П с гуревич основы философии. Павел Семёнович Гуревич: Философия человека

Как соотносятся между собой различные научные дисциплины, посвященные теории и практике мировой культуры? Сложившаяся система преподавания этих дисциплин смешала все жанры. Обычно в вузах читается базовый предмет - культурология , который охватывает и сумму философских представлений о культуре. Однако кроме культурологии существуют еще культурная антропология , этнология и другие отрасли знания. Как разграничить их между собой? Можно ли оптимально соотнести различные сведения, накопленные конкретными науками? И вообще - причем тут философия?

Специфика философии

Соотношение философии культуры и культурологии составляет особой загадки. Отграничение философского ракурса от конкретного знания - процедура довольно знакомая. Различные объекты познания - природа, человек, культура, общественная история, техника, знание воскрешают одно и то же противостояние между философией и наукой. Возможен взгляд на природу со стороны натурфилософии и естествознания. Человек оказывается предметом внимания в философской антропологии и в теоретической антропологии. Конкретное знание о культуре не культурология, метафизическое - философия культуры. Об истории рассуждает философ истории, а историк описывает события. Философия техники противостоит техниковедение. Философия истории сопоставляется с социологией. Философия знания надстраивается над описанием и осмыслением знаний.

Нужна ли философия в эпоху информационных моделей сложнейших мегатрендов, эффективных научных выкладок. Возможно, цивилизация такого типа предполагает совсем иной способ мышления, другую форму всеохватного миропостижения. В культуре XX века эта идея высказывалась довольно часто. В начале века позитивисты пытались построить философию по меркам науки. Естественно, они пришли к убеждению, что наука способна потеснить метафизику. Потом идея верховенства точного знания как последней истины завладела учеными умами, и сами философы стали сомневаться порой в универсальности любомудрия.

Во все века, даже при очередном расцвете философии, в головах многих рождалась крамольная мысль: не проще ли, не целесообразнее ли обойтись без метафизических изысков, без абстрактных философских провозвестий? «Поистине трагично положение философа». Это слова Н.А. Бердяева. «Его почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии и притом с самых разнообразных сторон. Философия есть самая незащищенная сторона культуры». Последняя фраза просто великолепна по отточенности формулировки…

Религия обслуживает запросы духа. Человек обращает свой взор к Богу, когда испытывает жуткие муки одиночества, страх перед смертью, напряжение душевной жизни. Мистика чарует возможностью глубинного, обостренного богообщения. Она дарит надежду на чудо. Наука демонстрирует неоспоримые успехи познающего ума. Будучи опорой цивилизации, она не только разъясняет одухотворяющие истины, но и обустраивает людей, продлевает им жизнь.

Философия же, напротив, нередко отбирает у человека последнее утешение. Она выбивает индивида из жизненной колеи, безжалостно предлагая ему жестокие констатации. Ей по самому своему предназначению приходится разрушать обустроенность, сталкивать человека с трагизмом жизни. Высоковольтное освещение, само собой понятно, непосредственно от философии не исходит. Что касается таинств мироздания, их загадочной, мистической природы, то философия в силу своей рассудочности пытается осмыслить их до самого основания. Так рождается еще одна формула философии: «В сущности говоря, вся философия есть лишь человеческий рассудок на туманном языке». Однако человеческий рассудок постоянно выражает себя на туманном языке. Разве ему недостает других форм самовыражения? Может быть, в результате философ обретает какие-то окончательные истины? Ничуть не бывало. Если бы любомудр добрался до неких последних установлений, он бесповоротно исчерпал бы собственное ремесло. В том-то и парадокс, что философ размышляет над проблемами, которые не имеют окончательного решения. С той же последовательностью, с какой червь прядет шелковую нить, мыслитель вытягивает из сознания все новые и новые парадоксы, заведомо зная, что они никогда не будут разгаданы. Странное, вообще говоря, занятие …

Может быть, отказаться от этой причуды? Сколько просвещенные умы советовали поступить именно так. Зачем туманное возвещение, когда наука развертывает свой бесконечный потенциал? К чему отзывчивость к абстракции при наличии богословия? Какой смысл в накоплении мудрости, в которой нет ничего постижимого, бесповоротного? Философию критикуй разных сторон и все время пытаются вытолкать ее из культуры. Много ли проку от этой праздности?

Чем объясняется живучесть философии? Существует мноя ство определений человека. Он и разумное животное , и создатель символов , и политическое животное . Можно указать, пожалуй, еще на одну черту, без которой человек не был бы самим собой. Он, как бы ни старался, не может не философствовать. Такова антропологическая природа, если угодно, некая странность. Он пытается осмыслить вопросы, которые как будто не имеют значения для него лично. Откуда взялся мир? Куда движется история? Чем вызваны проблески сознания в человеке?

Человек множит эти вопросы. Когда же рождается относительная ясность, он немедленно затемняет ее новым противоречием, еще одним измышлением. Зачем? Чтобы получить ответ? В едь философ на это совершенно не рассчитывает. Несмотря на яростные недавние споры, приходится констатировать: философия - не наука… Это совсем иной, весьма эксцентричный способ мышления, погружения в тайны мира. Человек философствует, потому что охвачен этой страстью. В ней он выражает самого naay. Человек делает это для собственного удовольствия, для самовыражения, ибо он рожден философом.

Но тогда чем продиктованы слова Бердяева? Культура, как выясняется, не может в равной степени поддержать все стороны человеческой жизни. Она, можно полагать, ищет более надежные опоры, нежели метафизические зигзаги, и сам человек, разгадывая собственную природу видит перед собой зыбкий, неустоявшийся образ. Он страшится признаться себе, что именно эта поразительная способность к рефлексии и есть самое ценное в нем…

«Странное дело, но в наш век философия всего лишь пустое слово, которое, в сущности, ничего означает; она не находит себе применения и не имеет никакой значимости ни в чьих либо глазах, ни на деле». Слова принадлежат мыслителю эпохи Возрождения М.Монтеню, однако похоже, что сказано это в наши дни. Тема, казалось бы, парадоксальная и неожиданная: мир намерен перебраться в новое тысячелетие, оставив любомудрие за бортом.

Публицистов волнуют сегодня политические распри, бюджетные хитрости. Политики опираются не на мудрые максимы, а на охлократические тенденции. Общественное сознание утратило глубинное метафизическое измерение. В годы тоталитаризма лидеры, издав очередное постановление, вещали: только время способно выявить истинный и непреходящий смысл принимаемого решения. Пустота набрасывала на себя философский убор. Власть имущие в наши дни убеждены, что назначение философии именно в том, чтобы обслуживать каждый изгиб конъюнктурной политики. Интеллектуальная честность и независимость редко привлекают сторонников.

Философию теснят отовсюду. Представители точных наук, обескураженные грандиозными открытиями нашего века, полагают, что проникновение в ядро клетки важнее отвлеченных размышлений. Рефлексии ставится предел. Философское возвещение оценивается как удел староверов. Утрачивается и без того зыбкое представление о специфике философского мышления.

Парадоксально, но стремительное развитие гуманитарного знания дает тот же эффект. Обогащение истории, культурологии, психологии, социологии и других дисциплин подрывает верховенство философии. Герберт Уэллс в начале века высказал догадку: пожалуй, господствующей наукой грядущего столетия будет психология. Не будем оспаривать экспертизу фантаста. Возможно, он близок к истине. Однако неужели только психология обещает стать всеобъемлющей наукой? Разве не являемся мы сегодня свидетелями ренессанса историзма? А глобальные претензии социологии или, скажем, культурологии? Положение философа действительно трагично …

Однако нет ли в этих рассуждениях расхожего философского высокомерия? Не реализуется ли здесь древнее поползновение философии быть матерью всех наук? Речь идет совсем об ином - о сохранении статуса философии, на который посягают едва ee не все. Конечно, по словам Аристотеля, философии надлежит исследовать «первоначала и причины» . В этом специфика философской мысли, а не ее гордыня.

Недавно я был на защите докторской диссертации. Соискателя спросили, чем отличается культурология от философии культуры. Тот ответил: культурфилософия занимается универсальными метафизическими проблемами, а культурология изучает конкретные феномены. Члены совета, профессиональные культурологи сразу почувствовали: их репутация как философов поставлена под сомнение. Вот оно что: оказывается, при изучении культурных процессов мы слишком мелко плаваем. Да знаете ли вы, что в культурной антропологии есть такие прозрения…?

Остынем и поразмыслим. Соискатель правильно определил различия наук. При этом вопрос о том, что интеллектуальнее философствовать о культуре или анализировать конкретно-культурные феномены, - вообще не поднимался. Трудно представить себе, что древнегреческий историк Геродот оскорбился бы, скажи ему, что его занятие - собирать исторические факты. Разве это презренное дело - описывать нравы народов, обычаи племен? Можно, разумеется, размышлять о том, почему именно так движется история. Но это, как говорится, совсем иная специфика…

Любую идею надлежит оценивать по ее основанию. Ученый выдвигает ту или иную гипотезу, опираясь на доказательства, которые есть в его распоряжении. Мистик излагает знание, которое добыто им в мистическом опыте. Философская идея - это вдохновение мысли, дерзновение духа. Она опирается на потенциал интеллекта и на богатейшую традицию рефлексии. При этом философ может разойтись с данными науки. Его цель совсем не в том, чтобы комментировать и обобщать результаты конкретных наук.

Парадокс состоит в том, что наиболее значительные интуиции рождаются в философии не только на фундаменте реального знания, а зачастую и вопреки ему. Сошлемся на следующий пример. В XIX в. Дарвин доказал, что человек как природное существо представляет собой завершение эволюционного развития и с этой точки зрения отличается от других живых создав исключительным совершенством. Казалось бы, экспертиза ia утешительна, а философу остается только подвести теоретическую базу под это грандиозное открытие.

Но вот в XIX в. рождается новая установка. Причем именно р философии. Сначала Артур Шопенгауэр, а затем Фридрих Ницше задумываются над странностью человека как живого существа. Путем чисто философского умозрения формулируется мысль о том, что человек, вероятно, выпадает из цепи природных орарей». Он эксцентричен и вовсе не производит впечатления венца творения. Напротив, если сделать, условно говоря, допущение, что человек - уже установившееся животное, то ничего, кроме «халтуры природы», не получается.

