса и суффикса -тель (разбег, зажим, огнетушитель, взрыватель) и многие другие.

"Именно собственно русские слова определяют специфику лексики русского национального языка, её потенциальные и реальные возможности, именно они служат главной базой и основным источником её развития, составляют основной номинативный, а также эмоционально-экспрессивный фонд русского литературного языка"

История русского народа характеризуется тесными хозяйственными и культурными связями с другими (чаще всего с соседними) народами. В результате этих связей в русском языке укрепилось значительное количество заимствованных слов.

Наиболее ранние заимствования восходят к скандинавским (шведскому и норвежскому) языкам, например сельдь, клеймо, кнут, ларь, пуд, якорь. Имеются древние финские заимствования: пурга, пельмени, тундра, морж, салака, сани.

В XI-XVII вв. из тюркских языков заимствованы названия предметов домашнего обихода, одежды, тканей, животных, термины торговли и военного дела: тулуп, сарафан, башмак, каблук, чулок, войлок, кумач, каракуль, амбар, сарай, балаган, чулан, очаг, лачуга, шалаш, таз, утюг, тюфяк, колчан, капкан, лошадь, табун, деньги, аршин, товар, камыш, караул, богатырь, карандаш, туман, алый, бурый, сундук, карман, чугун, башка, кавардак, алмаз, аркан, бирюк, изюм, кабан, казна, кайма, кандалы, кафтан, ковёр, колбаса, тюрьма, шалаш, шатёр, штаны, ямщик, ярлык и др.; часть этих слов, в свою очередь, восходит к арабским или персидским источникам

Большинство греческих слов вошло в русский язык в связи с принятием христианства: алтарь, архангел, патриарх, идол, сатана, канон, евангелие. Из греческого заимствовалась не только церковная, но и бытовая лексика: хлеб, блюдо, кукла, кровать, тетрадь, фонарь, корабль, парус, вишня, оладья. Следует иметь в виду, что подавляющее большинство русских личных крестильных имён также заимствованы из греческого (такие, как Александр, Алексей, Анатолий, Андрей, Аркадий, Василий, Влас, Геннадий, Георгий, Денис, Дмитрий, Евгений, Кирилл, Кузьма, Леонид, Лука, Макар, Никита, Николай, Пётр, Степан, Тимофей, Фёдор, Филипп; Анастасия, Варвара, Галина, Екатерина, Елена, Зоя, Ирина, Ксения, Пелагея, Прасковья, Софья, Татьяна и др.; через греческий в русский вошли и такие распространенные христианские имена древнееврейского происхождения, как Вениамин, Даниил, Иван, Илья, Матвей, Михаил, Наум, Осип, Семён, Яков; Анна, Елизавета, Мария, Марфа и др.

В эпоху Петра I в русский язык вошли многие немецкие слова, в том числе названия бытовых предметов, животных, растений (галстук, китель, футляр, штопор, крендель, лук, картофель, пудель, кухня), медицинские термины (лазарет, бинт, шрам), военные термины (солдат, офицер, юнкер, ефрейтор, лагерь, плац, фланг, штурм), термины ремёсел (верстак, стамеска, фуганок, шпунт, кран, кнопка), и другие слова(абзац, айсберг, биржа, бухгалтер, генерал, граф, егерь, зал, квартира, кино, клякса, курорт, кучер, лейтенант, мастер, мундир, мундштук, рубанок, слесарь, траур, фейерверк, фельдшер, цейтнот, цемент, шахта, шина, ширма, шлагбаум, шлейф, штаб, штат, эрзац.

В связи с развитием морского дела в этот же период в русский язык попали голландские слова: рейд, вымпел, рупор, яхта, шлюпка, шлюз, фрегат, крейсер, штурман, матрос, юнга, верфь, каюта, люк.

Начиная с XVI в. в русский язык проникают и отдельные английские слова, прежде всего связанные с морским делом. С XIX в. из английского в русский попадают спортивные, технические и политические термины, например вокзал, рельс, тоннель, экспресс, трамвай, трактор, комбайн, теннис, спорт, рекорд, старт, финиш, лидер, клуб, бифштекс, пудинг, пикник, пиджак, веранда, сквер, аврал, бар, бойкот, бокс, вокзал, клоун, клуб, ковбой, коктейль, лифт, митинг, ром, танк, трусы, фешенебельный, фольклор, футбол, хулиган, шорты, более новые - бизнес, бизнесмен, брифинг, демпинг, дефолт, джинсы, диспетчер, клиринг, комбайн, контейнер, компьютер, контент, лизинг, маркетинг, рейтинг, тренд, уик-энд, файл, холдинг и мн. др. Некоторые английские слова были заимствованы в русский язык дважды - например, старое ленч и современное ланч;новейшие английские заимствования нередко вытесняют более ранние заимствования из других европейских языков - например, новое англ. франчайзинг и старое франц. франшиза, новое англ. боулинг и старое нем. кегельбан в том же значении, новое англ. брокер и старое нем. маклер, новое англ. офис и старое нем. контора, новое англ. слоган и старое нем. лозунг, новое англ. лобстер и старое франц. омар, новое англ. хит и старое нем. шлягер, новое англ. прайс-лист и старое нем. прейскурант, новое англ. мейк-ап и старое франц. макияж и др.

В XIX в. в русский язык входят французские слова, среди которых бытовые (костюм, жилет, пальто, мебель, кабинет, салон, буфет, суп, бульон, компот, котлета), термины военного дела (гарнизон, мина, атака, батарея, блиндаж, авангард, флот, эскадра), политические термины (дебаты, парламент), термины искусства (сюжет, жанр, эскиз, актёр) и другие слова (абажур, аванс, альбом, актёр, барьер, бульвар, буржуазия, бюро, вуаль, гараж, дебют, дирижёр, досье, душ, жалюзи, журнал, канва, каприз, киоск, кошмар, кураж, магазин, макияж, машина, меню, негр, павильон, парашют, парк, пароль, партер, перрон, платформа, пляж, район, резина, рельеф, ремонт, ресторан, риск, роль, рояль, сезон, тираж, тротуар, трюк, фасон, фея, фойе, шанс, шарм, шинель, шоссе, шофёр и мн. др.)

Из итальянского языка в русский перешли прежде всего музыкальные термины (ария, соната, либретто, тенор, бас, виолончель, опера, пианино, сольфеджио, сопрано) и некоторые другие слова: баррикада, граната, казарма, макароны, вермишель, цистерна, газета, вилла, валюта, авизо, браво, казино, малярия, паста, паяц, сальдо, сальто, скерцо.

Испанских слов в русский язык вошло очень мало: гитара, серенада, томат, пастила и некоторые другие.

В разное время (в основном в XVII-XVIII вв.) в русский язык вошли слова из польского языка. Большей частью это бытовая лексика: коляска, карета, квартира, мещанин, гусар, писарь, полковник, забияка, зразы, булка, петрушка, повидло, пончик, каштан, фрукт, крыжовник, мешкать, клянчить, гарцевать, уважать, малевать, рисовать.

В новый период (с XVIII в.) заимствования поступают в основном из нидерландского (абрикос, адмирал, апельсин, боцман, брюки, дрейф, зонтик, зюйд, кабель, каюта, койка, кофе, матрос, парик, рейс, руль, рупор, трюм, фарватер, флейта, шлюз, яхта)

Латинские слова вошли в русский язык через старославянские книги и через европейские языки (французский, немецкий, польский). Многие латинизмы созданы в современной международной научной терминологии. Латинское происхождение имеют, например, такие слова, как университет, студент, доцент, коллоквиум, акцент, пунктуация, дефис, интонация, конституция, радиация и многие другие.

Ряд военных терминов заимствован из венгерского (гайдук, гусар, сабля), большое количество музыкальных, а также ряд финансовых, кулинарных и др.

В свою очередь, древних заимствований из русского немало в финно-угорских языках (например, в финском и карельском, мордовских, марийском и др.). Ряд русских слов (в том числе по происхождению заимствованных) стал интернационализмами, заимствованными уже из русского во многие языки мира (водка, дача, мамонт, матрёшка, перестройка, погром, самовар, спутник, степь, царь, тройка).

Большинство заимствованных слов давно освоено русским языком. Они даже не воспринимаются как имеющие иноязычное происхождение. Некоторые заимствованные слова обращают на себя внимание фонетическими или грамматическими особенностями.

