Крещёные татары. Кряшены между исламом и христианством

270 лет тому назад, 6 октября 1740 г. Святейший Правительствующий Синод рассмотрел указ императрицы Анны Иоанновны от 11 сентября того же года. Копии указа для его исполнения были направлены в Московское Синодальное правление, казанскому, вятскому, астраханскому, нижегородскому, рязанскому, воронежскому архиереям и архимандриту Свияжского Богородицкого монастыря Димитрию Сеченову.
Казалось бы, Синод ограничился выполнением обычной канцелярской работы, однако последствия принятых документов для татарского и для других иноверческих народов Российской империи оказались драматическими. Речь в этих документах шла о массовой христианизации народов Поволжья. Как российские, так и татарстанские средства массовой информации об этом историческом событии не сообщили ничего. На экранах телевидения, на страницах газет и журналов доминировали другие сюжеты. Ничего удивительного в этом нет, так как в истории России и русской православной церкви есть немало страниц, упоминание о которых является нежелательным.

К такого рода событиям и относится данный указ, сыгравший решающую роль в организации массовой христианизации иноверческих народов в середине XVIII века. К сожалению, современный читатель не только не знает содержание данного документа, а зачастую ставит под сомнение о возможности появления такого нормативного акта в Российской империи. Поэтому считаем уместным более подробно рассказать о содержании указа и о том, как данный законодательный акт был реализован в нашем крае на протяжении более чем 20 лет.

Хорошо известно, что после завоевания Казанского, других татарских ханств религиозная политика Российского государства была направлена на создание моноконфессионального православного государства. В целом можно заключить, что к 40 - вым годам XVIII века была завершена подготовка к этапу массовой христианизации иноверцев. Накопленный опыт реализации религиозной политики в Волго-Уральском регионе в предыдущие годы позволил ставить и решить более масштабные задачи.

В результате предыдущей миссионерской деятельности в Казанской губернии было крещено более 30 тысяч мусульман и язычников, из них мусульман 16 227 человек. Как представляется, эти статистические данные позволяли идеологам и исполнителям религиозной политики быть уверенными в том, что задача массового крещения как мусульман, так и языческих народов не утопия, что она будет решена в результате совместных действий церкви и государства за достаточно короткие сроки.

К тому же, во внимание был принят рост антимусульманских настроений в условиях русско-турецкой войны 1737-1739 гг. Такие настроения в обществе усилились и в ходе подавления восстаний 1735-1740 гг. на территории современного Башкортостана. Именно эти настроения позволили выработать и реализовать радикальные меры по массовому крещению иноверческих народов империи. Российское государство продолжало рассматривать ислам «как опухоль, как чуждое религиозное явление внутри империи, духовные центры которого находились за ее пределами, как противника, который должен быть уничтожен, а российских мусульман - как враги, подлежащих разоблачению».

Указ об организации массовой христианизации императрица Анна Иоанновна подписала 11 сентября 1740 г. Он был назван «Об отправлении архимандрита с некоторым числом священнослужителей в разные губернии для обучения новокрещеных христианскому закону и о преимуществах, новокрещеным дарованных». По названию указа трудно представить, что речь идет об организации массовой христианизации российских иноверцев.

В преамбуле указа отмечалось, что в Казанской, Астраханской, Сибирской, Нижегородской и Воронежской губерниях имеется несколько тысяч домов иноверцев - магометан, идолопоклонников, необходимость крещения которых была обоснована еще Петром Великим, а несколько тысяч душ уже приняли православную веру, получили льготы. Однако многие новообращенные не соблюдают христианскую веру, живут вместе с некрещеными в одних деревнях и пребывают в заблуждении.

Организация крещения иноверцев была поручена Новокрещенской конторе во главе с архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря Димитрием Сеченовым. Непосредственно процесс крещения должны были осуществить пять протопопов из Казанской епархии с необходимым числом солдат. При этом вся миссионерская деятельность Новокрещенской конторы должна была согласовываться с казанским епархиальным архиереем Лукою Канашевичем.

Далее следуют рекомендации по организации крещения иноверцев-мусульман и язычников. Указ не только определил начало активной миссионерской деятельности в масштабах нескольких губерний, но и содержал своего рода программу-минимум обучения крещеных основам христианской веры. Обучая и наставляя каждого новокрещеного, миссионеры должны были действовать «по образу апостольской проповеди со всяким смирением, тихостию и кротостию и без всякого кичения». Таким образом, предложенные меры при их последовательной реализации исключали насилие.