И вот тогда, вопреки научным фактам, философы жизни (так называлось философское направление) выдвигают идею о том, что человек есть «еще не установившееся животное» (Ф. Ницше). Он не только не замыкает некую природную цепь, а попросту выпадает из ее звеньев. Все, что до этого оценивалось как приобретение человека, с новой точки зрения выглядело процессом его вырождения. Эти идеи радикально преобразили философскую антропологию. Трудно вообразить, насколько мы были бы беднее в нашем столетии, если бы веком раньше не родилось это абстрактное умозаключение.

Философия - кладезь всяких возвещений, многие из которых вообще не имеют под собой теоретических оснований. Подчас эти откровения наивны, лукавы, безрассудны, оскорбительны для здравомыслия. Но если пресечь эту фонтанирующую мощь воображения, человек перестанет быть самим собой. Оскудеет и его разум. Сознание утратит собственный метафизический потенциал.

Попробуем смоделировать ситуацию, которая настоятельно свидетельствуете незаменимости философии. Совсем недавно биологи открыли ген, который несет в себе завершение жизни природного организма. Именно в нем заложена информация, которая исчерпывает себя в распаде клетки, в смерти индивида. Вот она тайна конечности человеческого существования, заведомый приговор к нашей погибели. Кстати, ген опознан и с помощью лазера можно выжечь его. Человек станет бессмертным? Возможно. Не исключено, что в кругозоре биологии проблема выглядит предельно ясной…

А в доминионе философии? Может быть, только мудрец способен предостеречь человечество от посягательства на таинство живой материи. Только философ благодаря своему призванию обязан представить на суд специалистов древние интуиции и предостережения, результаты огромной интеллектуальной работы мыслителей, толкующих о загадках жизни и смерти.

Мы говорим о философии не ради ее прославления, а пытаясь отвоевать ее собственную территорию: философское провозвестие, научная идея, мистическое озарение… Эти зоны духовное постижения имеют свои особенности. Научная идея должна соответствовать выявленным законам Природы или на их фундаменте открывать новые. Мистик, обращаясь к собственно субъективности, рождает откровение. Но это не плод его воображения, а сопричастность древнему гнозису. Философ опирается на богатейшую традицию рассудочности и авантюры духа.

Описание культуры

В XIX-XX вв. в европейской науке началось разностороннее и детальное описание культурных феноменов. Исследователи обнаружили, что человеческая природа как некая относительно целостная данность вовсе не порождает единый культурно космос. В разных регионах Земли существуют разнородные феномены, отражающие ценностно духовную практику человека. Культурные миры чрезвычайно неповторимы, они демонстрируют разные виды ментальности, что подталкивает к выводу о многообразии культурного опыта человечества.

Феноменологически эти культуры демонстрировали парадоксальную полярность, что заставляло поставить вопрос о правомерности самого понятия культуры как целостного феномена. Одновременно слово «цивилизация» также стало употребляться во множественном числе. Исследователи обнаружили разноликие цивилизационные космосы. Теоретический бум представил европейской общественности такое множество культурных фактов, что культурология стала теснить философию культуры.

Европейцы обнаружили, что существует множество культурных миров. Традиционная философия культуры, которая исходила из европоцентрической установки, естественно, оказалась в состоянии кризиса. Она была вынуждена освоить новую культур ную реальность и заново поставить вопрос о собственной культурной идентичности. Конкретное знание о культуре, опыт описания определенных обычаев и ритуалов оказался в этой системе оценок более значимым, нежели умозрительное постижение общего духа культуры.

Однако означает ли это, будто в современном сознании доминирует культурология, а философия культуры отошла на второй план? Такая установка кажется мне неправомочной. Напротив, если говорить о новейших течениях философской мысли, то скорее можно фиксировать обратный процесс - от культурологии к созданию новой философии культуры. Не случайно многие философские направления - психоанализ, философия жизни, персонализм, герменевтика, «новые правые» и «новые философы» во Франции уделяют сегодня огромное внимание философскому постижению культуры.

«Мы полагаем, - говорил на XVIII Всемирном философском конгрессе в Монреале Э.Левинас, - что всем нам хорошо известны те отличительные признаки, которые используются социологами и этнографами при описании культурных фактов человеческого поведения: общение посредством знаков или языка; следование правилам или нормам - коллективные репрезентации Дюркгейма, связанные с социальным давлением и ценностным престижем; передача этих принципов не по наследству, а с помощью языка, посредством обучения; изменение языка, поведения и обрядов, подчиняющихся определенным правилам, путем географического рассеяния человеческих групп и вследствие этого множественность различных культур».

Нет необходимости отрицать ту огромную пользу, которую приносит эмпирическим «гуманитарным наукам» пристальное внимание к культурным фактам в их этнографическом разнообразии. Это - описание культурных феноменов, которое свободно от ценностных суждений. Философская антропология существует во множестве вариантов. Это относится и к культурологии, которая представлена прежде всего культурной антропологией, сложившейся в европейской культуре в XIX в. Эта дисциплина окончательно оформилась в последней четверти предшествующего века.

Антропология включает в себя множество подходов. Это прежде всего собственно антропологический подход, или естественная история человека, включая его эмбриологию, биологию, психофизиологию и анатомию. Культурная антропология дополняет палеоэтнологию, изучающую происхождение человека и его первобытность. Сюда же относится и этнология, трактующая распространение человека на Земле, занятая изучением aai поведения и обычаев. Культурная антропология заимствует также данные социологии, которая изучает отношения людей между собой и с другими животными; лингвистики, в которой речь идет об образовании языков, их связи; мифологии, трактующей возникновение и взаимодействие религий. Она использует также данные медицинской географии, рассказывающей о воздействи на человека климата и атмосферных явлений, а также демографии, в которой раскрываются различные статистические сведения о человеке.

Культурная антропология имеет дело с культурами, которые отличаются от той, что представлена самим исследователем. Они удалены во времени и пространстве. В качестве науки она пытается реконструировать культуры как целостности. Ученый, ставший на позиции компаративиста, пытается отыскать принципы, общие для множества разных универсумов.

Культура выступает в антропологии как технический термин. Антропологи, говоря о культуре, пытаются понять, стоит ли о iae вообще размышлять. Антропологические понятия выражают человеческое вмешательство в состояние природы. Понятие культуры в антропологии, следовательно, намного обширнее, чем в истории. Для большинства антропология - это всего лишь тип культуры, aieaa сложная или более «высокая» культура.

Антропологи никогда не признавали различия между культурой и цивилизацией, проводимого социологией. По мнению социологов, цивилизация - сумма человеческих орудий, а культура - совокупность человеческих «результатов» («следов»).

В наиболее общем плане антропология как наука о человеке подразделяется на физическую и культурную . Что касается культурной антропологии, то она включает в себя, если говорить обобщенно, лингвистику , археологию и этнологию , каждая из которых изучает тот или иной аспект культуры. Завершение синтеза, определившего облик антропологии как новой целостной научной дисциплины, исследователи связывают с работами первого профессионального антрополога США Франца Боаса (1858-1942) и его учеников. Они видели свою цель в детальном этнографическом обследовании различных регионов мира на основе интенсивной и, как правило, продолжительной полевой работы. Ф.Боас не только сам был специалистом в каждой из областей антропологии, но и на протяжении всей своей преподавательской деятельности в Колумбийском университете ориентировал на это своих студентов.

Современная антропология при тесной связи названных основных дисциплин характеризуется в последние десятилетия все более углубляющейся их специализацией. Физическая антропология , хотя и нацелена на биологию человека, все равно захватывает комплекс описательных сведений о культуре. Так, в двухтомном издании «Введение в антропологию» В.Барнау специальный раздел посвящен появлению людей современного физического типа (около 40 тысяч лет назад).

Специальный раздел в книге посвящен пещерной живописи, открытой в конце 1 870-х годов. Созданные около 15 тыс. лет назад изображения животных являются одним из наиболее выразительных свидетельств невещественных параметров культуры той эпохи. Наиболее значительными явлениями неолитической культуры В.Барнау считает доместификацию растений и животных. Неолитическая культура, по мнению автора, заложила основы становления цивилизации, которую часто отождествляют со специфическим городским образом жизни. В качестве критериев, которые определяют цивилизацию, выдвигаются такие, как наличие письменности, бронзовой металлургии, государственной организации общества.

В структуре антропологического знания особое место занимает этнология . Следует подчеркнуть культуроведческий характер этой дисциплины. В отличие, например, от археологии, изучающей культуру прошлого, этнология рассматривает современное общество в различных его этнических вариантах. Собственно этнологические исследования не ограничиваются описанием культуры лишь одного общества или даже сопоставлением двух таких культур. Этнология стремится выявить наиболее масштабные стадии, или этапы, культурного развития человечества: последовательность смены хозяйственных типов (охота, собирательст скотоводство кочевничество, раннее и развитое земледелие, ei дустриальная промышленность) , изменения систем родства.

Вместе с тем в антропологии все более отчетливо проявляется тенденция специализации, «сужения» исследуемого объект целостной системы культуры к одному из ее аспектов: материальной культуре и технологии; социальной структуре; общее-семейно брачным связям; религии, верованиям, искусству.

Первые систематические описания особенностей культур различных народов восходят еще к Геродоту. Становление культурной антропологии во второй половине прошлого века связано с именами Э.Б.Тайлора и Л.Г.Моргана, разрабатывавших теорию эволюции культуры и общества. Их ровесники, британские египтологи Дж.Смит, В.Перри, В.Риверс, отстаивая теорию «египетской колыбели мировой цивилизации», считали основным механизмом распространения культуры диффузию.

Возрождение общей концепции культурной эволюции связано с именами Л.Уайта, Дж.Стюарда. Лесли А.Уайт (1900 - 1975) - выдающаяся фигура в антропологии XX в., участник дискуссий 40- 50-х годов. Уайт одним из первых стал употреблять термин «культурология» . Общий культурологический подход Уайта предполагает эволюционную интерпретацию развития культуры.