Общеупотребительные заимствования в своём функционировании ничем не отличаются от исконно русских слов, книжные заимствования (например, научные или политические термины) известны не всем говорящим на русском языке. Круг знакомых заимствований, давно вошедших в язык, зависит от специальности и общей образованности человека.

Таким образом, словарный состав русского языка пополнялся на протяжении веков как путем образования новых слов на исконно русской основе, так и путем заимствования слов из других языков. Процесс развития словарного состава русского продолжается и в настоящее время.

Заключение

В данной работе приведены основные сведения о происхождении языка. Была предпринята попытка объединения данных о современных подходах по изучению теорий возникновения языка как средства коммуникации и применении этих подходов в объяснении множества вопросов о первобытном языке, интересующих людей в настоящее время. Были рассмотрены различные теории возникновения языка, берущие начало еще с древности. Мы не можем исследовать и проверить на практике первобытный язык, наши возможности ограничены лишь косвенными фактами. Таким образом, можно сделать вывод, что вопрос о происхождении языка является очень сложным, и решить его при помощи лишь языкознания нельзя. Языки, существующие сегодня на земле (даже самых примитивных по своей культуре народов) находятся уже на достаточно высоком уровне развития. Тогда как происхождение языка относится к эпохе с архаичными формами взаимоотношения людей. Возникновение первого языка отделяют от самой «глубинной» реконструкции значительно более протяженные периоды. Сегодня лингвистические методы позволяют проникнуть в глубину веков не более, чем на 10 тысяч лет. Поэтому, проанализировав ряд теорий происхождения языка, как философских, так и филологических, можно сделать вывод, что все они являются гипотетичными. Рассматривая вопрос о происхождении языка, не стоит его смешивать с вопросом о возникновении реально существующих языков. Это совершенно разные вопросы. Любой реально существующий или существовавший ранее и не существующий теперь, но засвидетельствованный в каких-либо записях язык должен быть понят в реальных фактах его существования (фонетики, грамматики, лексики и прежде всего через письмо), а «первобытный язык» - это область общих предположений и гипотез. В образовании отдельных языков важную роль играют процессы дивергенции и конвергенции, проявляющиеся в результате сближения и расхождения языков в процессе их развития. В результате сближения различных языков могут образовываться языки пиджин и креольские языки. Таким образом, процессы дивергенции и конвергенции объясняют существование огромного числа языков в современном мире. Однако не следует думать, что все они восходят к одному единственному языку древности. Надо полагать, что человеческий язык зародился не в одном месте и не в одном племени, а во многих местах и у многих человеческих сообществ.

На образование современного русского языка повлиял распад Киевского государства. На основе единого языка древнерусской народности возникли три самостоятельных языка: русский, украинский и белорусский. Немаловажна роль заимствований иностранных слов. Большинство заимствованных слов давно освоено русским языком. Они даже не воспринимаются как имеющие иноязычное происхождение. Пополнение словарного состава русского языка продолжается и в настоящее время при помощи образования новых слов и вливающихся в него иноязычных слов.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что тема происхождения языка является очень интересной для изучения. К сожалению, в настоящее время невозможно с точностью объяснить происхождение языка. Мы можем строить догадки, анализировать уже существующие теории и гипотезы, но выделить одну из них и доказать ее на практике нельзя. Вероятно, все они, дополняя друг друга, повлияли на такой сложный процесс как образование «первого» языка.

Список используемой литературы

1.Вендина Т.И. /Введение в языкознание/, Изд., «Высшая школа», Москва, 2003.

.Головин Б.Н. Введение в языкознание. - М., 1983.- С. 155-163.

.Зенков Г.С. Сапожникова И.А. /Введение в языкознание/

.Кодухов В.И. Введение в языкознание

.Маслов Ю.С. /Введение в языкознание/. - 4-е изд., стер. - СПб: Филологический факультет СПбГУ; М.: Изд. Центр «Академия», 2005. - 304 с.

.Реформатский А.А. /Введение в языкознание/; Под ред. В.А. Виноградова. - 5-е изд., испр. - М.: Аспект Пресс, 2006. - 536.

.Хрестоматия по курсу /Введение в языкознание/, составители: А.В. Блинов, И.И. Богатырева, О.А. Волошина, В.П. Мурат. - М.: Академический Проект, 2005. - 560 с.

.Современный русский язык / Под ред. Л.А. Новикова. СПб., 2001, 249с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

ЯЗЫКОЗНАНИЕ

1. Научно-отраслевая структура внешней лингвистики

Членение лингвистики на внутреннюю и внешнюю впервые было осуществлено крупнейшим швейцарским языковедом Фердинандом де Соссюром (1857-1913) в его знаменитом «Курсе общей лингвистики» (1916). Это членение предполагает различные точки зрения на изучение языковых явлений. Внутренняя лингвистика исследует язык как таковой, она абстрагируется от неязыковых объектов. Внешняя лингвистика, напротив, изучает язык в одном ряду с теми или иными неязыковыми явлениями. В её задачу входит исследование таких свойств языка, которые имеются и у других объектов.

Какова научно-отраслевая структура внешней лингвистики? Какие научные отрасли входят в состав внешнелингвистических дисциплин?

Внешняя лингвистика занимает промежуточное положение между собственно лингвистикой и другими, нелингвистическими, науками. Свою отраслевую структуру она заимствует у нелингвистических наук. Возникает вопрос: что это за науки? Как их представить в системе?

Производить классификацию наук, очевидно, следует на объективной основе. В выявлении отраслевой структуры науки в целом мы должны следовать за структурой объективного мира. Из каких же компонентов состоит современный мир? Он включает четыре вида объектов - физических (мёртвых), биологических (живых), психологических и культурологических. Иначе говоря, наш мир включает четыре компонента - мёртвую природу, живую природу, психику и культуру. Каждый из этих компонентов изучается соответствующей наукой. Мёртвая природа изучается физикой, живая природа - биологией, психика - психологией и культура - культуроведением (или культурологией).

Последовательность, в которой мы назвали данные науки, не случайна. Именно в этой последовательности развивались, эво-

люционировали предметы их исследования. В самом деле, первичной по происхождению является мёртвая, неорганическая, материя. Из её недр вышла живая, органическая, материя. Благодаря биофизической эволюции в свою очередь возникла психика - способность к идеальному отражению материального мира. Особенно большого прогресса на пути развития этой способности достигли наши животные предки - человекообразные обезьяны. В своем психическом развитии они опередили всех остальных животных.

Благодаря чему произошел переход обезьян в людей? Благодаря тому, что мышление человекообразных обезьян достигло такой степени своего развития, что они сумели увидеть в мире то, что можно изменить, преобразовать, усовершенствовать, улучшить. С того момента, как эта способность принесла первые плоды, началась история человечества. Уже самые первые продукты преобразующей деятельности наших предков (обработанные шкуры животных, использующиеся в качестве одежды, примитивные орудия труда и т.д.) были продуктами культуры.

Культуру составляет всё то, что было создано человеком в результате его воздействия на природу и самого себя. Благодаря развитию культуры люди становились и становятся людьми всё в большей и большей степени. Чем выше культурный уровень человека, тем дальше он оторвался от своего животного предка. Это относится к конкретному человеку, отдельному народу и, наконец, к человечеству в целом. Чтобы человечество становилось все более человечным, оно должно развивать свою культуру.

Из каких компонентов состоит культура? Прежде всего мы должны поделить её на материальную и духовную. Разница между ними состоит в том, что первая создается для удовлетворения потребностей биологических, а другая - для удовлетворения потребностей духовных. Основными компонентами материальной культуры являются пища, одежда, жилище и техника. К основным компонентам духовной культуры, в свою очередь, относятся религия, наука, искусство, нравственность, политика и язык.

Любой продукт культуры изучается культурологией, дисциплинарная структура которой зависит от того, какой именно компонент культуры изучает соответственная культурологическая наука. Так, религия изучается религиеведением, наука - науковедением, искусство - искусствоведением, нравственность - этикой, поли-

тика - политологией и язык - лингвистикой. В свою очередь, продукты материальной культуры изучаются растениеводством, животноводством и т.д.

Каково место философии в структуре науки? Специфика этой науки состоит в том, что она изучает общие (или наиболее общие) свойства любого - физического, биологического, психологического или культурологического - объекта. В соответствии с этим мы можем сказать, что философия возвышается над другими науками. Первоначальную модель современной науки мы можем представить следующим образом:

Философия

В рамках культурологии мы можем выделить, с одной стороны, религиеведение, искусствоведение, науковедение, этику, политологию и лингвистику, а с другой стороны, те науки, которые связаны с одеждой, пищей и другими продуктами материальной культуры (включая технические науки).