Для новокрещеных указ устанавливал правила посещения церквей «в дни недельные и в господские и в праздничные» и исповедания у своих приходских священников в дни великого поста. Под особым контролем православных миссионеров оказались крещеные татары. Тщательное повседневное наблюдение за новокрещеными поручалось русским, живущим вместе с ними. Обо всех случаях нарушения православных религиозных обрядов необходимо было сообщать Димитрию Сеченову, а виновных наказывать. Указ рекомендовал, чтобы по отношению к новокрещеным был проявлен максимум внимания и терпимости, чтобы «через такие ласковые к ним поступки и наставление иноверцам к восприятию христианского закона придать охоту».

Именно с целью утверждения новокрещеных в православной вере, им в качестве «восприемников», т. е. духовных наставников, определялись «старинные русские люди».
В этом же пункте указа подробно расписана политика русификации путем поощрения браков между новокрещеными и русскими. Рекомендовалось, чтобы русские люди выдавали своих дочерей замуж за новокрещеных, не требуя за них приданого. При этом брак между русскими и новокрещеными оказывался средством укрепления новокрещеных в православной вере, так как «имея в доме своем зятя или невестку русских, таких дел, которые христианскому закону противны, в домах своих чинить опасаться будут и прежнее свое заблуждение от времени до времени покидать и забывать станут». Законодательно закреплялось положение о том, что всякий переход иноверных в православие рассматривался как признак добровольного слияния с русским племенем.

Впервые этот указ регламентировал вопрос о переселении новокрещеных. Его авторы были убеждены, что крещеные и некрещеные не могут жить вместе, и они были абсолютно правы. Рекомендовалось новокрещеных иноверцев селить с новокрещеными или с русскими людьми. Решением всех вопросов переселения должен был заниматься специально выделенный человек - «надежная персона», который переселял бы по несколько семей в год, а не всех вдруг, «изыскивая к тому потребные способы». Жалованье ему определялось даже выше, чем руководителю Новокрещенской конторы с учетом того, чтобы он «ко взяткам и подаркам не касался».

Отказавшихся поселиться в русских и новокрещенских селениях, предполагалось разместить на свободные земли между Саратовым и Царицыным или в Ингерманландской губернии. В новых поселениях предусматривалось строительство по одной церкви на каждые 250 дворов, при этом штат священнослужителей должен был держать под постоянным наблюдением всех прихожан. В каждой церкви должны были служить два священника, дьякон и три церковника. Разрешение на переселение давала Новокрещенская контора, письмо священнику нового поселения подписывал архимандрит или его помощник. Новопоселенцу выделялось место для дома, пашенные и сенокосные угодья. Не пожелавшие переселиться новокрещеные имели право оставаться там, «где жили ранее».

Указ подтвердил ранее установленные льготы новокрещеным. Новокрещеные на три года освобождались от уплаты налогов, призыва в рекруты. При этом указ предусмотрел, чтобы все налоговые льготы должны были компенсировать те, кто не хотел креститься. Государство, переложив платежи крещеных на некрещеных, ставило приверженцев своей веры, в чрезвычайно сложное экономическое положение. Налоговый пресс в отношении татар-мусульман возрастал в зависимости от темпов крещения. Освобождение от рекрутской повинности новокрещеных также компенсировалось дополнительным набором рекрут среди не крестившихся.

Кроме того, правительство за принятие святого крещения предусмотрело различные подарки и денежное вознаграждение от 50 коп. до 1 руб. 50 коп. Богатый получал подарки более ценные, чем бедный, мужчина больше, чем женщина, дети меньше, чем взрослые. Ясачные татары-мусульмане в случае крещения получали медный крест, рубаху и порты, сермяжный кафтан, шапку, рукавицы, чирики с чулками, а татарские мурзы могли рассчитывать на серебряный крест и более ценные вещи и одежду.

Указ материально заинтересовывал миссионеров. На просветительскую деятельность предусматривалось выделение ежегодно по 10 тысяч рублей, значительная по тем временам сумма. Были назначены достаточно высокие для того времени жалованья: архимандриту - 300 руб., протопопам - 150, переводчикам - 100, комиссару - 120, канцеляристу - 84, копиистам - 60 руб. в год. Кроме того, все миссионеры, в зависимости от занимаемой должности, получали натуральные выплаты продуктами питания.

Следует заметить, что большинство предусмотренных мер было разработано и принято ранее Сенатом или Синодом. Однако рассматриваемый документ не только интегрировал в нечто целое ранее принятые решения по осуществлению религиозной политики и освящал эти решения именем императрицы. Это была попытка обеспечить комплексное решение задачи массовой христианизации нерусских народов России. Именно этот подробный указ от 11 сентября 1740 г. стал законодательной базой их обращения в православие как во время существования Новокрещенской конторы, так и в последующий период, вплоть до февральской революции 1917 года.