Мало кто решался оспорить эволюционную концепцию во второй половине XIX в., когда труды Дарвина, Спенсера, Моргана пользовались безусловным научным авторитетом. Лишь в конце столетия американский этнолог Ф.Боас отрекся от эволюционизма, подменив его историческим методом, - так начался философский поворот от эволюционизма к антиэволюционизму. В первой половине XX в. американская антропологическая школа стояла на позициях антиэволюционизма (антиэволюционную концепцию разделял в 20- 30-х годах и сам Л.Уайт), в то время как в Европе активно работали как противники, так и сторонники эволюционной теории.

По мнению Уайта, различные состояния культуры можно оценивать и сравнивать, используя термины «выше», «более развитый» и т.п. Ф.Боас и его последователи в антропологии настаивали на том, что критерии оценки культуры всегда субъективны и что, следовательно, разговоры о прогрессе, о культурах более или менее развитых не научны. Если же следовать концепции поступательного развития человеческой культуры, то никуда не деться от понятия «прогресс» и от сравнительной оценки культур как более или менее развитых. Неизбежно появляются и критерии такой оценки.

Дж.Стюард был пионером в области культурной экологии. Из современных этнологических школ можно назвать культурный материализм, антропологию познания (этнонауку или лингвистическую антропологию), структурализм. Эти исследовательские направления основываются главным образом на данных полевой работы.

Одним из первых исследователей, который попытался обнаружить универсальные процессы мышления в разнообразном культурном материале, оказался К.Леви-Строс (р. 1908). Он по праву считается основателем структурной антропологии. Теоретическая работа Леви-Строса оказала существенное влияние на развитие культурологии. Он пытался раскрыть соотношение разнообразия и униформности в культуре. Таким образом, мы можем говорить о специальном разделе в социологии, объектом изучения которого являются примитивные и традиционные общественные системы.

В фундаментальном исследовании «Мифологичное» Леви-Строс дал конкретный анализ первобытных форм культур, которые он рассматривал как механизм разрешения основных противоречий человеческого существования и общественной ор ганизации. Программу исследования культурного разнообразия в рамках структурализма Леви-Строс связывал со стремлением «найти за внешним многообразием человеческих обществ основные всеобщие свойства» и «учесть частные различия, уточнить законы инвариантности в каждом этнографическом контексте».

Как считал Леви-Строс, эмпирическая человеческая pea льность вообще не структурна. Поэтому в принципе нельзя iino?ie ть структурную модель целостной социальной системы. Но можно воссоздать модели отдельных сторон этой системы, как те, которые поддаются структурированию и формализованному описанию. Человеческое общество, с одной стороны, стремится сохранить, поддержать те качества, которые присущи только этому обществу. Вместе с тем есть и другая тенденция - вступление в коммуникацию с иными социумами. Обе эти тенденции обнаруживают себя в культуре.

Культура в этой системе размышления рассматривается как обобщенное создание разума, а именно совокупность символов, которые принимаются членами общества. Невозможно упорядочить все виды культур, которые существуют в настоящее время, потому что нет единой шкалы развития. Каждая культура содержит некий потенциал, вариативность. Универсальные процессы психики могут переработать этот «природный материал» в некие архетипные схемы.

Этот процесс репрезентирован Леви-Стросом на материале мифов. Данный феномен прежде толковался как историческая или этнографическая реальность. Эту версию философ отверг. По его словам, мифотворчество представляет собой обнаружение характерной человеческой способности строить аналогии. Только человек сталкивается с новым социальным опытом, актуализируется его готовность выстраивать оппозиции.

Возникает множество оппозиций. Первостепенной среди них оказывается сопоставление «природа - культура». Универсальные закономерности бессознательных структур присущи человеку как биологическому виду. У человека обнаруживается некая антропологическая данность, которая структурирует поток человеческих ощущений и восприятий.

Для некоторых купътурологов культура выступает как описательное понятие, для других - объяснительное. В первом случае под культурой обычно понимаются исторически возникшие селективные процессы, которые направляют действия и реакции людей при помощи внутренних и внешних стимулов. Главная идея может быть выражена примерно так: при помощи понятия «культура» многие стороны конкретного феномена могут быть проанализированы и объяснены, а, следовательно, само событие может быть лучше понято и предсказано.

Культура как объяснительное понятие относится только к поведению человека, принадлежащего к определенному обществу. Данный термин помогает нам понять такие процессы, как диффузия, культурный контакт и аккультурация. Такого рода истолкование культуры полезно и для анализа действий людей (отдельных индивидов и групп), и для объяснения пространственного распространения артефактов или способов поведения и хронологической последовательности культурных феноменов.

Объяснительное понятие культуры можно, судя по всему, перефразировать следующим образом: под культурой мы понимаем те исторические характеристики , ситуации , которые человек принимает путем участия в группах, действующих вполне конкретным образом. Нет ни одного человека на свете, будь он даже нескольких недель от роду, который бы реагировал абсолютно по-своему на стимулы. Лишь незначительное количество человеческих реакций может быть объяснено только знанием биологии человека, его личным опытом или объективными фактами данной ситуации.

Культура была и остается историческим наследием. Она включает те аспекты прошлого, которые в измененном виде продолжают жить в настоящем. Культуру, стало быть, образуют способы взаимодействия с ситуацией , которые помогают людям жить. Культурный процесс рассматривается в культурологии как: некое дополнение к биологическим возможностям человека. Культура предоставляет способы, которые расширяют или заменяют биологические функции и в определенной степени компенсируют биологические ограничения. Например, факт биологической смерти не всегда означает, что знания умершего не станут достоянием всего человечества.

Культура выступает также в культурологии и как описательное понятие, о чем уже говорилось. В этом случае она означает совокупность результатов человеческого труда : книги, картины, дома и т. п.; знание путей адаптации к человеческому и физическому окружению; язык, обычаи, этику, религию и моральные нормы. Культура выступает как совокупность всех представлений о стандартных типах поведения. Большая часть культуры не может быть выражена словами, и это даже, вполне вероятно, не подразумевается. Не вполне правильно говорить, что культура состоит из идей , потому что психиатрия доказала наличие так называемой культурно-узаконенной иррациональности.

Под культурой подразумеваются исторически возникшие способы жизни , явные или подразумеваемые, рациональные, иррациональные и не являющиеся рациональными, которые существуют в любой момент времени в качестве руководящих принципов поведения людей. Культура постоянно создается и утрачивается. Антрополог не только считает, что люди имеют определенные нормы поведения, нарушения которых наказываются в большей или меньшей степени. Ему также понятно, что даже неодобренные системы поведения подпадают под определенную модальность. С позиции стороннего наблюдателя кажется, что люди бессознательно придерживаются каких-то планов или морфология любого языка всегда решает вопросы метафизических значений. Язык не просто средство общения и выражения эмоций. Любой язык помогает упорядочить накопленный опыт. Каждый континуум опыта может быть разделен по-разному. Сравнительная лингвиста наглядно показывает, что любой речевой акт требует от говорящего определенного выбора.

Ни один человек не может реагировать на весь калейдоскоп стимулов , который обрушивает на него внешний мир. Что мы говорим, что замечаем, что считаем важным - все это часть наших лингвистических привычек. Так как эти привычки сохраняются в качестве «второстепенных феноменов», любой народ безоговорочно принимает свои основные категории и предпосылки. Предполагается, что другие будут думать так же в силу человеческой природы. Но когда эти другие вдруг приходят к иным выводам, никто не считает, что они исходили из других предпосылок. Чаще всего их называют «глупыми», «нелогичными» или «упрямыми».

Можно ли дать определение культуры в описательном смысле? Конкретная культура - это историческая система явных или скрытых способов поведения в жизни. В какой-то степени каждый человек подвергается влиянию этого общего «взгляда на жизнь». Культуру образуют явно шаблонные способы поведения, чувств и реакций (стереотипы), но она включает и комплекс предпосылок, которые существенно различаются в разных обществах.

Культурная антропология считает, что лишь незначительное число культур можно считать едиными системами. Большинство культур, как и большинство людей, представляют собой единство противоположных тенденций. Но даже в далеких от единства культурах можно увидеть некоторые повторяющиеся в различных ситуациях мотивы. Любой народ имеет не только структуру чувств, которая в определенном смысле уникальна, но еще и массу различных представлений о мире, что служит границей межд разумом и чувствами.

Культурные антропологи полагают, что основные категории мышления неосознанны. Они передаются в основном посредством языка. Особенно сохраняет бессознательную философию группы морфология языка. Например, Дороти Ли показала, что у населения соседних с Новой Гвинеей островов ход событий ia приводит автоматически к установлению причинно-следственных отношений. Это влияет на их мышление, поэтому этим людям очень трудно общаться с европейцами, которые изъясняются только в причинно-следственных терминах.

Литература

Бенедикт Р. Образы культуры /Человек и социокультурная среда. М., 1992. Вып.Н, с.88-110.

Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М., 1994.

Гуревич П.С. Неповторимые грани культуры /Человек и социальая среда. М., 1992. Вып.Н, с.4- 15.

Гуревич П.С. Невостребованный Диоген /Дружба народов. 199 … №1, с. 151-176.

Левинас Э. Философское определение культуры /0бщество и культура: Философское осмысление культуры. М., 1988, с. 38

Лобкович Н. Философия и культура: перспективы /0бщество и культура: Философское осмысление культуры. М., 1988, с.491

Орлова Э.А. Руководство по методологии культурно-антропологических исследований. М., 1991.

Вопросы для повторения

1. Что такое философия культуры?

2. Почему Н.А. Бердяев считает философию самой незащищенной стороной культуры?

3. В чем различие между описательным и объяснительным понятиями культуры?

4. Чем занимается культурология?

5. Как распознать жанры той или иной идеи?