Опираясь на дисциплинарное строение науки в целом, мы сможем ответить на вопрос о том, какова научно-отраслевая структура внешней лингвистики. Последняя вытекает из связи языкознания с философией, физикой, биологией, психологией и другими нелингвистическими науками. Вот почему в состав основных внешнелингвистических дисциплин входит пять наук - философия языка (лингвофилософия), лингвофизика, биолингвистика, психолингвистика и лингвистическое культуроведение (лингвокультурология). Лингвофилософия исследует язык в одном ряду со всеми видами объектов, тогда как лингвофизика изучает физические свойства языка, биолингвистика - биотические свойства языка, психолингвистика - психические и лингвокультурология - культурные свойства языка. В свою очередь, в состав последней науки входят следующие дисциплины:

1. Лингвистическое религиеведение.

2. Лингвистическое науковедение.

3. Лингвистическое искусствоведение.

4. Лингвоэтика.

5. Лингвистическая политология.

6. Лингвостилистика.

7. Лингвотехника.

8. Лингвокибернетика.

Первая из перечисленных дисциплин изучает отношение религии к языку, вторая - отношение науки к языку, третья - отношение искусства к языку, четвертая - отношение нравственности к языку, пятая - отношение политики к языку, шестая - отношение к языку со стороны религии, науки, искусства и других продуктов культуры, седьмая - отношение техники к языку и восьмая - отношение кибернетики к языку.

2. Философия языка. Экскурс

в историю науки

и её дисциплинарная структура

Философия языка зародилась в глубокой древности. В Античности особой популярностью пользовалась проблема происхождения языка. Более того, она занимала центральное положение среди других лингвофилософских вопросов вплоть до XIX в. В конце XX в. вышли две книги, в которых в увлекательной форме рассказывается об истории её разработки. Это работы О.А. Донских «Происхождение языка как философская проблема» (Новосибирск, 1984) и Б.В. Якушина «Гипотезы о происхождении языка» (М., 1984).

Ещё до Платона в Греции возник спор между «натуралистами» и «конвенционалистами». Сторонником первых был Гераклит, сторонником других - Демокрит. Гераклит и его последователи считали, что связь между именами и вещами является природной (натуральной), а Демокрит и его ученики - что эта связь имеет условный характер, что она является результатом соглашения (конвенции) между людьми.

Спор между «натуралистами» и «конвенционалистами» описан в диалоге Платона «Кратил». От имени самого Платона в его диалогах выступает Сократ. Он обычно играет роль арбитра, диалек-

тика - человека, который обладает умением разрешать споры. В данном диалоге ведут спор Кратил и Гермоген. Первый - сторонник «натуралистов», а второй - «конвенционалистов». «У всякого сущего есть правильное имя, - утверждает Кратил, - врожденное от природы, и не то есть имя, чем некоторые люди, условившись так называть, называют, произнося при этом частицу своей речи, но некое правильное имя врождено и эллинам и варварам, одно и то же у всех...» (Фрейденберг О.М. Античные теории языка и стиля. - М.; Л., 1936. С. 36). Гермоген не соглашается: «Не могу поверить, что правильность имени состоит в чемлибо ином, чем в договоре и соглашении. Ведь мне кажется, какое имя кто чему установит, таково и будет правильное имя; ведь никакое имя ничему не врождено от природы, но принадлежит вещи на основании закона и обычая тех, кто этот обычай установил и так называет» (там же). Какую позицию в этом споре занял Платон?

Устами Сократа Платон сначала говорит, что прав и Кратил,

и Гермоген, однако затем он уличает их в односторонности и в конечном счёте примыкает к «натуралистам». Да, считал Платон, в языке имеются как имена, созданные по природе, так и имена, созданные по соглашению. Следовательно, есть основания для утверждений Кратила и Гермогена. Но всё дело состоит в том, как создавать новые слова. Их следует создавать, по мнению Платона, в соответствии с природой, сущностью обозначаемых вещей. Как же это делать? Это зависит от того, какое имя мы собираемся создавать - первичное (т.е. непроизводное, в современной терминологии) или вторичное (т.е. производное). В первом случае задача автора нового слова состоит в том, чтобы отражать сущность обозначаемой вещи с помощью звуков, а во втором - с помощью значимых частей слова. Так, всё круглое, мягкое, гладкое, скользящее и т.п. следует обозначать с помощью звука [л], а твёрдое, резкое, острое и т.п. - с помощью звука [р]. Платон в своём «Кратиле» заложил основы теории звукового символизма. По этой теории выходит, что звуки, как и слова, обладают некоторым, хотя и недостаточно определённым, значением. Сторонники этой теории имеются и в современной науке (см.: Журавлев А.П. Звук

и смысл. - М., 1981).

Философия языка в Средние века развивалась в рамках теологии. «Отцы церкви» Василий Кесарийский (IV в.), Григорий

Нисский (IV в.), Аврелий Августин (IV-V вв.), Иоанн Дамаскин (VII-VIII вв.), как показал Ю.М. Эдельштейн (см.: Проблемы языка в памятниках патристики// История лингвистических учений. Средневековая Европа / Под ред. А.В. Десницкой и С.Д. Кацнельсона. - М.; Л., 1985. С. 157-207), отнюдь не были религиозными фанатиками и мракобесами. Они были людьми творческими и сумели внести много нового в развитие философии языка. Они поставили, в частности, впервые вопросы о коммуникации у животных, о невербальном мышлении и внутренней речи у людей и т.д. Задолго до Ф. Энгельса Григорий Нисский рассматривал в качестве предпосылки возникновения языка развитие рук у человека. «...Содействие рук, - писал он, - помогает потребности слова, а если кто-то услугу рук назовёт особенностью словесного существа - человека, если сочтет это главным в его телесной организации, тот нисколько не ошибется... Рука освободила рот для слова» (там же, с. 189).

Множество теорий о происхождении языка возникло в Новое время. В XVII-XVIII вв. обосновываются звукоподражательная (Г. Лейбниц), междометная (Д. Локк), социального договора (Ж.-Ж. Руссо) и другие теории. Однако в этот период происходит явное расширение предметной области философии языка. В неё стали включать, в частности, вопросы, связанные с изучением коммуникативной и познавательной функций языка. Большинство учёных полагали, что основной функцией языка является функция общения. Считалось, что главное назначение языка - быть средством для передачи мыслей и чувств. Однако некоторые философы языка видели основное назначение языка в том, чтобы быть средством познания. Они выдвигали на первый план познавательную функцию языка. К таким учёным принадлежал Иоганн Аделунг. Язык, полагал он, - это средство, которое позволяет человеку делать более ясными те представления, которые поступают в его сознание. Без языковой формы они остаются в нём «тёмными». Он интерпретировал познавательную функцию как «проясняющую».

Крупнейшим философом языка XIX в. стал Вильгельм фон Гумбольдт. Как и И. Аделунг, он считал, что главное назначение языка - быть орудием познания. Он писал: «Человеку удаётся лучше и надежнее овладевать своими мыслями, облечь их в новые формы, сделать незаметными те оковы, которые налагает на быст-

роту и единство чистой мысли в своём движении вперёд беспрестанно разделяющий и вновь объединяющий язык» (Гумбольдт В. Язык и философия культуры. - М., 1985. С. 376). Кроме того, язык влияет на познание, по мнению В. Гумбольдта, в связи с тем, что в нём заключена особая точка зрения на мир: та, которую занимал создавший этот язык народ. Люди вынуждены познавать мир сквозь призму своего родного языка, поскольку они вместе с усвоением этого языка не могут не принять особое мировоззрение, заключённое в данном языке. В. Гумбольдт учил видеть в языке не простую одежду готовых мыслей, а средство для образования самой мысли.

Выдвигая на первый план познавательную функцию языка, В. Гумбольдт не забывал и о других его функциях. Интерпретируя коммуникативную функцию языка, он, в частности, отмечал, что полное взаимопонимание между людьми в процессе речевого общения невозможно, поскольку у говорящего и слушающего всегда имеются индивидуальные представления о мире. У великого немецкого учёного представлены также и соображения о третьей функции языка - прагматической. Эта функция состоит в том, что с помощью языка люди могут побуждать друг друга к действию. В. Гумбольдт писал об этом: «То, что язык делает необходимым в процессе образования мысли, беспрестанно повторяется во всей духовной жизни человека - общение посредством языка обеспечивает человеку уверенность в своих силах и побуждает к действию» (Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. - М., 1984. С. 77). Иначе говоря, коммуникация (слово) переходит в практику (дело), а коммуникативная функция - в прагматическую.