Реализация положений именного указа от 11 сентября 1740 г. происходила во время двадцатилетнего правления Елизаветы Петровны. Ее общим итогом стала массовая христианизация иноверческих народов. Именно в годы ее правления начался новый этап борьбы с приверженцами старообрядчества, в тайге запылали «гари» - самосожжения старообрядцев. В эти же годы услилилось преследование евреев как ненавистников имени Христа, которых было решено немедленно выселить из России и ни под каким видом в страну не пускать. На доклад, в котором говорилось о возможных экономических потерях России в случае осуществления этих мер, Елизавета Петровна наложила резолюцию: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».

Организация массового крещения иноверческих народов в Волго-Уральском регионе началась под непосредственным руководством Димитрия Сеченова. Идейным и организационным центром этой кампании была Новокрещенская контора. Первым шагом стало укрепление штатов миссионерской организации. По просьбе архимандрита Д. Сеченова миссионерами назначены учителя Казанской духовной семинарии Вениамин Пуцек-Григорович, Сильвестр Гловацкий, Евмений Скаловский и находившийся в Москве священник Георгий Давидов из грузин.
Все они сразу включились в активную миссионерскую деятельность среди иноверцев Поволжья. В 1741 г. в Царевококшайском уезде 416 марийцев крестил Георгий Давидов; 475 марийцев и удмуртов Уржумского и Вятского уездов - Вениамин Пуцек-Григорович; 721 мордвина в Алаторском уезде - управитель Новокрещенской конторы Димитрий Сеченов; 114 мордвин Пензенского уезда - Стефан Давидов.

Совместные усилия государства и миссионеров стали давать свои результаты. Так, за 1741 г. и январь 1742 г. было крещено 143 мусульманина, 3 808 мордвы, 3 785 марийцев, 806 вотяков, 617 чувашей, всего 9 159 человек. Как показывают эти данные, среди принявших православие татар-мусульман было немного, особенно в сравнении с язычниками. Ситуация вызывала раздражение властей, и они предприняли радикальные меры, использовав опыт последней четверти XVI в.

Именно нежелание татар принять православие, а также противодействие политике христианизации мусульманского духовенства, его огромное влияние в татарском обществе привели к принятию решения о разрушении мусульманских мечетей. Дело не только в том, что мечети играли роль центров мусульманской общины, ее духовной и общественной жизни. Они рассматривались как опорные пункты агитации против русского господства, как центры сепаратизма. Ахун, мулла, абыз были и религиозными авторитетами, и судьями, учителями, нередко - врачами. По логике миссионеров, разрушение мечетей должно было привести к резкому ослаблению позиций мусульманского духовенства, следовательно, и ислама.

Еще 16 ноября 1741 г. в Синод обратился руководитель Новокрещенской конторы Д. Сеченов. Он просил сломать и вовсе упразднить нечестивые татарские мечети, так как от них «новокрещеным приходит соблазн». 10 мая 1742 года Синод предписал «имеющиеся в Казанской и прочих губерниях татарские мечети, которые построены после запретительных о том нестроении указов, где б оныя ни были, все сломать без всякого отлагательства и впредь строить не допущать и позволения в том не давать».

За короткий срок в ряде территорий России было снесено 545 мечетей, в том числе в Казанском уезде и Татарской слободе г. Казани было разрушено 418 мечетей из 536. Остальные - в Сибирской губернии (98 из 133), а также в Астраханской губернии (29 из 40).

Нам удалось обнаружить в Российском государственном архиве древних актов «Экстракт в правительствующий Сенат из Казанской губернии о татарских мечетях», в котором приведены полные данные о 536 разрушенных мечетях в различных селениях Казанского уезда и Татарской слободы города Казани. Итоговые данные свидетельствуют о том, что полностью были разрушены мечети: в Казанском уезде по Галицкой дороге - 17, по Алатской дороге - 91; по Зюрейской дороге не сломана одна мечеть, а разрушено 96. Больше всех - 52 и 65 мечетей - оставлено в селениях по Ногайской и Арской дорогам; здесь количество разрушенных мечетей было соответственно 83 и 127. Таким образом, этот документ позволяет уточнить время и географию разрушения мечетей.

Уже в ходе разрушительной кампании мусульмане стали обращаться с настоятельными просьбами о восстановлении разрушенных или о строительстве новых мечетей. В сентябре 1742 г. первым в Сенат обратился Сафер Умеров из Татарской слободы г. Казани. Он подчеркивал, что в мае 1742 г. прислан из Святейшего Правительствующего Синода в Казанскую губернскую канцелярию указ, по которому велено в Казанской и других губерниях татарские мечети, где б оные ни были, все сломать. Он напоминал, что в указе Синода об имеющихся в Казанской татарской слободе мечетях отдельно не говорится, новокрещеных и церквей в той слободе не имеется, а слобода расположена от русских жилищ отдельно. Тем не менее, в ней все четыре мечети были сломаны и «от неимения тех мечетей по нашему закону в молитве возымели мы немалую законную себе нужду». В заключение С. Умеров просил «от имени Императорского величества указ о восстановлении сломанных в Казанской татарской слободе четырех мечетей». Однако в условиях принятия кардинальных мер по христианизации татар-мусульман данная просьба сыграла негативную роль. Сенат принял новый указ от 19 ноября 1742г. о разрушении татарских мечетей. Указ требовал «все имеющиеся в Казанской губернии новопостроенные за запретительными указами мечети сломать и впредь строить не допущать».