В учебнике рассматриваются наиболее актуальные философские проблемы, связанные с процессами, идущими в современном мире. Изложение материала имеет свою специфику, определяемую особенностями философии как области миропостижения, где важно само рассуждение, обдумывание, развертывание мысли. Значительное внимание уделяется антропологической теме, то есть философскому постижению человека. Соответствует Федеральному государственному образовательному стандарту высшего профессионального образования третьего поколения. Для студентов высших и средних специальных учебных заведений, учащихся старших классов лицеев, гимназий, школ. Представляет интерес для аспирантов и преподавателей негуманитарных вузов, а также широкого круга читателей.

Шаг 1. Выбирайте книги в каталоге и нажимаете кнопку «Купить»;

Шаг 2. Переходите в раздел «Корзина»;

Шаг 3. Укажите необходимое количество, заполните данные в блоках Получатель и Доставка;

Шаг 4. Нажимаете кнопку «Перейти к оплате».

На данный момент приобрести печатные книги, электронные доступы или книги в подарок библиотеке на сайте ЭБС возможно только по стопроцентной предварительной оплате. После оплаты Вам будет предоставлен доступ к полному тексту учебника в рамках Электронной библиотеки или мы начинаем готовить для Вас заказ в типографии.

Внимание! Просим не менять способ оплаты по заказам. Если Вы уже выбрали какой-либо способ оплаты и не удалось совершить платеж, необходимо переоформить заказ заново и оплатить его другим удобным способом.

Оплатить заказ можно одним из предложенных способов:

  1. Безналичный способ:
    • Банковская карта: необходимо заполнить все поля формы. Некоторые банки просят подтвердить оплату – для этого на Ваш номер телефона придет смс-код.
    • Онлайн-банкинг: банки, сотрудничающие с платежным сервисом, предложат свою форму для заполнения. Просим корректно ввести данные во все поля.
      Например, для " class="text-primary">Сбербанк Онлайн требуются номер мобильного телефона и электронная почта. Для " class="text-primary">Альфа-банка потребуются логин в сервисе Альфа-Клик и электронная почта.
    • Электронный кошелек: если у Вас есть Яндекс-кошелек или Qiwi Wallet, Вы можете оплатить заказ через них. Для этого выберите соответствующий способ оплаты и заполните предложенные поля, затем система перенаправит Вас на страницу для подтверждения выставленного счета.

    2. Предисловие автора

    Философия, как известно, обращается к непреходящим ценностям и универсальным вопросам, постигает предельные основания бытия. Тайна человека, несомненно, принадлежит к кругу вечных проблем. Это означает, что любовь к мудрости, по-видимому, неразрывно связана с распознаванием загадки мыслящего существа. Что такое человек? Можно ли считать его уникальным созданием на Земле? Почему в отличие от других природных существ он наделен всепониманием? Какова природа человека? Что определяет суверенность его духа? В чём драма человеческих отношений и человеческого существования? От чего зависят смысл и ценность человеческой жизни? Подобного рода вопросы в той или иной аранжировке обнаруживаются в философских текстах разных эпох.

    В этой книге предпринята попытка проследить развитие философско-антропологических воззрений, раскрыть их глубину и богатство, показать своеобразие антропологических интуиций далёких и близких культур, выявить внутреннюю проблемно-смысловую близость конкретных философских выводов о человеке. Разумеется, первоначальные представления о человеке сложились ещё до того, как зародилась религия или возникла философия. Но задумавшись о самом себе, человек, надо полагать, никогда не оставит эту тему, пока существует философия и человечество.

    Размышление о человеке всегда было ключевым для философии. С тех пор как человек стал раздумывать об устройстве окружающего мира, он начал постигать и самого себя. Кто я и кто мы? Откуда взялись? К чему и куда идём в бесконечном историческом развитии? Что выделяет нас в пестром многоликом сонме живых существ, населяющих Землю, и что роднит с ними? Меняется ли человек как биологический вид по мере своего интеллектуального и нравственного совершенствования? Каким путём развивается его дух - к познанию мира и себя в нём или к саморазрушению? Может ли он изменить окружающий мир или, напротив, представляет собой раба обстоятельств?

    Нужна ли антропологическая теория для раскрашенного муляжа? Нет, важен лишь её выхолощенный идеологический трафарет. Вот почему гуманистическая риторика сочеталась в нашей идеологии с вытравлением конкретного знания о человеке. Антропологизм как тип мышления получил ярлычок - «абстрактный». Предполагалось, что философы, размышлявшие о человеке, безнадёжно погрязли в биологизме. Биосоциальную природу человека стали толковать в том смысле, будто индивид и вовсе существо бестелесное. А ведь мы всей плотью и кровью принадлежим природе.

    Человека кроили по меркам социальности. Он был объявлен простым слепком общественных отношений. Хочешь судить об индивиде - вникай в его социальное положение. Каков образ жизни - такова и личность. Меняются общественные условия, автоматически преображается и человек. Его лепили по новым лекалам. Сознательность индивида легко отождествлялась с минимумом партзнаний. Сам процесс становления личности во всём богатстве его сознательных и стихийных устремлений, субъективной уникальности выносился за скобки.

    Затевая грандиозные преобразования, непосильные сдвиги во всех сферах жизни, мы стали обстоятельно говорить о машинах, сложной технологии, эффективном управлении. При этом человека воспринимали по-прежнему как некую абстрактную и всегда равную себе величину. Все ещё по инерции думали о человеческом материале, о том, как максимально и с возрастающим эффектом приспособить человека к машине. Позже, в условиях демократизации общества, с удивлением разглядели угрозу диктатуры индивида, готового решать свои жизненные проблемы по собственному разумению - делить оставшееся довольствие, выносить смертные приговоры, освистывать инакомыслящих.

    Время, однако, показало: достоинство любой социальной доктрины непосредственно связано с тем, в какой мере она соотнесена с человеком. Заговорили о примитивном понимании человеческой природы в социалистическом учении. Всё чаще оказывалось очевидным, как непоправимо и длительно мстит за себя пренебрежение к философскому постижению человека. Философская антропология становится модной: вслед за Институтом человека создаются и другие структурные подразделения, призванные распознавать тайну человека.

    Можно ли полагать, что с прежней недооценкой философской антропологии покончено? Увы, глубокого переворота в философском мышлении не произошло. Напротив, возникло даже известное разочарование по поводу её первых результатов. Вот, скажем, идея комплексного изучения человека. Выдвинутая ещё в 1930-е годы, она сегодня завладела общественным сознанием. Кажется, что проще: объединим усилия философов, биологов, психологов, социологов - и получим некое обобщённое целостное знание о человеке.

    Между тем комплексные усилия далеко не всегда рождают глубокие и радостные итоги. Это заметили уже многие отечественные специалисты, потерявшие интерес к синтезу накопленных сведений. Дело в том, что предпосылки и выводы различных конкеретных дисциплин зачастую несовместимы. Если, скажем, экономика допускает, что человек способен к рациональному выбору, то психология исходит из того, что мотивы человеческого поведения в большей степени иррациональны. Социология рассматривает человека как чрезвычайно пластичное существо, способное к различным общественным адаптациям; психология в противовес данной установке ищет стабильные характеристики психики, которые обеспечивают постоянство поведения личности внутри любой эпохи. Биология пытается доказать неизменность человеческой природы, историки же, наоборот, проявляют интерес к тому, как под влиянием культурных факторов преображается человеческое естество.

    Стало быть, сущность человека не выражается полностью в любом антропологическом феномене. Эту мысль в середине ХХ столетия хорошо выразил Э. Кассирер: «В итоге наша современная теория человека утратила свой интеллектуальный центр. Взамен мы достигли полной анархии мысли… Реальный кризис проблемы обозначился с того момента, как перестала существовать центральная сила, способная направлять все индивидуальные усилия. Тем не менее первостепенная важность проблемы была прочувствована во всей совокупности различных ветвей познания и исследовательской работы. Но при этом исчезла сама возможность апелляции к некоей авторитетной инстанции. Теологи, учёные, политики, социологи, биологи, психологи, этнологи, экономисты - все подступали к проблеме с собственных точек зрения. Сочетать или соединить все эти частные аспекты и перспективы не было никакой возможности… Такова странная ситуация, в которой находится современная философия» 1 .

    Не случайно желание отечественных исследователей как можно быстрее обрести плоды плодотворного синтеза различных научных подходов обернулось пока разочарованием. Мнилось: пусть конкретные дисциплины накопят разноречивые сведения, а мы, философы, вооружённые идеей целостности человека, произведём продуктивный синтез, так сказать, обобщим эмпирию фактов.

    Парадокс, однако, состоит в том, что наиболее значительные интуиции о человеке складываются в философии вовсе не на фундаменте конкретных наук, а зачастую вопреки им. Возьмём для иллюстрации прошлый век. Стремительное развитие биологии приводит к убеждению, что в человеке как природном существе нет никакого значительного своеобразия. Он представляет собой завершение эволюционного развития и с этой точки зрения отличается от других живых созданий. Позитивизм, опираясь на эти данные, постулирует идею совершенства человека как биологического организма.

    В противовес этой точке зрения формируется иная философская установка. Она возникает как догадка и совершенно устраняется от открытий биологии. Сначала А. Шопенгауэр, а затем Ф. Ницше задумываются над странностью человека как живого существа. Путём чистого философского умозрения формулируется мысль о том, что человек, вероятно, выпадает из цепи природных тварей. Напротив, если допустить, что человек - уже установившееся животное, то ничего, кроме халтуры природы, не получается.

    Философы жизни выдвигают идею о том, что человек - это ещё не установившееся животное (Ф. Ницше). Отсюда догадка, что в биологической эволюции нет никакого предустановленного плана. Человек вовсе не замыкает некую природную цепь, а попросту выпадает из её звеньев. Всё, что оценивается как приобретение человека, на самом деле процесс его вырождения. Эти суждения радикально преображали философскую антропологию. Предположения философов жизни оказали огромное воздействие на научные представления нашего века 2 .