Прагматическая функция языка стала предметом специального рассмотрения в лингвофилософских работах XX в. Особенно много для её изучения сделал Борис Малиновский. Он считал, что именно данная функция является главной у языка. Это особенно хорошо заметно, говорил он, на детском языке. Ребёнок пользуется языком в основном из прагматических соображений: он побуждает взрослых с помощью языка к тем или иным действиям, в которых нуждается. В XX в. выделяется в особую область знаний и онтогенетическая лингвистика. В результате философия языка приобрела в XX в. довольно разветвленную дисциплинарную структуру. В неё входят следующие дисциплины:

1. Лингвосемиотика.

2. Лингвоэпистемология.

3. Лингвопраксеология.

4. Филогенетическая лингвистика.

5. Онтогенетическая лингвистика.

Первая из указанных дисциплин философии языка изучает коммуникативную функцию языка, вторая - его познавательную (когнитивную) функцию, третья - прагматическую (практическую, праксеологическую), четвертая - происхождение языка у человечества, пятая - происхождение языка у отдельного человека (ребенка).

3. Лингвосемиотика. Язык как особая система знаков

На знаковую природу языка указывал ещё А. Августин, однако современные представления о лингвосемиотике стали складываться в первую очередь под влиянием Ф. де Соссюра. Лингвосемиотика - наука о коммуникативной функции языка. Сущность этой функции в том, что язык является средством передачи говорящим своих мыслей и чувств слушающему. Эта функция осуществляется благодаря знаковой природе языка.

Выявление знаковой природы языка становится возможным, когда язык начинает исследоваться в одном ряду с другими знаковыми системами - азбукой для глухонемых, системой дорожных знаков и т.п. Эти системы изучаются семиотикой - наукой о знаках. Лингвосемиотика занимает промежуточное положение между внутренней лингвистикой и семиотикой. Отсюда и её двукоренное наименование. Родоначальником современной лингвосемиотики стал Ф. де Соссюр.

Швейцарский учёный впервые научно обосновал необходимость изучения языка в ряду других знаковых систем. «Язык, - писал он, - есть знаковая система, выражающая понятия, а следовательно, его можно сравнить с письменностью, с азбукой для глухонемых, с символическими обрядами, с формами учтивости, с военными сигналами и т.д. и т.п. Он только наиважнейшая из

этих систем» (Соссюр Ф., де. Труды по языкознанию. - М., 1977. С. 54). И далее читаем: «Кто хочет обнаружить истинную природу языка, должен прежде всего обратить внимание на то, что

в нём общего с иными системами того же порядка...»

Ф. де Соссюр считал знак двусторонней (билатеральной) сущностью, т.е. видел в нём не только материальную, но и идеальную сторону. Такая точка зрения разделяется многими и в наше время. Однако более верной, на мой взгляд, является точка зрения Чарлза Морриса, в соответствии с которой знак признается односторонней (монолатеральной) сущностью. В понятие «знак», по Ч. Моррису, входит только материальный носитель той или иной идеи. Обоснование правомерности данной точки зрения на природу знака проводилось у нас В.З. Панфиловым в его книге «Гносеологические аспекты философских проблем языкознания» (М., 1982. Гл. 2). Он показал, почему знак является монолатеральной сущностью. Дело в том, что одно из фундаментальных свойств знака (наряду с субститутивностью, т.е. со свойством замещать собою какой-то другой предмет) составляет его условность (произвольность). Она состоит в том, что признаки обозначаемой вещи не повторяются (или, во всяком случае, не должны повторяться по необходимости) в признаках самого знака. Этим объясняется то, что одни и те же предметы могут называться в разных языках по-разному.

Что же получится, если мы будем включать в знак как таковой и его значение? В этом случае мы должны приписать свойство условности и значению, а следовательно, считать, что оно не отражает объективной действительности, а является результатом субъективного произвола говорящих на данном языке (если мы будем иметь дело с языковыми знаками). Сторонники билатеральной теории знака должны прийти к уравниванию внешней и внутренней сторон знаковых единиц в отношении условности. В отношении к семантике это не представляется возможным, поскольку семантическая сторона любой знаковой единицы не может быть признана произвольной. Она отражает собою тот или иной фрагмент объективной действительности.

Настаивая на билатеральности знака, Ф. де Соссюр не мог не прийти к выводу о том, что лингвистика в целом должна занять положение одной из семиотических дисциплин. Он писал: «Лингвистика - только часть этой общей науки (науки о знаках. -

Российский археолог, д. и. н., ведущий научный сотрудник Отдела археологии палеолита Института истории материальной культуры РАН (ИИМК РАН, Санкт-Петербург).

«От жары бамбук потрескался и лучины
разошлись в разные стороны. Так у первых
людей появились руки и ноги, а на голове
– глаза, уши и ноздри. Но вот раздался особенно
громкий треск: «Вааах!». Это у первых людей
открылись рты и они обрели дар речи».

«Мифы и предания папуасов маринд-аним».

Почти в любой большой работе, посвященной происхождению языка, можно найти упоминание о том, что бывали в истории науки времена, когда эта тема пользовалась среди ученых весьма дурной репутацией, и на ее рассмотрение даже налагались запреты. Так, в частности, поступило в 1866 г. Парижское лингвистическое общество, внеся в свой устав соответствующий пункт, который просуществовал в нем потом десятки лет. Понять причину подобной дискриминации, в общем-то, несложно: слишком много ни на чем, кроме воображения, не основанных, сугубо умозрительных, а то и полуфантастических теорий породило в свое время обсуждение интересующей нас проблемы. Как заметил О.А. Донских, фактически словом «теория» во многих таких случаях освящалось какое-нибудь элементарное соображение, которое затем, благодаря ничем не сдерживаемому полету фантазии, разрасталось у разных авторов в картины происхождения речи. 1

Сейчас формальных запретов на обсуждение чего бы то ни было не существует, но тема происхождения языка не перестает быть от этого менее скользкой. Если о ранних стадиях эволюции материальной культуры, имеется, благодаря археологии, хоть и далеко не исчерпывающая, но все же достаточная для некоторых общих реконструкций информация, то о ранних стадиях эволюции языкового поведения приходится судить в основном по косвенным данным. Поэтому сегодня, как и в XIX в., тема, которой посвящен этот раздел, продолжает порождать множество спекулятивных предположений и гипотез, основанных не столько на фактах, сколько на их отсутствии. В такой ситуации особенно важно четко разграничивать то, что мы действительно знаем, и то, что можем лишь с большей или меньшей степенью вероятности допускать. Увы, сразу же приходится признать, что общий баланс здесь пока складывается далеко не в пользу достоверно известного.

Прежде всего, постараемся сколь можно более четко сформулировать проблему. Что, собственно, мы стремимся узнать и понять, исследуя происхождение языка? Для начала, вспомним, что языком мы договорились называть всякую систему дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям. Это определение, а также определение того, что такое знак, было уже рассмотрено в главе 4. Хотя язык часто отождествляют с речью, в принципе для передачи и восприятия знаков может служить любое из пяти чувств. Глухонемые общаются с помощью зрения, люди, лишенные зрения, читают и пишут, благодаря осязанию, довольно легко можно представить также язык запахов или вкусовых ощущений. Таким образом, несмотря на то, что для подавляющего большинства людей язык – это, прежде всего, звук, проблема происхождения языка гораздо шире проблемы происхождения речи. Способность использовать язык может осуществляться разными путями, не обязательно в звуковой форме. Наша речь – это только одна из возможных форм знаковой коммуникации, а вербально-звуковой язык, лежащий в ее основе, – только один из возможных видов языков.

Проблему происхождения языка можно представить как ряд отдельных, хотя и тесно взаимосвязанных между собой вопросов. Во-первых, хотелось бы понять, для чего вообще понадобился язык. Во-вторых, необходимо разобраться в том, как формировался его биологический фундамент, т.е. органы, служащие для образования, передачи и восприятия языковых знаков. В-третьих, интересно было бы попытаться представить, как формировались сами эти знаки, и что они первоначально собой представляли. Наконец, особняком стоят вопросы о том, когда, в какую эпоху и на какой стадии эволюции человека сформировалась языковая способность и когда она была реализована. Рассмотрим все выделенные аспекты проблемы происхождения языка в том порядке, в каком мы их здесь перечислили.