Мусульманское население не только обращалось с ходатайствами, но и весьма негативно реагировало на массовое разрушение мечетей. Это вызвало озабоченность верховной власти. 23 марта 1744 г. Сенат, «опасаясь озлобления», нашел возможным приостановить разрушение мечетей в Казанской, Астраханской, Сибирской и Воронежской губерниях. К этому времени значительная часть татарских мечетей в поименованных регионах уже была разрушена.
При первой возможности, часто даже вопреки имеющимся запретам, татары-мусульмане вместо разрушенных начинали возводить новые мечети. Так, они были построены в пяти деревнях Казанской епархии. Служилые татары одной из них, д. Алкиной Казанского уезда Ногайской дороги, писали, что мечеть у них была сломана в 1744 г. и просили разрешения построить новую. Проверка, проведенная властями по следам этой жалобы, показала, что татары, «не имея в том никакого воспрещения и страха, отваживаются так дерзновенно и бесстрашно, без всякой опасности, не только в татарских деревнях в отдаленности, но уже между русскими жительствами свои богомерзкие нечестивые мечети вновь умножать». Последовал указ, требующий «немедленно построенные мечети сломать, истребить и впредь таковых к построению в не подлежащих местах не допускать, а татар переселить в такие деревни, в которых русских и крещеных жителей не имеется».

Одновременно с разрушением мечетей, Новокрещенская контора приложила массу усилий для реализации программы строительства церквей для новокрещеных. К 1747 г. в селениях новокрещеных было построено или строились 147 церквей, в том числе в Казанской и Воронежской губерниях - 100, Нижегородской - 51, Вятской - 4. Всего за время массового крещения иноверцев в местах проживания новокрещеных, по нашим подсчетам, была построена 241 церковь. Строительство православных храмов продолжалось и в последующие годы.

По инициативе казанского епископа Луки Канашевича при возведении церквей и монастырей в качестве строительного материала нередко использовались надгробные камни старинных татарских кладбищ. Тем самым были уничтожены немые свидетели древних обычаев, языка и культуры булгар и татар. После посещения Болгар академик П.С. Паллас оставил следующую запись: «При Болгарах найдено много старинных надгробных камней с арапскими, а несколько с армянскими надписями, которые ныне отчасти употреблены в фундамент новой церкви Успенского монастыря, а отчасти лежат подле оной на земле». Об использовании надгробных камней при строительстве церквей писал и Ш. Марджани. Татарский историк привел слова муэдзина о том, что он в детстве при посещении деревни Атрач смотрел, как строители укладывают эти камни в основание церкви. Увидев это, мой отец плакал и говорил: «Вот, мой сын, надмогильные камни из нашей деревни кладут в фундамент церкви» (перевод наш - Ф.И.).
В миссионерских целях использовался комплекс других средств. 6 апреля 1742 г. указом «Об обращении полковым священникам в православную веру обретающихся в полках калмык, татар, мордву, чуваш, марийцев и других иноверцев» Синод обязал полковых священников крестить непросвещенных калмыков, татар, мордву, чувашей, марийцев и других иноверцев, обучить их молитвам, важнейшим христианским догматам, прилежно за каждым присматривать, наблюдать…». Таким образом, православные священники в российской армии становились миссионерами среди военнослужащих-иноверцев. Зная об этом, часть иноверческих рекрутов предпочитала принять крещение еще до призыва в армию. Эта мера стала одним из самых эффективных средств давления на иноверцев в целях понуждения их к принятию православия. Не случайным является тот факт, что среди крещеных татар мужчин было значительно больше, чем женщин. Так, в 1744 г. среди 139 крещеных татар было всего 14 женщин; в 1745г. это соотношение выглядело как 159 и 26, в 1746 г. - 184 и 37. И в дальнейшем такая тенденция сохранилась, хотя доля женщин среди крещеных татар несколько возросла. Так, в 1748 г. среди 1 173 принявших православие татар уже было 329 женщин, в 1751 г. среди 1 441 - 673 женщины.
Сам факт принятия крещения рекрутами вызывал новые коллизии. В июне 1749 г. был крещен и освободился от рекрутской повинности татарин М. Исаев. Однако отец его жены, татарин Ч. Умеров с сыном Муртазой, увезли дочь к себе домой. Чтобы вернуть жену, М. Исаев приехал с друзьями-новокрещеными в деревню Наратлы. Но Бакир Исламов, Муртаза со своим родственником жену ему не отдали, приехавших «били дубинами немилостиво», пронзили копьем руку новокрещеному Дмитрию, сняли крест, изломали, брося наземь, топтали ногами, ругались, обещали переколоть правую руку, чтоб не мог креститься. Новокрещеные, связав татар, привезли их в Казань. Ч. Умеров и Б. Исламов приняли крещение 9 ноября 1749 г. Изучение материалов, связанных с данным делом, показывает, что это произошло в результате использования мер насилия.