    Итак, значительные прозрения философской антропологии возникают нередко вопреки «комплексности». Напротив, желание «поднакопить фактуру» и затем перейти к синтезу часто оборачивается длительным теоретическим застоем. Разумеется, здесь нет установки отрешиться от внушительных успехов конкретных наук в постижении человека. Наоборот, содержится призыв развивать антропологическое воображение… Но как приступить к этому отечественным исследователям, в головах которых так цепки ещё социоцентрические предубеждения? Мы все ещё убеждены, что только общество формирует человека. Между тем человек ещё до истории был уникальным созданием. Он представляет собой особый род сущего… Его прида оказывает всепроникающее воздействие на культррода оказывает всепроникающее воздействие на культуру и социум.

    Без этих предпосылок мы никогда не поймём, почему в западной философии происходит внушительный «антропологический поворот»… Общие признаки этого процесса очевидны: они проявляются в обострённом интересе к проблеме человека, в возрождении антропоцентрических по своему характеру вариантов исследовательской мысли, в выработке новых путей философского постижения человека.

    Но почему именно сейчас, на рубеже ХХ–ХХI столетий, обнаружился такой интенсивный запрос на распознавание специфически человеческого? Что принципиально нового несёт в себе антропологический Ренессанс? Постановка этих вопросов вводит нас в сложное проблемное пространство.

    Напряжённое внимание к феномену человека вызвано прежде всего потребностью индивида постоянно решать жизненные проблемы, возникающие в контексте его повседневного существования. Эти проблемы оказались сегодня весьма острыми. Вряд ли за всю историю человечества найдётся поколение, которое так лишено почвы под ногами, как нынешнее. Любой выбор нередко представляется одинаково невыносимым. Почему человек наших дней, вооружённый знанием, находится в потоке невероятных монстриальных видений?

    Отчего конец очередного тысячелетия сопряжен с неотвязными апокалипсическими предчувствиями?

    Каковы же приметы современного апокалипсиса? Это прежде всего крушение классической рационалистической традиции. Великие умы прошлого задумывались над тем, как выстроить человеческое общежитие по меркам разумности. Но идеал рациональности, который на протяжении многих веков питал западноевропейскую философию, испытывает сегодня серьёзные потрясения. Люди ищут средство жизненной ориентации отнюдь не в разуме, а в мифе, интуитивном прозрении.

    Крах классического рационализма очевиден. С лучшими намерениями, но с наивным недостатком реализма, рационалист воображает, что небольшой дозы разума достаточно, чтобы исправить мир. Сознательный человек в одиночку борется с превосходящими его силами. Мы, великовозрастные дети эпохи Просвещения, ещё в начале века надеялись, что разум своей всепроникающей мощью устранит зло современного мира. Первая мировая война развеяла эти иллюзии. Оказалось, что человечество было вовлечено в бойню, которой не хотел ни один народ. Однако война разразилась, показав, что человеческий род вполне может истребить сам себя. Это было едва ли не первое провозвестие грядущего апокалипсиса.

    Многие современные философы заговорили о потерянности человека. Какое зловещее открытие нашего столетия! Человек, оказывается, поступает безотчётно, не соотносясь с резонами разума. Его психика - огромное вместилище полуосознанных тревог, вязких страхов. Достаточно пустячного повода, и разрушительные предчувствия охватывают все существо человека.

    В канун Второй мировой войны психологи, столкнувшиеся с чудовищами, которые внутри нас, ещё надеялись на ресурсы психотерапии: можно, вероятно, освободить человека от навязчивых фантазий, от излишней эмоциональности, вразумить относительно неоправданности тревоги… Но в сознании выдающихся умов столетия вызревала уже иная мысль: человек фатально заражён собственными видениями. Возникнув однажды, эти кошмары уже не отпускают сознание. Страх неизбывен. Он повсеместно подстерегает нас. Его питают постоянные латентные тревоги. Никогда прежде люди не ощущали такой подорванности разума, его неспособности быть нравственной и духовной опорой, как сейчас. Выход на историческую арену атомизированной толпы, заражённой инстинктами безотчётной ненависти, слепой ярости, свидетельствует о том, что в массовом обществе нет культа интеллектуализма. Напротив, живёт подсознательная жажда расправы.

    Расшатанность психики, крах рационалистической традиции, угроза самоистребления человечества - приметы современного апокалипсиса. Наука сегодня, как может показаться, приблизилась к распознаванию наиболее важных секретов приды. И вароды. И вместе с тем открывается бездна непостижимого. Порою возникает подозрение, что наука ведёт человечество по ложному пути. Архетип разумного человека ставится под сомнение.

    Мартин Хайдеггер не случайно отмечал, что наука вряд ли сможет раскрыть тайны человеческого бытия, поскольку она не способна понять пределы и смысл собственного развития. Наука утратила пафос искания изначальной целостности, универсальности бытия. Духовные корни науки оказались отсеченными. Она во многом потеряла метафизическое, нравственное измерение. Поэтому возникает недоверие к современному научному постижению человека, к тем перспективам, которые оно открывает.

    Уже сегодня мы создаём те специфические черты, которые завтра станут нормой. Это означает, что люди станут контролировать рождаемость, выбирать пол будущего ребёнка, создавать человеческую жизнь прямо в лаборатории.

    Но эта способность учёных творить «новую жизнь» вызывает и тревогу. Воскрешаются теории о неполноценности отдельных рас. Предлагаются проекты такого социального устройства, которое позволит на базе новой техники формировать касты «рабов» и «господ». Кажется, будто возможности «конструирования» человеческого организма беспредельны. Однако философское постижение человека рождает и другую мысль: человека как уникальное живое существо нельзя заменить искусственной конструкцией - можно воспроизвести монстра, но не живое мыслящее уникальное существо.

    Серьёзные опасения вызывает возможность сращивания генов. Возьмём, скажем, опыты по гибридизации вирусов, когда «тело» берётся от одного вируса, а его «начинка» - наследственный аппарат - от другого. Последствия такого эксперимента далеко не всегда предсказуемы. А встраивание чужих генов в молекулу ДНК - носительницу наследственности? В итоге возникают существа, которые вовсе не известны природе.

    Биотехнология демонстрирует возможности «генной машины», которая расшифровывает последовательность аминокислот любого белка. Достаточно ввести в машину желаемый генетический код, как ген окажется автоматически синтезированным. Он будет введён в бактериальную клетку, где и будет вырабатывать нужный белок. Применение такой техники в генной инженерии оказывает такое же воздействие на биологию, как в своё время изобретение компьюв итетеров и развитие вычислительной техники - на математику. Биологи планируют создание генетической библиотеки человечества, эталонного каталога здоровой наследственности. Масштабы экспериментов огромны, между тем сама тайна человеческого остаётся закрытой…

    Население земного шара стремительно растёт. Но улучшается ли при этом генотип? Учёные с тревогой обсуждают вопрос об утрате человеком его природных качеств. Снижаются андрогинные 3 способности мужчин. Женщины часто не могут зачать, выносить или вскормить ребёнка. Родилось даже новое понятие - эпидемия бесплодия. Вместе с тем рождается догадка - не движется ли человечество к вымиранию естественным путем? Нет ли угрозы «человеческому» в истощении генного фонда, искажении биологических задатков, непредвиденных мутациях?

    Катастрофическое разрушение природной среды, интенсивное её заражение ядерными и иными отходами, оскудение привычного ландшафта, неожиданное распространение пандемий, грозящих опустошить Землю, - все это ставит человека в ситуацию предельно критическую, когда рождается ощущение тотальной незащищённости жизни людей, возможной гибели всего человечества. Такая ситуация несомненно побуждает к размышлению, к попыткам осознать сложившуюся реальность.

    Перспективы генетической инженерии, совершенствование средств, ведущих к искусственному производству потомства, изобретение препаратов, изменяющих личность, трансплантация органов, в особенности искусственных, - всё это, разумеется, разрушает традиционное представление о биологической природе человека. И вместе с тем как никогда ранее показывает чрезвычайную сложность человека, его уникальность как явления природы, хрупкость и так далее.

    Подвергается трудноотвратимой опасности не только биология человека. Болезненную остроту приобретают психологические проблемы. С глубокой древности разрабатывались методы управления человеческим поведением. В ХХ веке возникло убеждение, что возможности манипулирования человеком едва ли не безграничны. Можно с помощью психотропных средств, массовой пропаганды, приёмов суггестии запрограммировать человеческое поведение.

    Вместе с тем рождается предположение, что проникнуть в ядро человеческой психики крайне трудно, а порою и просто невозможно. Даже в состоянии гипноза индивид не преступает пределов ценностных предпочтений, обнаруживает странную неподатливость поведения. В глубинах своего естества человек остаётся неизменным, не поддающимся внешнему воздействию.

    Стремление вытравить из человека личностное содержание нередко оборачивается неожиданным эффектом. В гитлеровских концлагерях пытались создать идеального заключённого, способного безропотно выполнять все команды. Этой цели фашисты добивались изо всех сил. «Но вот незадача: «идеальный заключённый», как правило, оказывался совершенно нежизнеспособным существом. После «ампутации личности» в нём разрушались также качества индивидуальности: атрофировались способности, затухала память, притуплялся даже инстинкт самосохранения. «Идеальный заключённый» был истощен, но не испытывал чувства голода, пока надзиратель не крикнет: «Ешь!», он двигался машинально, безропотно, слабел и, наконец, что называется, «весь вымирал» 4 .

    В философско-антропологической литературе сложилось убеждение, будто социально и психологически обусловленный конформизм не имеет предела. Однако постепенно выяснилось, что обработка сознания людей захватывает лишь внешнюю оболочку психики. Конформист легко усваивает привычные стандарты, трафаретно воспроизводит их. Но его собственное внутреннее содержание равно нулю. Поэтому оно оказывается малопродуктивным и для тотальной манипуляции. В нём нет устойчивого ядра, которое складывается в результате самостоятельной работы мысли.

    Человек, попросту говоря, утрачивает представление о самом себе. Он нередко устремляется в русло психологических экспериментов с собственным сознанием. При этом обнаруживается, что широкое применение психотропных средств способно вызывать радикальные преобразования в человеческой психике, а в перспективе - вообще создать мир причудливых мистификаций, подменяющих реальность.