Итак, почему вообще появляется язык? Возникает ли он в связи с необходимостью совершенствования способов обмена информацией, или лишь как средство мышления? Какая из двух этих функций была первоначальной, основной, а какая вторичной, производной? Что возникло раньше – язык или мышление? Возможна ли мысль без языка?

Часть ученых твердо уверена в том, что разум, мышление, – это продукт языка, и никак не наоборот. Еще Т. Гоббс полагал, что первоначально язык служил не общению, а лишь мышлению, и так же думают некоторые современные авторы. 2 Другие, напротив, убеждены, что язык – это средство сообщения мыслей, а не производства их, и, следовательно, мышление независимо от языка и имеет собственные генетические корни и композиционную структуру. «Для меня не подлежит сомнению, что наше мышление протекает в основном минуя символы (слова) и к тому же бессознательно», – писал, например, А. Эйнштейн, а зоопсихологи давно уже говорят о «довербальных понятиях», имеющихся у высших животных. В свете того, что нам теперь известно о человекообразных обезьянах, вторая точка зрения кажется более правдоподобной. Их пример показывает, что мышление, если понимать под этим образование понятий и оперирование ими, явно возникает раньше способности эти понятия сообщать, т.е. раньше языка. Конечно, возникнув, язык стал служить и орудием мышления, но эта роль была все же, скорее всего, вторичной, производной от основной, каковой являлась коммуникативная функция.

Согласно весьма популярной и достаточно правдоподобной гипотезе, первоначально необходимость становления языка была связана, прежде всего, с усложнением социальной жизни в объединениях гоминид. В первой главе уже упоминалось о том, что у приматов существует довольно устойчивая прямая связь между размером коры головного мозга и численностью сообществ, характерной для того или иного вида. Английский приматолог Р. Данбар, отталкиваясь от факта такой корреляции, предложил оригинальную гипотезу происхождения языка. Он заметил, что существует прямая связь не только между относительной величиной коры мозга и размером групп, но также между их размером и количеством времени, которое представители каждой группы расходуют на груминг. 3 Груминг же, помимо того, что он выполняет чисто гигиенические функции, играет и важную социально-психологическую роль. Он способствует снятию напряжения во взаимоотношениях между особями, установлению дружественных отношений между ними, поддержанию сплоченности внутри групп и сохранению их целостности. Однако, количество затрачиваемого на груминг времени не может расти беспредельно без ущерба для других жизненно важных видов деятельности (поиск корма, сон и т.д.). Поэтому логично предположить, что по достижении сообществами гоминид некоего порогового значения численности должно было стать необходимым замещение или, во всяком случае, дополнение груминга каким-то другим средством обеспечения социальной стабильности, менее времяемким, но не менее эффективным. Таким средством, по мысли Данбара, и стал язык. Остается, правда, непонятным, чем мог быть вызван постоянный рост размера групп, но, возможно, что, говоря о гоминидах, ведущую роль следует отводить не количественному изменению сообществ (как полагает Данбар), а их качественному усложнению, обусловленному появлением новых сфер социальной жизни, новых аспектов взаимоотношений, и также требовавшему увеличения временных затрат на груминг.

К гипотезе Данбара мы еще вернемся, когда речь пойдет о времени происхождения языка, а сейчас обратимся к вопросу о том, какие анатомические органы должны были понадобиться нашим предкам, когда они, наконец, пришли к выводу, что им есть, что сказать друг другу, и как шло становление этих органов. Конечно, наши познавательные возможности в этой области сильно ограничены вследствие специфики ископаемого материала – судить-то обо всем приходится только по костям, да и тех, как правило, в распоряжении антропологов гораздо меньше, чем хотелось бы, - но все же кое-что интересное выяснить можно.

Наиболее интенсивно изучалось и изучается развитие мозга. Основным материалом для таких исследований служат так называемые эндокранные отливы, т.е. муляжи мозговой полости (рис. 7.1). Они дают возможность составить представление не только об объеме мозга ископаемых форм, но и о некоторых важных особенностях его структуры, находящих отражение в рельефе внутренней поверхности черепной коробки. Так. Довольно давно уже было замечено, что на эндокранных отливах поздних австралопитеков, в частности, австралопитека африканского, намечаются выпуклости в некоторых из тех областей, где у людей, как считается, находятся основные речевые центры. Обычно выделяют три таких центра, но один из них, расположенный на медиальной поверхности лобной доли мозга, не оставляет отпечатка на костях черепа и потому судить о степени его развития и самом существовании у ископаемых гоминид невозможно. Два других такие отпечатки оставляют. Это поле Брока (ударение на последний слог), связанное с боковой поверхностью левой лобной доли, и поле Вернике, находящееся также на боковой поверхности левого полушария на границе теменной и височной областей (рис. 7.2). На эндокранных отливах австралопитека африканского отмечается наличие поля Брока, а в одном случае было предположительно выделено и поле Вернике. У первых представителей рода Homo обе эти структуры выражены уже вполне отчетливо.

Если понимание эволюции мозга важно для оценки способности к языковому поведению в целом, то изучение строения дыхательных и голосовых органов ископаемых гоминид проливает свет на развитие речевой способности, необходимой для нашего вербально-звукового языка. 4 Одно из направлений такого рода исследований, получившее название палеоларингологии, имеет целью реконструировать верхние дыхательные пути наших предков. Реконструкции возможны благодаря тому, что анатомия основания черепа (базикраниума) в какой-то мере отражает некоторые особенности мягких тканей верхних дыхательных путей. В частности, существует связь между степенью изогнутости основания черепа и положением гортани в горле: при слабо изогнутом основании гортань расположена высоко, а при сильно изогнутом значительно ниже. Последняя черта, т.е. низкое расположение гортани, характерна лишь для людей. Правда, у детей до двух лет гортань расположена так же высоко как у животных (что, кстати, дает им и животным возможность есть и дышать практически одновременно), и лишь на третьем году жизни она начинает опускаться (что позволяет лучше и разнообразнее артикулировать звуки, но создает риск подавиться).

С целью реконструировать изменения положения гортани в процессе эволюции человека изучались базикраниумы ископаемых гоминид. Было установлено, что австралопитеки в этом отношении гораздо ближе к человекообразным обезьянам, чем к современным людям. Следовательно, их голосовой репертуар был, скорее всего, очень ограничен. Изменения в современном направлении начались на стадии человека прямоходящего: анализ черепа KNM-ER 3733 возрастом около 1,5 млн. лет выявил зачаточный изгиб базикраниума. На черепах ранних палеоантропов возрастом около полумиллиона лет фиксируется уже полный изгиб, близкий к тому, что характерен для современных людей. Несколько сложнее обстоит дело с неандертальцами, но, скорее всего, и у них гортань располагалась достаточно низко для того, чтобы они могли произносить все необходимые для членораздельной речи звуки. К этой теме мы вновь вернемся в следующей главе.

Еще один орган, связанный с речевой деятельностью – это диафрагма, обеспечивающая точный контроль дыхания, необходимый для быстрой членораздельной речи. У современных людей одним из следствий такой функции диафрагмы является рост числа тел нервных клеток в спинном мозге грудных позвонков, что имеет результатом расширение позвоночного канала грудного отдела по сравнению с другими приматами. Возможно, такое расширение произошло уже у архантропов, на что указывают некоторые находки с восточного берега озера Туркана. Правда, есть и материалы, противоречащие такому выводу. В частности, судя по грудным позвонкам скелета из Нариокотоме в Восточной Африке (возраст около 1,6 млн. лет), его обладатель в интересующем нас отношении был ближе к обезьянам, чем к современным людям. Напротив, неандертальцы по рассматриваемому признаку практически не отличаются от нас.

Большое значение для развития речевых способностей ископаемых гоминид имели, конечно, изменения размеров и строения челюстей и ротовой полости – органов, принимающих самое непосредственное участие в артикуляции звуков. Громоздкие, тяжелые челюсти большинства ранних гоминид, таких, например, как австралопитек массивный (он и массивным-то был назван из-за больших размеров челюстей и зубов), могли бы стать серьезной помехой для беглой речи, даже если бы мозг и органы дыхания у них не отличались от наших. Однако уже вскоре после появления рода Homo эта проблема была в основном решена. Во всяком случае, судя по строению костей ротовой части черепа, принадлежащих членам вида гомо эректус, они могли совершать языком все движения необходимые для того, чтобы успешно артикулировать гласные и согласные звуки.