Следует подчеркнуть, что и в целом нередко происходили конфликты между новокрещеными и не принявшими православие. Жители деревни Мулкеевы Хазесяновской волости Свияжского уезда татары А. Иземиткин, К. Баюков, его отец Б. Аклычев, А. Еремкин, С. Левентьев, А. Замяткин, О. Токенеев избили новокрещеного из татар А. Иванова, сорвали с него крест, говорили ему, что он веры не христианской, а собачьей.

В целях стимулирования крещения активно использовались налоговое льготы крещеным и возложение дополнительных платежей на не переходящих в православие. Особенно в сложной ситуации оказывалось мусульманское население в тех районах, где темпы христианизации были высокими. Одним их них являлась Нижегородская епархия. Поэтому не случайно служилые мурзы и татары разных деревень Алаторской провинции жаловались на свое тяжелое экономическое положение. Их жалоба была рассмотрена в Сенате 14 мая 1746 г. Служилые мурзы и татары просили дополнительную плату за крещеных снять. В данном случае Сенат решил не взыскивать с татар Алаторской провинции доимочных и прибавочных подушных денег, рекрут и лошадей. Однако принятое решение имело локальный и единовременный характер. И в последующие годы такие дополнительные налоги за крещеных активно использовались для экономического принуждения к принятию православия.

Предметом особой заботы православной церкви, администрации уездов и провинций было недопущение возврата новокрещеных татар в исламскую веру. Малейшие признаки отхода новообращенных от православия вызывали немедленную реакцию властей и миссионеров. Характерна в этом отношении история, произошедшая с Павлом Яковлевым (Ахмедом Мусмановым). Он крестился «добровольно» в феврале 1741 г. После крещения поселился в русской деревне Кермень, затем уехал в Уфимский уезд, а там называл себя татарином, татарским именем, в постные дни ел мясо и молоко, не соблюдая христианские нормы. Все это каким-то образом стало известно миссионерам, которые и послали его в Раифскую пустынь. Здесь П. Яковлев содержался «под крепким караулом», а искусному иеромонаху было поручено в течение шести недель его исповедать.

В данном случае миссионеры ограничились только заключением в монастырь и духовным просвещением. Чаще наказание было более жестоким. В 1743 г., в разгар насильственного крещения, в ислам перешли 33 чуваша, а 26 чувашских женщин вышли замуж за татар и также приняли ислам. Узнав об этом, Казанская губернская канцелярия повелела «обрезанных чуваш» увещевать к крещению, а в случае отказа бить их нещадно плетьми при депутате от Новокрещенской конторы. Признанные основными виновниками перехода чувашей в ислам 16 татар-мусульман были сосланы навечно в Сибирь. Руководитель Новокрещенской конторы Сильвестр Гловацкий должен был призывать чувашей к крещению. В случае принятия христианства они освобождались от всякой ответственности за принятие ислама и не платили штраф. Дети, рожденные от татар, отбирались от родителей и раздавались на воспитание новокрещеным чувашам.

Реализация комплекса мер, направленных на обеспечение массовой христианизации иноверческих народов Волго-Уральского региона дала свои результаты. Всего за дватьцать лет этой кампании (1741-1761 гг.) было крещено 359570 человек5 из них татар 12649 человек.
Фактически до 1747 г. татары оставались в целом в рамках исламской религиозной идентичности: среди них число принявших православие с 1741 г. составляло 713 человек. Но с 1747 г., на волне пика крещения языческих народов Волго-Уральского региона, число крещеных среди татар начинает заметно расти, достигнув своеобразного максимума в 1749 г., когда было крещено более двух тысяч татар. Затем число крещеных татар также постепенно снижается, но остается достаточно большим. За 1748-1755 гг. было крещено 9 648 татар (в среднем более 1200 человек в год). С 1755 года число крещеных среди татар постепенно уменьшается.