    Философы обсуждают сегодня не только проблему биологической неполноценности человека, его психологической подорванности. С опаской осмысливается вся человеческая субъективность, присущий человеку мир мысли, воли, чувства… Не рождает ли ум безумие? Не является ли интеллект причиной деформации сознания? Сегодня воля и чувства человека представляются опасными. Не заложен ли в человеке какой-то неустранимый разрушительный импульс? Он растерзал природу, ведёт бесконечные братоубийственные войны. В нём сильны некрофильсике тенденции, офильные тенденции, то есть тяга к смерти. Как ни страшны идеи жестокости и разрушения, связанные с одержимостью, мстительностью, фанатизмом, куда опаснее всё же проявления некрофильства, которые порождены сознательной ориентацией людей на идеи ненависти и убийства.

    Философское размышление о человеке в ещё большей степени стимулируется мировоззренческими факторами. Современная биология, психология, культ урология, история, этнография, как уже отмечалось, накопили множество разноречивых сведений, которые требуют анализа, философской рефлексии. Не содержится ли здесь подготовка к новому этапу понимания человека или синтез здесь принципиально исключен? Возникает вопрос о целостности человека как феномена.

    Наиболее проницательным мыслителям нашего столетия предельно ясно теперь, что люди на протяжении веков больше задумывались о природе, космосе, бытии, обществе, нежели о самих себе. Тайна человека, разумеется, всегда приковывала мудрецов. Но далеко не всегда осознавалось, что антропологическое возрождение - без глубинного постижения человека, его природы и предназначения - не обретёт необходимой метафизической полноты и целостности.

    За последнее время интерес к философско-антропологической теме в отечественной литературе значительно возрос. Появились исследования, авторы которых обратились к изучению отдельных философских направлений Запада и истолкования человека в этих течениях. В трудах А. С. Барулина, И. С. Вдовиной, Б. Т. Григорьяна, А. Я. Гуревича, Ю. Н. Давыдова, А. Б. Зыковой, Ю. А. Кимелева, Е. М. Коваленко, Н. С. Мотрошиловой, А. М. Руткевича, В. А. Подороги, Г. М. Тавризян и других исследователей освещены различные аспекты западной антропологической мысли.

    Выпущены переводы зарубежных исследований, посвящённых человеку 5 . Читатели имели возможность познакомиться с трудами М. Бубера, А. Глюксмана, А. Гелена, Э. Кассирера, Э. Канетти, Ж. Маритена, Г. Марселя, Х. Ортеги-и-Гассета, Х. Плесснера, М. Хайдеггера, Э. Фромма, М. Шелера, К. Ясперса и многих других философов. Началось освоение русской антропологической мысли.

    В связи с накоплением данных о человеке, представленных конкретными науками, особую актуальность приобретает проблема самоопределения философии по отношению к этой теме. Способна ли философия раскрыть феномен человека? Как соотнести сведения, полученные в процессе естественнонаучного познания, с собственно философским постижением человека?

    В трудах Л. П. Буевой, Б. Л. Губмана, З. М. Какабадзе, А. С. Кармина, В. С. Стёпина, В. Л. Рабиновича, И. Т. Фролова рассмотрены различные аспекты феномена «человек». Однако масштабы философско-антропологических исследований в нашей стране невелики. Автор книги на протяжении десятилетий ведёт работу по философскому постижению человека. В публикуемой работе отражены его публикации последних лет.

    Рассматриваются философские проблемы, которые сегодня являются наиболее актуальными, связанными с процессами, идущими в современном мире. Изложение материала имеет свою специфику, определяемую особенностями философии как области миропостижения, где весьма важно само рассуждение, обдумывание, развертывание мысли.
    Дает представление об основных сферах философского знания; значительное внимание уделяется антропологической теме, т.е. человеку.
    Рассчитана на учащихся техникумов и училищ, а также на всех, кто интересуется философией.

    Разные формы философствования.
    Мыслители разных эпох дали множество определений человека: он и «разумное животное», и «создатель символов», и «политическое животное». Стоит отметить и еще одну черту, без которой человек не был бы человеком. Он, как бы ни старался, не может не философствовать, т.е. размышлять прежде всего о природе вещей, добывать глубочайшее знание, пробиваться к высшей мудрости. Такова его антропологическая, т.е. человеческая, природа, если угодно, странность... Человек пытается ответить на вопросы, которые как будто не имеют значения для него лично.
    Откуда взялся мир? Куда движется история? Чем вызвано возникновение сознания у человека? Каково предназначение человека в мире?

    Однако философствовать, рассуждать о вечных вопросах еще не означает быть подлинным философом. Философия как способ миропостижения возникла не сразу с появлением человека. Вообще на вопрос о том, когда появилась философия, отвечают по-разному, и до сих пор не выработано единого взгляда на данную проблему. Многое зависит от того, в рамках какой культуры формируется этот ответ. Но совершенно очевидно, что чем дальше разные культуры отстоят друг от друга, тем контрастнее и отчетливее обнаруживаются их специфические и общие черты.

    До недавнего времени казалось, что ответить на вопрос «Когда возникла философия?» не составляет труда. - «Конечно же, в античной культуре, где, собственно, появился и сам термин». Но тогда почему говорят о китайской, индийской философиях, которые имеют гораздо более древние истоки? Есть ли принципиальное различие между уходящими в глубь веков религиозными и мифологическими системами и классическим идеалом античной философии?