Очень многим авторам, так или иначе затрагивающим проблему происхождения языка, самым важным в ней кажется вопрос о природных источниках и стадиях генезиса языковых знаков. Как они возникали? В какой форме: вербальной, жестовой, или иной? Каковы были источники их формирования, как за ними закреплялось определенное значение? Часто подобные вопросы попросту заслоняет собой всю проблему. Между тем, они, в общем-то, вторичны. Они получили бы первостепенное значение лишь в том случае, если бы мы вернулись к представлениям об интеллектуальной пропасти, разделяющей человека и животных. Тогда интересующая нас проблема была бы под стать проблеме, скажем, происхождения живого из неживого. На самом деле, однако, как я пытался показать в одной из предыдущих глав, формирование знаков человеческого языка – это, скорее, развитие уже имевшегося в наличии качества, нежели возникновение качества абсолютно нового. Отрицание пропасти, таким образом, существенно понижает ранг вопроса. Он во многом сродни, например, вопросу о том, делали ли наши предки свои первые орудия из камня, кости, или дерева, а надежды получить на него когда-нибудь убедительный ответ, пожалуй, даже меньше. И то, и другое, конечно, крайне любопытно, будит воображение, дает простор для множества гипотез, но в то же время очень напоминает такой фрагмент кроссворда, с которым не пересекается ни одна другая строка и решение которого поэтому, хоть и интересно само по себе, мало что дает для разгадки кроссворда в целом.

Существует две основных точки зрения относительно происхождения языковых знаков. Одна заключается в том, что они изначально носили вербально-звуковой характер и выросли из разного рода естественных вокализаций, характерных для наших отдаленных предков, другая же предполагает, что звуковому языку предшествовал жестовый, который мог сформироваться на основе мимики и различных движений, столь широко представленных в коммуникационном репертуаре многих обезьян. Внутри каждого из этих двух направлений, речевого и жестового, сосуществует множество конкурирующих гипотез. В них в качестве исходного материала для генезиса языковых знаков рассматриваются разные виды естественных звуков и движений и по-разному рисуются детали реконструируемых процессов. За долгие годы споров между сторонниками противостоящих гипотез ими было высказано множество интересных, остроумных, или просто забавных идей. Некоторые из них способны поразить самое изощренное воображение. Так, в одной из классических работ речевого направления, авторы, дав волю фантазии и желая подчеркнуть несводимость проблемы происхождения языка к вопросу об эволюции голосовых органов, указывают на теоретическую возможность того, что при несколько ином раскладе анатомических реалий речь в принципе могла бы носить не вербально-звуковой, а сфинктерно-звуковой характер. 5 Остается лишь поблагодарить природу за то, что она не воспользовалась такой возможностью.

Один из наиболее известных и реалистичных сценариев того, как естественная (врожденая) коммуникационная система ранних гоминид могла превратиться в искусственный вербально-звуковой язык, предложил американский лингвист Ч. Хокетт. Особое внимание он уделил теме трансформации генетически фиксированных вокализаций животных в слова, объяснению того, как и почему отдельные звуки (фонемы) складывались в некие смысловые сочетания (морфемы) и как за последними закреплялось определенное значение. Хокетт заметил, что коммуникационная система наших отдаленных предков, будучи закрытой, т.е. состоящей из ограниченного числа сигналов прикрепленных к столь же ограниченному числу явлений, неизбежно должна была претерпеть радикальную трансформацию в случае появления необходимости обозначать все большее количество объектов. Первым шагом такой трансформации, ведущим к превращению закрытой системы в открытую, могло, по его мнению, стать увеличение фонетического разнообразия вокализаций. Однако, этот путь естественным образом ограничен и, кроме того, чреват возрастанием количества ошибок как при производстве звуков, так и особенно при их восприятии, поскольку различия между отдельными звуками по мере возрастания их числа должны были делаться все более тонкими и трудноуловимыми. Следовательно, при сохранении тенденции к увеличению количества объектов, явлений и отношений, требовавших обозначения, становился необходимым более эффективный способ повышения информационной емкости коммуникативной системы. Естественным решением проблемы было наделение значением не отдельных, пусть даже сложных звуков, а их легко различаемых и численно не ограниченных сочетаний. Так, по Хокетту, звуки стали фонологическими компонентами, а пре-язык стал языком.

Нельзя, однако, сбрасывать со счетов и гипотезу, согласно которой первоначально язык был жестовым. У обезьян, как известно, коммуникация осуществляется через несколько сенсорных каналов, но при этом вокализации часто служат не для того, чтобы передать конкретную информацию, а лишь для того, чтобы привлечь внимание к жестовым или иным сигналам. В связи с этим иногда утверждают, что слепое животное в сообществе приматов было бы в гораздо большей степени ущемлено в плане общения, чем глухое. В пользу гипотезы существования дозвуковой стадии в развитии языка может свидетельствовать и тот факт, что искусственные знаки, используемые шимпанзе (и в природе, и в условиях эксперимента) – жестовые, тогда как звуковые сигналы, судя по всему, врожденные. Изобразительность, или, как иногда говорят, иконичность, свойственная визуальным знакам в гораздо большей степени, чем звуковым, – еще одно свойство, которое могло обеспечить исторический приоритет жестового общения. Движениями руки гораздо проще создать узнаваемый образ предмета или действия, чем движениями губ и языка.

О том, что речи предшествовал жестовый язык, развитие которого привело затем к появлению языка возгласов, писал еще Кондильяк. Сходных воззрений придерживались также Э. Тэйлор, Л. Г. Морган, А. Уоллес, В. Вундт и некоторые другие классики антропологии, биологии и философии. О «кинетической речи», предшествовавшей звуковой, писал Н. Я. Марр. Что же касается современности, то сейчас число приверженцев идеи об исходной жестовой стадии в истории языка едва ли не превышает число тех, кто считает, что язык изначально был звуковым. Различные сценарии возникновения и эволюции языка жестов до звукового языка или параллельно с ним были предложены целым рядом лингвистов, приматологов, антропологов. Им приходится решать, в общем-то, те же по сути своей проблемы, над которыми бьются «речевики», а кроме того еще и объяснять, как и почему жестовый язык в конечном счете все же превратился в звуковой. «Если звуковому языку предшествовал язык жестов, то проблема глоттогенеза – это проблема возникновения языка жестов. Но она, в свою очередь, остается проблемой происхождения языка. Точно так же, как и в случае со звуками, необходимо указывать источники развития жестикуляции, объяснять причину того, что жесты получили определенное значение, описывать синтаксис языка жестов. Если это сделано, то проблема возникновения звукового языка становится проблемой вытеснения жестов сопровождающими их звуками». 6

В принципе, кстати, нельзя исключить, что становление языка изначально носило полицентрический характер, т.е. совершалось независимо в нескольких географически изолированных популяциях гоминид. В этом случае процесс мог протекать в очень различающихся между собой формах, но ни реконструировать их, ни даже просто оценить степень правдоподобия такой гипотезы нет никакой возможности.

Одной из главных, или, возможно, самой главной особенностью нашего языка, наглядно отличающей его от коммуникативных систем обезьян и других животных, является наличие синтаксиса. Некоторые исследователи, придающие этому признаку особенно большое значение, считают, что именно и только с появлением синтаксиса можно говорить о языке в собственном смысле слова, а архаичные бессинтаксические формы знаковой коммуникации, предполагаемые для ранних гоминид, лучше называть протоязыком. Существует точка зрения, что отсутствие синтаксиса ограничивало не только эффективность языка как средства общения, но и крайне негативно сказывалось на мышлении, делая невозможным, или, во всяком случае, сильно затрудняя построение сложных логических цепочек типа: «событие x произошло потому, что произошло событие y ; x всегда случается, когда случается y ; если не произойдет x , то не произойдет и y » и т.д. Правда, речь в последнем случае идет уже о довольно сложных синтаксических отношениях и конструкциях, тогда как простейшие их формы (вроде тех, что используют иногда шимпанзе, обученные визуальным знакам) допускаются и для протоязыка.