Как свидетельствует анализ этнического состава крещеных, за рассматриваемый период в православие было обращено больше всего и чувашей (184677). Гораздо меньше крещеных было среди марийцев (63346), мордвы (41 497) и вотяков (47376). Основными уездами христианизации языческих народов стали Казанский, Алаторский, Симбирский, Вятский, Свияжский, Пензенский, Уфимский уезды.

История массовой христианизации нерусских народов неотделима от имен и деятельности руководителей Новокрещенской конторы Димитрия Сеченова, Сильвестра Гловацкого и Евмения Скаловского. Принятые по инициативе Д. Сеченова принципиально новые меры по обращению в православие иноверцев уже 1741 г. дали взрывное увеличение числа крещеных. Началась массовая христианизация народов Волго-Уральского региона. В сентябре 1742 г. Д. Сеченов был назначен главой Нижегородской епархии. Он и здесь продолжил активную миссионерскую деятельность. Ее результатом стало значительно возросшее количество крещеных. Появились даже целые волости, в которых, кроме татар, некрещеных иноверцев не было. Так, в октябре 1744 г. в Ардатовской волости, состоявшей из 84 деревень, «все до сущего младенца крестились, и некрещеной мордвы уже ни одного человека не осталось». Через два года в Нижегородской епархии насчитывалось 50 430 новокрещеных, и для них было построено 74 церкви.

Несколько неожиданно в 1748 г., в разгар массовой христианизации, нижегородский архиепископ Д. Сеченов отправляется на покой в Раифскую пустынь вблизи Казани, где монашествует до 1752 г. В Нижегородской епархии его сменил В. Пуцек-Григорович. Находясь в монастыре, Д. Сеченов часто встречался с Лукой Канашевичем и активно влиял на ход массового крещения народов Волго-Уральского региона.

Время Сильвестра Гловацкого, ставшего третьим управителем Новокрещенской конторы и архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря, для хода миссионерского дела было самым успешным.

К концу 40-х гг. XVIII столетия миссионерами была крещена значительная часть иноверческих народов Волго-Уральского региона, кроме татар-мусульман. И архимандрит Сильвестр Гловацкий 8 июля 1749 г. получил новое назначение, став тобольским митрополитом. Данное назначение можно считать стремлением государства и православной церкви усилить миссионерскую деятельность на Урале и в Сибири, особенно среди татар, башкир и языческих народов Сибири.

На новом месте С. Гловацкий широко использовал опыт организации миссионерской деятельности, апробированный в Поволжье. Несмотря на значительные усилия со стороны митрополита по крещению иноверческих народов Сибири, особых успехов он здесь не снискал. Всего с 1750 по 1756 гг. в Тобольске и Тобольском подгородном ведомстве было крещено немногим более 420 татар, башкир и бухарцев.

7 февраля 1750 г. новым управителем Новокрещенской конторы и архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря был назначен Евмений Скаловский. Он стал последним руководителем конторы, занимая этот пост более 14 лет. Полномочия архимандрита Е. Скаловского, по сравнению с предшественниками, были значительно урезаны.

Основную инициативу по христианизации иноверческих народов взял в свои руки казанский епископ Лука Канашевич, известный в татарской народной памяти как «Аксак Каратун» - «Хромой Черноризец». Официально он не являлся руководителем Новокрещенской конторы, но сыграл ведущую роль в реализации политики массовой христианизации иноверцев. Профессор Казанской духовной академии, известный историк русской церкви П.В. Знаменский так охарактеризовал деятельность Луки: «Особенно сильно поднялась миссионерская деятельность в Казанском крае с 1738 г., когда казанским архиереем сделался наиболее памятный в христианском просвещении этого края Лука Конашевич. В своей ревности к обращению инородцев он доходил даже до крайностей, насильно брал инородческих детей в свои школы, устроил в татарской слободе в Казани две церкви и завел там крестные ходы; в село Болгарах сломал остатки древних зданий, считавшихся у мусульман священными, и сильно раздражал против себя всех некрещеных татар».

Трудно объяснить, почему значительные усилия Луки Канашевича по распространению православия среди народов Волго-Уральского региона Синод оставил без соответствующей оценки. В то время, как Д. Сеченов, В. Пуцек-Григорович, С. Гловацкий были повышены в должности и стали руководителями епархий, Лука Канашевич оставался в чине епископа. Не помог и «глас народа» - ходатайство настоятелей всех церквей и монастырей Казанской епархии от 22 июля 1749 г., которые просили дать епископу Луке если не титула митрополита, то хотя бы архиепископа.

Наиболее насильственный этап христианизации татар и башкир был прерван в 1755 году восстанием мусульман под руководством муллы Батырши Алеева. Батырша, пытаясь придать организованный характер стихийному возмущению народа, за несколько месяцев подготовил «Воззвание» призывающее начать открытое вооруженное выступление. Этот документ был широко распространен среди татар и башкир в Уфимском, Кунгурском и Казанском уездах, Исетской провинции его шакирдами и ближайшими сторонниками и сыграл главную мобилизующую роль в организации бунта.