    ОГЛАВЛЕНИЕ
    Введение 13
    Глава I. Философия и ее роль в обществе
    § 1. Всегда ли существовала философия? 18
    Разные формы философствования (18) Мудрость народов (20) Философские категории (21) Дофилософские формы постижения мира (22) Критическое отношение к мифу (23) Специфика мифа (24)
    § 2. От мифа - к Логосу. 25
    Почему возникла философия? (25) Что такое Логос? (26) Кто такой философ? (27) Заветы философов и жизнь (28)
    § 3. Специфика философии 29
    Вековечные вопросы (29) Является ли философия наукой? (30) Метафизика (30)
    § 4. Трагизм и величие философии 32
    Опыт трезвого мышления (32) Живучесть философии (33) Философия и ее место в культуре (34) Величие философии (35)
    Глава II. Философия как мировоззрение
    § 1. Философия - это целостное воззрение на мир. 38
    Что такое мировоззрение? (38) Логика философского процесса (39) Возможна ли абсолютная мудрость? (40)
    § 2. Различные оттенки «любомудрия» 42
    Смысл философии (42) Платоновская концепция философии (42) Философия как познание конечных оснований (43) Идея философского метода (43) Философия как советчик (44)
    § 3. Философия и специальные науки 44
    Опора философии (44) Вопреки научным фактам (46) Ценность философского прозрения (48)
    § 4. Судьба философских идей 50
    Для чего живет человечество? (50) История философской идеи (51) Статус философской идеи (52) Жанр идеи (54)
    § 5. Взаимосвязь идей 55
    Можно ли считать философию искусством? (55) Перекличка идей (57) О чем догадались философы? (58)
    Глава III. Основной вопрос философии
    § 1. Отношение мышления к бытию 62
    Обманчивая реальность (62) Майя (64) Образ пещеры у Платона (65) Другие миры (66)
    § 2. Бытие определяет сознание? 67
    «Бытие» как философская категория (67) Что считать первичным? (69) Онтология (69) Воля как первоначало мира (70) Материализм и идеализм (72)
    § 3. Материя неотличима от разума 73
    Как устроен мир? (73) Антропный принцип (75) Спор материалистов и идеалистов (77)
    § 4. Фундаментальные вопросы философии. 77
    Вездесущ ли разум? (77) Полифонизм различных принципов (79) Счастье как основной вопрос философии (80) Человек как основной вопрос (82)
    Глава IV Великие философы древности, средневековья и Возрождения
    § 1. Восточные мудрецы 86
    Философ Конфуций (86) Жэнь (87) Поиск добродетели (88) Философ Лаоцзы (89) Дао (90)
    § 2. Будда и буддизм о познании последних истин 91
    Мыслитель Будда (91) Четыре благородные истины (92)
    § 3. Античные философы. 93
    Милетская школа (93) Философ Пифагор (95) Досократики (95) Философ Демокрит (97) Философ Сократ (98) Философ Платон (100) Философ Аристотель (101) Эпикуреизм, кинизм, стоицизм (102)
    § 4. Религиозные философы средневековья 104
    Мыслитель Августин (104) «О граде Божьем» (105) Социальная философия Августина (106) Философ Фома Аквинский (107) Философия и теология (108)
    § 5. Философия Возрождения 109
    Гуманизм (109) Философ Николай Кузанский (110) Проблемы морали (111)
    Глава V Великие философы XVII, XVIII и первой половины XIX в.
    § 1. Рационалистическая традиция европейской философии (Новое время) 114
    Рациональность (114) Аскетизм (115) Философ Ф. Бэкон (116) Философ Декарт (118) Учение о методе (119)
    § 2. Философия эпохи Просвещения. 121
    Человеческая природа.(121) Исторический оптимизм (122) Философ Вольтер (122) Философ Руссо (124) «Естественный человек» (125) Философ Гольбах (126) Философ Монтескье (126) Философ Дидро (127)
    § 3. Немецкая классическая философия 128
    Философ Кант (128) Категорический императив Канта (129) Философ Гегель (131)
    § 4. Романтизм 133
    Особый тип философствования (133) Многообразие вариантов романтизма (134)
    Глава VI. Категория «бытие» в философии
    § 1. Бытие как смысл существующего 139
    Всеохватывающая реальность (139) Бытие и сущее (140) Небытие (142)
    § 2. Бытие человека 143
    Пограничные ситуации (143) Трагизм мира (144) Расколотость человеческого бытия (147)
    § 3. Экзистенциальная трактовка человеческого бытия. 148
    Возникновение экзистенциализма (148) Экзистенция (149) Экзистенциалы (150) Человек - не безличный объект (152) Ситуация повседневного выбора (153)
    § 4. Философия как осознание бытийных феноменов мира 154
    Бытие и свобода (154) «Человек из барака» (155) Абсурдность человеческого существования (156)
    Глава VII. Проблема жизни в философии
    § 1. Жизнь - способ бытия человека 159
    Феномен жизни (159) «Мыслящий тростник» (161)
    § 2. Жизнь как глубочайший философский символ 162
    Уникальность жизни (162) Жизнь и бессмертие (164) Преодоление смерти (166) Символика жизни и смерти (168) Модусы бес¬смертия (169)
    § 3. Смысл жизни и благоговение перед ней 172
    Эвдемонизм (173) Цель человеческой жизни (173) Феномен разрушительности (175) Высоты человеческого духа (177)
    Глава VIII. Сознание - высшая ступень развития жизни
    § 1. Природные предпосылки сознания 180
    Что такое разум? (180) Панлогизм (181) Как формировалось сознание (182) Мозг и сознание (184) Специфически человеческое достижение (185)
    § 2. Сознание и мышление 186
    Рассуждающий человек (186\ Мышление как процесс (187) Абстрактное и конкретное мышление (188) Способность к абстракции (189) Происхождение речи (191)
    § 3. Сознание и бессознательное 192
    Что такое бессознательное? (192) Психика и сознание (193) Бессознательные процессы психики (194)
    § 4. Сознание как космический феномен 196
    Коллективное бессознательное (196) Архетипы (196) Материк психики (198) Беспредельные зоны бессознательного (200)
    Глава IX. Сознание и познание
    § 1. Как человек познает окружающий мир 204
    Границы познания (204) Онтология - учение о бытии (206) Познание (207) Доопытное знание (208)
    § 2. Идолы сознания. 210
    Что мешает работе ума? (210) Идолы рода (211) Идолы пещеры (213) Идолы площади или рынка (214) Идолы театра или теории (215)
    § 3. Истина 217
    Истина как нескрытность (217) Стремление к познанию (219) Агностицизм (220) Познавательные способности беспредельны? (222)
    Глава X. Человек как главная философская проблема
    § 1 Биологическая природа человека 226
    Специфически человеческое (226) Целостность человека (227) Телесность (229) Человеческая природа (230)
    § 2. Инонриродность человека 233
    Инстинктупльная программа (233) Страх как человеческое переживание (234) Живительные силы истории (235)
    § 3. Особый род сущего 237
    Уникальность человека (237) Отсутствие оригинальности? (238) В чем необычность человека? (239) Человек - общительное существо (240) Открытость человеческой природы (242)
    § 4. Человек как личность 243
    Богатство внутреннего мира человека (243) Индивид и индивидуальность (245) Социализация (246) Личность - это целостность (247)
    Глава XI. Основополагающие категории человеческого бытия
    § 1. Свобода и ее многообразные проявления 252
    Многозначность понятия «свобода» (252) Свободен ли человек? (253) Бегство от свободы (254) Деспотизм и его обреченность (255) Вседозволенность (256) Свобода - нравственный императив (257) Творчество (258)
    § 2. Любовь и счастье. 261
    Эрос - могучая страсть (261) Образы любви в Древней Греции (262) Романтические и идеальные чувства (263) Типы любви (264) Счастье (266)
    § 3. Смерть и смысл жизни 268
    Конечность человеческого существования (268) Образы смерти (269) Страх перед смертью (270) «Книги мертвых» (271) Предназначение человека и его жизни (272)
    Глава XII. Человек, Вселенная, природа
    § 1. Натурфилософия 275
    Космогония (275) Хаос и гармония (276) Истолкователи природы (278) Первоосновы мира (278) Космос (279) Природа - живой организм (279) Появление понятия «натурфилософия» (280)
    § 2. Микрокосмос и макрокосмос 281
    «Малый мир» и «большой мир» (281) Человек и Космос (282) Глобальный эволюционизм (284) Коэволюция (285)
    § 3. Овладение духом природы 285
    Слияние с природой (255) Точное естествознание (286) Целостное истолкование природы (288) Природа - мастерская (289) Поэтизация природы (292) Покорение природы (294)
    Глава XIII. Человек и история
    § 1. Нужна ли людям история? 298
    Социальное измерение истории (298) Забвение истории опасно (299) Глубина исторического мышления (300) Был ли «золотой век»? (302) История и доистория (302) Логика истории и предопределенность (303) Учение Кальвина (304)
    § 2. Альтернативность истории 305
    Различные исторические перспективы (305) Традиционное общество (306) «Революция опасна» (307) Развертывание всемирной истории (308) Русская идея (309)
    § 3. Стадии исторического процесса 311
    Циклическое развитие (311) Линейные, прогрессистские концепции (312) Осевой принцип (313) Постиндустриальное общество (314) «Волны истории» (315)
    § 4. Идея прогресса 317
    Восхождение к лучшему (317) Критика идеи прогресса (318)
    Глава XIV Человек и общество
    § 1. Общество как феномен. 322
    Социальные отношения (322) Социальность (324) Социальная теория (326) Общество началось с одиночки? (327)
    § 2. Как родилось общество? 328
    «Социальные инстинкты» (328) Общественный договор и его критика (329) Пассионарность (332)
    § 3. Развитие общества 332
    Ритмы истории (332) Мнения правят миром (333) Географический фактор (334) Экономический фактор (335) Моральный фактор (336)
    § 4. Революция или эволюция? 337
    Социальные интересы (337) Классы и классовая борьба (338) Революция. «За» и «против» (339) Эволюция (341) Последствия реформ в России (343)
    Глава XV Человек и культура
    § 1. Понятие культуры. 346
    Разнообразие культур (346) Определение культуры (348) Культура - «вторая природа» (349)
    § 2. Культура - творение ума и рук человека. 351
    Человеческое достояние (351) Ценность как понятие (353) Цели и ценности человека (353) Трансценденция (355) Смыслы культуры (356)
    § 3. Культура и цивилизация 358
    Потенциал культуры (358) Понятие цивилизации (359) Теория цивилизаций (360)
    § 4. Символ - пароль культуры. 361
    Знаковые системы (361) Природа символов (363)
    § 5. Массовая культура. 364
    «Восстание масс» (364) Пороки массовой культуры (366)
    Глава XVI. Основные виды духовной культуры
    § 1. Искусство. 370
    Феномен красоты (370) Искусство (371) Специфика художественного творчества (373)
    §2. Мораль. 374
    Добро и зло (374) Этика (375) Золотое правило нравственности (376) Нормативная и ненормативная этика (378) Моральные нормы и предрассудки (380) Свобода выбора (381) Этика ненасилия (382)
    § 3. Наука. 383
    Особый тип постижения реальности (383) Потребность в познании (384) История науки (385) Распространение знаний (386) Век знаний (387)
    Глава XVII. Человек и религия
    § 1. Религия как феномен человеческой культуры 391
    Философское постижение религии (391) Попытки определить религию (393) Религия как феномен (394) Язычество (396)
    § 2. Буддизм 398
    Будда (398) «Атеистическая» религия (399) Дхарма (400)
    § 3. Христианство 401
    Рождение христианства (401) Религиозный опыт (402) Отличие религии от философии (404) Разновидности христианства (405)
    § 4. Ислам 407
    Возникновение ислама (407) «Пять столпов ислама» (408)
    § 5. Религия - явление мировой культуры 409
    Перевороты в духовном развитии человечества (409) Происхождение религии (409) Структура и функции религии (410)
    Глава XVIII. Формирование информационного общества
    § 1. Научно-техническая революция и ее социальные последствия 413
    Ускорение прогресса (413) Современные технологии (414) Научно-техническая революция (НТР) (415) Информационные технологии (415)
    § 2. Глобальные проблемы современности 418
    Римский клуб (418) Критерии глобальных проблем (419) Демографические проблемы (419) Классификация глобальных проблем (420) Концепция «устойчивого развития» (422)
    § 3. Единство и многообразие мира. 422
    «Глобальная деревня» (422) Конфликт цивилизаций (424)
    § 4. Образ будущего 426
    Утопия (426) Антиутопия (427) Предвидение новой цивилизации (428)
    § 5, Философия и будущее человечества 429
    Новая психосфера (429) Неогуманизм (430)
    Заключение 434.