Существует целый ряд гипотез относительно возникновения синтаксиса. Одни авторы полагают, что это событие было подобно взрыву, т.е. произошло быстро и резко, за счет некоей макромутации, вызвавшей соответствующую реорганизацию мозга. Многие приверженцы этой точки зрения считают, что люди обладают неким врожденным аппаратом для усвоения языка, который не просто обеспечивает возможность научения, но и прямо влияет на характер нашей речи, организуя ее в соответствии с генетически детерминированной системой правил. Эту не зависящую от научения систему правил американский лингвист Н. Хомский – основоположник рассматриваемого подхода – рассматривал как некую общую для всего нашего биологического вида «универсальную грамматику», коренящуюся в нейронной структуре мозга («языковой орган») и обеспечивающую быстроту и легкость усвоения языка и пользования им.

Сторонники альтернативной точки зрения считают происхождение синтаксиса результатом постепенного эволюционного процесса. По их мнению, теория Хомского требует внезапного качественного изменения лингвистических способностей приматов, которое можно объяснить только либо божественным вмешательством, либо несколькими одновременными и координированными мутациями, что крайне маловероятно и не согласуется с фактом длительной эволюции мозга и голосовых органов. Существует математическая модель, доказывающая неизбежность синтаксизации языка при условии, что количество используемых его носителями знаков превышает определенный пороговый уровень.

Представив в общих чертах, как обстояло дело с формированием биологического фундамента языка, и каковы могли быть пути генезиса языковых знаков, обратимся теперь к вопросу о хронологии этих процессов. Хотя ни речь, ни жестовый язык, если таковой ей предшествовал, в силу своей невещественной природы археологически неуловимы, и точно установить время их появления, а тем более датировать основные стадии эволюции надежды очень мало, приблизительные хронологические оценки на основе разного рода косвенных данных все же вполне возможны. Большинство таких оценок базируется на анализе антропологических материалов, но полезными могут оказаться также сведения, почерпнутые из приматологии, сравнительной анатомии, археологии и некоторых других наук.

Факт заметного увеличения мозга уже у человека умелого истолковывается обычно как показатель возросшего интеллектуального и в том числе языкового потенциала этих гоминид. Наличие у них образований, аналогичных нашим полям Брока и Вернике, также служит в качестве довода в пользу существования уже на этой ранней стадии эволюции зачатков речи. Более того, некоторые исследователи допускают даже, что уже некоторые поздние австралопитеки могли обладать зачаточными речевыми способностями. Однако здесь стоит вспомнить, что, во-первых, как показывает пример человекообразных обезьян, обладать способностями – еще не значит пользоваться ими, а во-вторых, функции обоих названных полей, особенно на ранних этапах их эволюции, точно пока не выяснены. Не исключено, что их формирование не имело прямого отношения к становлению знакового поведения, и, таким образом, их наличие не может служить «железным» доказательством наличия языка.

Труднее поставить под сомнение эволюционный смысл некоторых преобразований голосовых органов. Дело в том, что низкое положение гортани, обеспечивающее, как считается, возможность членораздельной речи, имеет и отрицательную сторону – человек, в отличие от других животных, может подавиться. Маловероятно, что риск, связанный с такого рода анатомическими изменениями, был их единственным результатом и не компенсировался с самого начала иной, полезной функцией (или функциями). Поэтому резонно предполагать, что те гоминиды, у которых гортань уже была расположена достаточно низко, не просто имели возможность членораздельной речи, но и пользовались ей. Если это предположение верно, то тогда говорящими существами следует считать, по крайней мере, ранних палеоантропов, появившихся около полумиллиона лет назад, не отказывая при этом в языковых способностях и их предшественникам, относимым к виду гомо эректус.

Интересные возможности для определения времени возникновения языка открывает уже упоминавшаяся выше гипотеза Р. Данбара. Она, как мы помним, построена на факте существования прямой зависимости между относительной величиной коры головного мозга и размером сообществ приматов, с одной стороны, и между размером сообществ и временем, которое их члены тратят на груминг, с другой. Первую из этих закономерностей Данбар использовал для того, чтобы рассчитать приблизительную численность групп ранних гоминид. Величина коры их мозга оценивалась им на основании данных по эндокранным отливам. Сколь бы ненадежными и спорными не казались такие расчеты, нельзя не заметить, что «естественная» численность сообщества, выведенная Данбаром для Homo sapiens (148 человек), находит подтверждение в этнографических данных по первобытным и традиционным обществам. Она соответствует как раз тому пороговому значению, до достижения которого отношения родства, свойства и взаимопомощи оказываются вполне достаточными для регулирования отношений между людьми. Если же этот предел превышается, то характер организации общества начинает усложняться, происходит его дробление на подгруппы, и появляются специальные органы управления и власти.

Рассчитав «естественную» для разных видов гоминид численность сообществ, Данбар использовал вторую выявленную им закономерность, чтобы рассчитать, какую часть своего времени члены каждого вида вынуждены были бы тратить на груминг. После этого осталось только установить, на каком этапе нашей эволюционной истории эта численность достигла того порогового значения, при котором должно было стать необходимым замещение или, во всяком случае, дополнение груминга каким-то другим средством обеспечения социальной стабильности, менее времяемким. Поскольку приматы могут тратить на груминг без ущерба для других видов активности до 20% дневного времени, 7 то критическая точка предположительно соответствует такой численности, при которой эти затраты возросли бы до 25-30% (у современных людей при естественной численности сообщества в 148 членов они достигли бы 40%). Такая точка, как показывают расчеты, была наверняка уже достигнута 250 тыс. лет назад, а то и в два раза раньше, и значит, по крайней мере, ранние палеоантропы, если не архантропы (гомо эректус), должны были уже обладать речью. Легко заметить, что датировка происхождения языка, полученная Данбаром столь оригинальным способом, полностью согласуется с выводами, сделанными на основе изучения эволюции гортани и ротовой полости.

Археологи по своим материалам тоже пытаются судить о хронологии становления языка. Хотя для того, чтобы изготавливать даже очень сложные каменные орудия, или изображать углем и охрой фигуры животных в принципе совсем не обязательно уметь разговаривать, есть все же такие виды деятельности, которые невозможно или, по крайней мере, очень трудно осуществлять без хотя бы какого-то общения и предварительного обсуждения. Зафиксировав отражение такого рода действий в археологическом материале можно, следовательно, с большой степенью вероятности предполагать наличие в соответствующий период языка.

Иногда утверждают, что одним из подобных видов деятельности была коллективная охота, требовавшая заранее согласованного плана и координации действий. Рациональное зерно в этой идее, несомненно, есть, но использовать ее на практике не так просто. Шимпанзе, например, довольно часто охотятся большими группами, что повышает шансы на успех, однако каждая обезьяна действует при этом по своему усмотрению. У гоминид долгое время все могло происходить подобным же образом, и точно определить, когда охота из групповой превратилось в действительно коллективную, организованную в соответствии с неким планом, пока не удается.

Другим возможным археологическим индикатором появления более или менее развитых способов знаковой коммуникации является использование людьми «импортного» сырья при изготовлении каменных орудий. Ведь для того, чтобы получить кремень или, скажем, обсидиан с месторождений, находящихся за десятки или сотни километров от стоянки, необходимо сначала как-то узнать об их существовании и о дороге к ним, либо же наладить обмен с теми группами, на земле которых эти месторождения находятся. И то и другое было бы трудно сделать без языка.

Еще более надежным признаком использования нашими предками их лингвистических способностей может, видимо, служить факт мореплавания. В самом деле, дальнее путешествие по морю невозможно без продолжительной специальной подготовки, включая постройку плавательных средств, создание запасов провизии и воды и т.д., а все это требует согласованных действий многих людей и предварительного обсуждения. Поэтому заселение отдаленных островов, куда невозможно было добраться, иначе как по морю, можно рассматривать как косвенное свидетельство существования в соответствующий период языка. Зная, например, что в Австралии люди появились около 50 тысяч лет назад, мы можем заключить, что в это время они вполне уже были способны объясниться друг с другом. Не исключено, однако, что на самом деле эпоха великих географических открытий и дальних морских путешествий началась намного раньше, и что на некоторые острова, отделенные от материка сотнями километров глубоководных пространств, первопоселенцы прибыли уже, как минимум, 700 тысяч лет назад. Именно этим временем датируются кости животных и камни с предположительными следами обработки, найденные в нескольких пунктах на о-ве Флорес (восток Индонезии). Остров этот, по мнению геологов, не имел сухопутной связи с материком, и потому наличие здесь столь древних каменных изделий означало бы его заселение морским путем, что, в свою очередь, свидетельствовало бы в пользу существования языка у архантропов. 8 Такой вывод, собственно, и был уже сделан рядом авторов, хотя, строго говоря, искусственное происхождение найденных на Флоресе предметов остается пока под вопросом.