Восстание началось в Бурзянской волости Уфимского уезда в середине мая 1755 г. и продолжалось с перерывами до октября 1755 г. В результате принятия комплекса мер восстание было подавлено, а организатор мулла Батырша Алиев через год был пойман. После тщательного расследования Батырша был признан виновным в сочинении пасквильного письма и организации бунта. Его наказали кнутом, вырезали ноздри и пожизненно заключили в Шлиссельбургскую крепость. Батырша погиб 24 июля 1762 г. в крепости в неравной схватке со своей охраной.

Под влиянием бунта правительство пошло на некоторые уступки в отношении тех слоев нерусских народов края, которые сохранили прежнюю религиозную идентичность. Уже 3 сентября 1755 г. императрица Елизавета Петровна отменила переселение некрещеных татар, живущих с крещеными в одних деревнях, а жалобы новокрещеных на татар повелела разбирать в Казанской губернской канцелярии вместе с духовными персонами. Были отменены дополнительные налоги и рекрутские наборы за крещеных, а наиболее одиозные миссионеры Лука Канашевич и Сильвестр Гловацкий быи сняты с постов руководителей епархий. Это были первые реальные шаги на пути изменения религиозной политики Российского государства в сторону ее либерализации.

На наш взгляд, основная причина сохранения большинством мусульман региона традиционной религиозной идентичности состояла в том, что для него исламские ценности оказались непреходящими, в силу чего христианизаторская политика Российского государства порождала стойкое сопротивление. К тому же, привилегии, которые полагались крещеным, вызывали у мусульман не только отрицательные эмоции, но, по существу, сформировали негативное отношение к крещеным соплеменникам как к людям, не только изменившим вере, а ущербным, имеющим незаслуженные преимущества.

Мало результативными во многих случаях оказывались усилия по приобщению крестившихся к догматам православной веры. Позднее идеолог просвещенного миссионерства среди татар-мусульман Н.И. Ильминский отметит, что «большинство татар упорно остается в мусульманских заблуждениях; малая часть приняла св. крещение, но и та или бессознательно и равнодушно хранит церковную обрядность, не проникая в смысл и существо христианской веры, или даже в слепой заботливости о своем спасении тайно и явно отпадает от истины ко лжи».

Таким образом, к началу 60-х гг. XVIII в. процесс массовой христианизации иноверцев Волго-Уральского региона объективно подошел к своему завершению. Об этом свидетельствовали нисходящая динамика темпов и численности обращенных в православие и решение о закрытии Новокрещенской конторы. Однако сам процесс христианизации продолжался, освободившись от наиболее одиозных проявлений и приняв новые формы.

Этнокультурные результаты и последствия реализации указа от 11 сентября 1740 г. были неоднозначными. Действительно, массовая христианизация целого ряда языческих народов Волго-Уральского региона решала задачу их интеграции в социокультурное пространство России, правда, на основе духовной унификации. Тем самым объективно расширялись основы формирования именно российской цивилизации, прежде всего за счет этнического разнообразия. Расширению этих основ, но уже за счет религиозного разнообразия, служило и сохранение большинством мусульман региона прежней веры. Для самих мусульманских народов, прежде всего татар, христианизация обернулась социокультурным расколом, последствия который заметны и в наше время.

Продолжая вспомоществовать своему фрэнду с Фэйсбука Раису Сулейманову, озаботившемуся вопросом кряшен:

Фанис БАЛТАЧ (журнал Идель 90-х годов).