    Мир философии. Павел Семенович Гуревич

    Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения! Мир философии. Павел Семенович Гуревич. ПРЕДИСЛОВИЕ. Сегодня, в условиях социального обновления и перестройки, утверждения нового мышления, способного целостно охватить глобальные и общечеловеческие проблемы, обеспечить их гуманистическое решение, неизмеримо повышается роль философского познания как способа всестороннего охвата действительности, проникновения в ее глубинный смысл и суть. Соответственно усиливается интерес к философии со стороны самых широких слоев общества. Но для того чтобы обрести способность к философскому познанию, к философствованию, недостаточно просто испытывать к нему интерес или даже любовь*. Важно, окунувшись в мир философской мысли, прочувствовать его своеобразие, особенности, стиль. Этот мир складывался, формировался и развивался в течение тысячелетий, он имеет свой специфический и довольно сложный язык, свою систему понятий, включает в себя великое множество разнообразных идей, выдвинутых мыслителями различных эпох и народов. * Как известно, древнегреческое слово "философия" означает "любовь к мудрости". Новичку весьма сложно сориентироваться в этом безбрежном мире. Ему нужно, как компас судну в открытом море, надежное "навигационное" средство, которое помогло бы ему при знакомстве с философскими идеями не упустить из виду самое важное, существенное, чтобы разобраться в многообразии философских мнений, подходов и оценок. Такую помощь и поддержку ему окажет прежде всего учебник "Введение в философию" (М., 1989. Ч. 1 и 2), где обстоятельно и последовательно раскрываются предназначение философии, исторические судьбы составляющих ее учений, структура и содержание философского знания, социальные функции и перспективы дальнейшего развития философской науки. Предлагаемая книга - своеобразное приложение к этому учебнику. Ее основное предназначение - дать читателю возможность непосредственно познакомиться с классическими философскими текстами, углубить с их помощью свои воззрения на природу, общество, человека, закономерности их существования и развития. Этим задачам и был подчинен отбор материала для книги. Однако с достаточной полнотой и наглядностью представить философскую мысль на всем протяжении ее исторического развития в сравнительно небольшом по объему издании оказалось непросто. Помимо всего прочего требовалось, чтобы представленные фрагменты отображали разнообразные подходы к предмету и назначению философии, к фундаментальным философским проблемам, чтобы они адекватно выражали взгляды соответствующих философов и при этом были доступными для понимания широкой читательской аудитории. В предлагаемую вниманию читателя книгу не включены фрагменты из философских трудов классиков марксизма - К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Все их философские произведения ("Анти-Дюринг", "Диалектика природы", "Материализм и эмпириокритицизм", "Философские тетради" и многие другие) неоднократно издавались массовым тиражом, в том числе в виде хрестоматий и антологий по диалектическому и историческому материализму, предназначенных для различных категорий читателей, в частности для студентов. Книга состоит из двух частей. Первая из них под названием "Исходные философские проблемы, понятия и принципы" включает фрагменты из философских трудов, посвященных таким проблемам, как смысл и назначение философии, основные вехи ее истории, важнейшие характеристики бытия и познания, особенности философского метода. Вторая часть книги носит название "Человек, общество, культура". Она содержит фрагменты из философских трудов, посвященных человеку и его месту в мире, смыслу и назначению его жизни, вопросам смерти и бессмертия. Много внимания уделено представлениям о фундаментальных проблемах социальной философии: чем определяется ход истории, каково соотношение исторической необходимости и сознательной деятельности людей, какую роль в историческом процессе играют личность и различные исторические общности и т.п. Большой раздел посвящен анализу культуры и таких ее компонентов, как наука, искусство, нравственность, религия и др. Наконец, читатель найдет здесь выдержки из тех философских работ, которые посвящены обсуждению глобальных проблем современности и путей их решения. Конечно, далеко не все разделы и направления философского познания действительности представлены в книге с одинаковой полнотой и всесторонностью. Тем не менее редакция и составители надеются, что она окажется полезной широкому кругу читателей, интересующихся философией, поможет им войти в мир философии и более уверенно ориентироваться в нем. * * * В предлагаемой читателю первой части антологии философских текстов представлены следующие мыслители разных эпох (их работы приводятся иногда полностью, но преимущественно в извлечениях): Античная философия Аристотель (384-322 до н. э.) Зенон Элейский (ок. 490- ок. 430 до н. э.) Лукреций Кар (ок. 99-55 до н. э.) Платон (428/427-348/347 до н. э.) Цицерон (106-43 до н. э.) Средневековая философия П. Абеляр (1079-1142) Августин (354-430) Фома Аквинский (1225/26- 1274) Философия эпохи Возрождения Д. Бруно (1548-1600) М. Монтень (1533-1592) Философия эпохи научной революции (XVII век) Ф. Бэкон (1561 - 1626) Т. Гоббс (1588-1679) Р. Декарт (1596-1650) Г. В. Лейбниц (1646-1716) Дж. Локк (1632-1704) Б. Спиноза (1632-1677) Философия эпохи Просвещения и немецкий классический идеализм (XVIII начало XIX века) Д. Беркли (1685-1753) Г. В. Ф. Гегель (1770-1831) К. А. Гельвеции (1715-1771) И. В. Гёте (1749-1832) Ф. Вольтер (1694-1778) П. Гольбах (1723-1789) Д. Дидро (1713-1784) И. Кант (1724-1804) Э. Б. де Кондильяк (1715-1780) Ж. Ламетри (1709-1751) И. Г. Фихте (1762-1814) Ф. Шеллинг (1775-1854) Ф. Шлегель (1772-1829) Д. Юм (1711 - 1776) Западная и русская философия XIX века М.А. Антонович (1835-1918) В.Г. Белинский (1811 - 1848) Л. Бюхнер (1824-1899) В. Виндельбанд (1848-1915) А.И. Герцен (1812-1870) О. Конт (1798-1857) П.Л. Лавров (1823-1900) Ф. Ницше (1844-1900) Г. В. Плеханов (1856-1918) B. С. Соловьев (1853-1900) C. Н. Трубецкой (1862-1905) Н. Ф. Федоров (1828-1903) Л. Фейербах (1804-1872) Н. Г. Чернышевский (1828-1889) А. Шопенгауэр (1788-1860) Философия XX века Г. Башляр (1884-1962) Н. А. Бердяев (1874-1948) Л. фон Берталанфи (1901 - 1972) Х.-Г. Гадамер (р. 1900) В. Гейзенберг (1901 - 1976) Э. Гуссерль (1859-1938) Р. Карнап (1891 - 1970) К. Поппер (1902-1989) Б. Рассел (1872-1970) Г. Рейхенбах (1891 - 1953) П. А. Флоренский (1882-1943) 3. Фрейд (1856-1939) М. Хайдеггер (1889-1976) К. Э. Циолковский (1857-1935) Л. И. Шестов (1866-1938) Раздел первый ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ И СМЫСЛ ФИЛОСОФИИ, ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ 1. ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ И ЗАЧЕМ ОНА? ПЛАТОН...В род богов не позволено перейти никому, кто не был философом и не очистился до конца, - никому, кто не стремился к познанию. Потому-то, милые мои Симмий и Кебет, истинные философы гонят от себя все желания тела, крепятся и ни за что им не уступают, не боясь разорения и бедности, в отличие от большинства, которое корыстолюбиво, и хотя они, в отличие от властолюбивых и честолюбивых, не страшатся бесчестия и бесславия, доставляемых дурною жизнью, они от желаний воздерживаются. - Так ведь иное было бы и недостойно их, Сократ! - воскликнул Кебет. 1 Сократ был предметом осмеяния таких комедиографов, как Аристофан, Эвполид, Теликид, Каллий. - Да, недостойно, клянусь Зевсом. Кто заботится о своей душе, а не холит тело, тот расстается со всеми этими желаниями. Остальные идут, сами не зная куда, а они следуют своим путем: в уверенности, что нельзя перечить философии и противиться освобождению и очищению, которые она несет, они идут за ней, куда бы она ни повела. - Как это, Сократ? - Сейчас объясню. Тем, кто стремится к познанию, хорошо известно вот что: когда философия принимает под опеку их душу, душа туго-натуго связана в теле и прилеплена к нему, она вынуждена рассматривать и постигать сущее не сама по себе, но через тело, словно бы через решетки тюрьмы, и погрязает в глубочайшем невежестве. Видит философия и всю грозную силу этой тюрьмы: подчиняясь страстям, узник сам крепче любого блюстителя караулит собственную темницу. Да, стремящимся к познанию известно, в каком положении бывает их душа, когда философия берет ее под свое покровительство и с тихими увещаниями принимается освобождать, выявляя, до какой степени обманчиво зрение, обманчив слух и остальные чувства, убеждая отдаляться от них, не пользоваться их службою, насколько лишь это возможно, и советуя душе сосредоточиваться и собираться в себе самой, верить только себе, когда, сама в себе, она мыслит о том, что существует само по себе, и не считать истинным ничего из того, что она с помощью другого исследует из других вещей, иначе говоря, из ощутимых и видимых, ибо то, что видит душа, умопостигаемо и безвидно. Вот то освобождение, которому не считает нужным противиться душа истинного философа, и потому она бежит от радостей, желаний, печалей и страхов, насколько это в ее силах, понимая, что, если кто сильно обрадован, или опечален, или испуган, или охвачен сильным желанием, он терпит только обычное зло, какого и мог бы ожидать, например, заболевает или проматывается, потакая своим страстям, - но и самое великое, самое крайнее из всех зол и даже не отдает себе в этом отчета. - Какое же это зло, Сократ? - спросил Кебет. - А вот какое: нет человека, чья душа, испытывая сильную радость или сильную печаль, не считала бы то, чем вызвано такое ее состояние, предельно ясным и предельно подлинным, хотя это и не так. Ты, я думаю, со мною согласишься, что, в первую очередь, это относится к вещам видимым. - Охотно соглашусь. - А согласишься ли ты, что именно в таком состоянии тело сковывает душу особенно крепко? - То есть как? - А вот как: у любой радости или печали есть как бы гвоздь, которым она пригвождает душу к телу, пронзает ее и делает как бы телесною, заставляя принимать за истину все, что скажет тело. А разделяя представления и вкусы тела, душа, мне кажется, неизбежно перенимает его правила и привычки, и уже никогда не прийти ей в Аид чистою - она всегда отходит, обремененная телом, и потому вскоре вновь попадает в иное тело и, точно посеянное зерно, пускает ростки. Так она лишается своей доли в общении с божественным, чистым и единообразным. - Верно, Сократ, совершенно верно, - сказал Кебет. - По этой как раз причине, Кебет, воздержаны и мужественны те, кто достойным образом стремится к познанию, а вовсе не те, о которых любит говорить большинство. Или, может, ты иного мнения? - Нет, что ты! - Да, душа философа рассуждает примерно так, как мы говорили, и не думает, будто дело философии - освобождать ее, а она, когда это дело сделано, может снова предаться радостям и печалям и надеть прежние оковы, наподобие Пенелопы , без конца распускающей свою ткань. Внося во все успокоение, следуя разуму и постоянно в нем пребывая, созерцая истинное, божественное и непреложное и в нем обретая для себя пищу, душа полагает, что так именно должно жить, пока она жива, а после смерти отойти к тому, что ей сродни, и навсегда избавиться от человеческих бедствий. В завершение такой жизни, Симмий и Кебет, ей незачем бояться ничего дурного, незачем тревожиться, как бы при расставании с телом она не распалась, не рассеялась по ветру, не умчалась неведомо куда, чтобы уже нигде больше и никак не существовать. 2 Пенелопа (греч.) - дочь спартанца Икария и нимфы Перибеи, супруга Одиссея. Одна из главных действующих лиц "Одиссеи", идеал женского благородства и супружеской верности. Во время двадцатилетнего отсутствия Одиссея всяческими хитростями отдаляла ответ на предложения домогавшихся ее руки представителей местной знати. Обещала выбрать себе нового мужа после того, как закончит ткать покрывало на гроб своего свекра. Однако ночью распускала все, что успевала наткать в течение дня. После этих слов Сократа наступило



Понравилась статья? Поделитесь ей
Распечатать статью
Наверх