Многие археологи, не отрицая возможности существования языка уже на ранних стадиях эволюции человека, утверждают, тем не менее, что «полностью современный», «развитый синтаксический язык» появился лишь у людей современного физического типа. Однако никаких прямых данных, которые подтверждали бы такую гипотезу, нет. Конечно, не приходится сомневаться в том, что уже в древнейший период своего существования язык прошел множество этапов понятийного, синтаксического и фонетического усложнения, но как и когда совершались эти изменения, насколько существенными они были и в чем конкретно состояли мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем.

1 Донских О.А. К истокам языка. Новосибирск: «Наука», 1988, с. 42.

2 Эта точка зрения представлена и в художественной литературе. Например, А. Платонов в романе «Чевенгур» пишет о человеке, который «бормотал себе свои мысли, не умея соображать молча. Он не мог думать втемную – сначала он должен был свое умственное волнение переложить в слово, а уж потом, слыша слово, он мог ясно чувствовать его».

3 Грумингом называют поиск животными друг у друга насекомых, чистку шерсти и тому подобные действия.

4 Правда, по мнению некоторых авторов, эволюция гортани, глотки и т.д. имела лишь третьестепенное значение для становления человеческой речи, поскольку, как показывает медицинская практика, люди с удаленной гортанью все же могут говорить, как и люди с поврежденным языком, небом, губами. На основании этих данных высказывалось даже предположение, что если пересадить человеку гортань шимпанзе, то его речь будет мало отличаться от речи других людей. Проверить эту гипотезу пока никто не отважился.

5 Hockett C.F., R. Ascher. The human revolution // Current Anthropology, 1964, vol. 5, p. 142.

6 Донских О.А. Происхождение языка как философская проблема. Новосибирск: «Наука», 1984, с. 6-7.

7 Интересно, что и сегодня, как правило, люди тратят на разные виды социального взаимодействия (беседы, участие в ритуалах, визиты и т.д.) не более или лишь немногим более 20% дневного времени. Данные, подтверждающие это, получены для самых разных культур от Шотландии до Африки и Новой Гвинеи (Dunbar R.I.M. Theory of mind and the evolution of language // Approaches to the Evolution of Language. Cambridge: Cambridge University Press, 1998, p. 97, tabl. 6.1).

8 Bednarik R.G. Seafaring in the Pleistocene // Cambridge Archaeological Journal. 2003. Vol. 13. № 1.

Содржание

1. Введение.

2. Проблема происхождения языка.

3. Античные теории (теория «тесей», теория «фюзей»).

4. Звукоподражательная и междометная теории.

5. Социальная (трудовая) теория.

6. Материалистическая теория.

7. Список используемой литературы.

Введение

Можно спросить, а каким был язык, речь человека, когда этот самый человек только выделился из мира животных? Первоначальный язык человека был примитивен и беден, что только в ходе дальнейшей эволюции он превратился в тонкое и богатое орудие общения, передачи и закрепления сообщений. Первоначальная человеческая речь состояла из диффузных (расплывчатых) звукопредложений, слитых с интонацией и жестом. Она походила на обезьяньи выкрики или те односложные обращения к животным, которые можно наблюдать и сейчас. «Основной единицей языка стал звуковой комплекс, который можно характеризовать следующим образом:

1. Первоначальный звуковой комплекс был односложен. Звуки были не достаточно дифференцированы, их было немного, причем в основном согласные.

2. Инвентарь звуковых комплексов был невелик. Поэтому древнейшее слово было семантически расплывчатым, обозначая в разной ситуации разное.

3. Семантическая и звуковая расплывчатость древнейших слов, которых было немного, делала повторение основным средством образования форм слова. Дифференциация форм слова была вызвана возникновением частей речи, с их категориями и постоянным синтаксическим назначением.»

В настоящее время на Земле не существу­ет ни одного «первоначального» языка, так как не существует ни одной разновидности людей эпохи раннего палеолита. В дальнейшем мы будем говорить лишь о том периоде развития языка, о котором имеются хотя бы косвенные лингвистические (а не палеонтологиче­ские и т. п.) данные.

Проблема происхождения языка

Проблема происхождения языка была поставлена как научно-философская (Ж. Ж. Руссо, И. Г. Гаман, И. Г. Гердер) с XVIII в. Итогом развития исследований в этой области явилась концепция В. фон Гумбольдта, согласно которой "создание языка обусловлено внутренней потребностью человечества. Он не только внешнее средство общения людей в обществе, но заложен в природе самих людей и необходим для развития их духовных сил и образования мировоззрения..."

Важным шагом к правильному осмыслению проблемы происхождения языка была выдвинутая Л. Нуаре трудовая теория происхождения языка, согласно которой язык возник в процессе совместной трудовой деятельности первобытных людей, как одно из средств оптимизации и согласования этой деятельности. Трудовая теория развивалась также в работах К. Бюхера, видевшего историю языка в "трудовых выкриках", сопровождавших акты коллективного труда.

Между тем уже в работах основоположников марксизма четко показано, что решить проблему происхождения языка невозможно, если не ставить одновременно вопроса о происхождении специфически человеческих форм отражения и деятельности, генетически связанных с языком.

С психологической точки зрения развитие психики первобытного человека под влиянием труда и общения не сводится только к развитию мышления, только к развитию форм осознания человеком окружающего мира: язык, в т. ч. в его первобытных формах, участвует в различных сторонах психической жизни, опосредуя не только мышление, но и восприятие, память, воображение, внимание, эмоциональные и волевые процессы, участвуя в мотивации поведения и т. п. Без языка невозможны присущие человеку формы познания мира и способы взаимоотношения с действительностью.

С лингвистической точки зрения ошибочна распространенная тенденция искать "первобытные" черты в структуре современных языков или, напротив, переносить их особенности (в частности, членораздельность) на язык первобытного человека. Никакие данные, полученные путем анализа и сопоставления современных языков, хотя бы они и касались более древних эпох их развития (например, данные, полученные в сравнительно-исторических исследованиях), не имеют существенного значения для проблемы происхождения языка как свойства, отличающего человека от животного, т. е. эпоху возникновения языка отделяют от самой "глубинной" реконструкции значительно более протяженные периоды, а главное, - все эти данные относятся к эпохе, когда уже сложилось человеческое общество, обладающее вполне сформировавшимся звуковым языком. Между тем происхождение языка связано с гораздо более архаичными формами взаимоотношения людей и относится ко времени возникновения общества . Кроме того, язык как средство общения вообще мог возникнуть лишь как следствие появления определенных социальных функций общения.

Социологическая сторона проблемы происхождения языка как раз и сводится к вопросу об этих социальных функциях общения в первобытном коллективе. Они несводимы к тем элементарным биологическим потребностям, которые удовлетворяет звуковая сигнализация у животных. "Членораздельная речь могла сложиться в условиях образования сравнительно сложных форм общественной жизни..., она способствовала выделению общения из непосредственного процесса производства в относительно самостоятельную деятельность" (А. Г. Спиркин. "Происхождение сознания"). Можно предположить, что функция общения развивалась от "стадной стимуляции" (Н. Ю. Войтонис) к функции общественной регуляции поведения и затем, когда средства общения получили предметную отнесенность, т. е. сформировался собственно язык, - к знаковой функции.

Физиологически происхождение языка необъяснимо, если анализировать лишь отдельные анатомо-физиологические отличия в строении мозга, органов речи и слуха у человека по сравнению с высшими животными. Однако в современной науке, особенно зарубежной (Э. Х. Леннеберг, США), сильна тенденция выводить особенности человеческого языка из врожденных психофизических механизмов. Физиологическая основа речи человека - это сложная система связей, объединяющих различные зоны коры головного мозга в особую, т. н. функциональную систему. Эта последняя формируется на базе врожденных анатомо-физиологических предпосылок, но несводима к ним: она формируется у каждого человека в отдельности в процессе его развития. Происхождение языка и есть - с физиологической точки зрения - возникновение таких, обслуживающих процесс общения, "функциональных систем" под влиянием развития труда и все большего усложнения общественных отношений.