За последние несколько лет возрос интерес к кре-щеным татарам. Все чаще появляются статьи, посвя-щенные им. Авторы этих статей и татары-мусульмане, и представители интеллигенции кряшеи. В публикаци-ях настойчиво проводятся следующие мысли: русские завоеватели мало причастны к крещению татар, пос-ледние еще до колонизации татарских земель доб-ровольно перешли в православие; кряшены сохрани-ли в чистоте татарский язык; татары-мусульмане и кряшены являются двумя самостоятельными, хотя и родственными народами; кряшены должны гордиться своей принадлежностью к христианской религии; не может быть и речи о возвращении кряшен в ислам.
Давайте попробуем проанализировать эти утверж-дения, насколько они правомерны, и, в конечном счете, к чему ведет принадлежность людей одной и той же национальности к разным религиям.
Рассмотрим суть первого утверждения ряда дея-телей из кряшен: могли ли жители Волжской Булгарии перейти в христианство еще в VI — IX веках, как думают одни, или в IX — X веках, как представляется другим, т.е. до распространения ислама? Думается, что это утверждение несостоятельно: до принятия ислама булгарами ни один из соседних с ними наро-дов не исповедовал христианство. Наивно было бы думать, будто часть древних волжских булгар доис-ламского периода стала христианами под влиянием греков, грузин или армян. Именно эти народы были христианами, пространственно наиболее близкими к булгарам, и только они могли вести миссионерскую деятельность среди булгар; но это слишком малове-роятно, да и сведений таких в истории булгар не содержится. Правда, отдельные авторы, ссылаясь на арабские источники (на них в дальнейшем ссылались Ш. Марджани и Г. Исхаки), доказывает принадлеж-ность части булгар к христианству тем, что еще в IV — V веках Библия была переведена на булгарский язык. Но этот аргумент не выдерживает критики: пе-ревод иудейско-христианской священной книги на древнебулгарский язык свидетельстует скорее об уровне грамотности булгар, нежели о наличии носи-телей христианской веры среди них. У меня, напри-мер, дома хранится Библия, но, к сожелению, нет Корана, разве можно на этом основании доказать мою приверженность к христианству?
Конечно, можно допустить, что тюрки-христиане могли попасть в Волжскую Булгарию после разгрома войсками Святослава Игоревича Хазарского Каганата в Нижнем Поволжье в 964—965 гг. Однако хазары в основном были приверженцами иудаизма и ислама, хотя были среди них и христиане. Однако, если бы побежденные тюрки-христиане оказались в среде бу-лгар, то они, будучи во всех отношениях очень близ-кими к булгарам, наверняка приняли бы ислам, как это случилось с зависимыми от булгар башкирами и некоторыми угро-финскими племенами. Нельзя же забывать о том, что булгары уже в те времена стали ортодоксальными мусульманами и даже вели мисси-онерскую деятельность. Хорошо известно, что не ара-бы-родоначальники ислама, а булгарские миссио-неры в 986 году уговаривали Киевского князя Влади-мира принять ислам. Если учесть это обстоятельство, то вряд ли можно допустить, что рядом с мусуль-манами— волжскими булгарами могли жить тюрки-христиане, не испытавшие активного влияния ислама.
Я убежден, что в современном Татарстане нет ни одной деревни кряшен, где жили бы потомки право-славных булгар и татар со времен Булгарского и Казанского ханств. И не было кряшен с крестом на шее, защищавших Казань в октябре 1552 года от русских завоевателей. А вот среди завоевавших Ка-занское ханство обрусевшие татары-кряшены как раз были.
Попытки А. Фокина, Г. Ибушева, Н. Максимова, М. Глухова и других деятелей из кряшен доказать древ-ность их истории на татарской земле, подчеркивая добровольный характер перехода булгар-татар в христианство, в конечном счете означают ни что иное, как стремление оправдать русификаторскую полити-ку завоевателей, закрыть глаза на крайне жестокий, насильственный характер христианизации татар. Упо-мянутые и им подобные авторы, естественно, не могут игнорировать и факты насильственного насаждения православия среди татар. Однако они при этом стара-ются как-то приуменьшить масштабы гонений право-славного духовенства и московских властей на татар-мусульман, рассматривают антитатарскую и антиму-сульманскую политику России чуть ли не как незначи-тельный эпизод, не подвергая эту политику осуж-дению. Неужели эти люди не знают о том, что ни один народ, завоеванный Россией, не испытал таких жесто-ких гонений на свою религию, на свою культуру, как татары?
А ведь сразу после разрушения Казани Иван Гроз-ный распорядился казнить всех увезенных в Новгород татар-мусульман, отказавшихся принять христиан-ство. Уже через три года после завоевания Казанско-го ханства там создается епархия во главе с архиепископом Гурием, главной целью которой становится насильственное крещение татар и других народов По-волжья. Сын Ивана IV царь Федор Иоанович в 1593 году приказал разрушить все (!) мечети Казанского края и не строить ни одного здания в татарском стиле. Такую дикость не проявлял ни один народ-завоева-тель по отношению к побежденным. В том же году этот царь издает указ, согласно которому новокре-щенные татары и другие народы Поволжья, не со-блюдавшие строго христианские обряды, подлежали избиению, заключению в тюрьму, их сажали на кол и т. д.
Стоило чуть ослабнуть антимусульманской полити-ке, как татары снова начинали строить мечети и шко-лы при них. Как бы опомнившись, русские власти снова усиливали гонения, снова до основания раз-рушали мечети. Так, в 1714 году Петр указывает си-бирскому митрополиту Федору посетить земли татар и других народов Сибири, разрушить их культовые со-оружения, а сами эти народы подвергнуть крещению.
При царствовании Петра I существовала также практика крещения татарских детей, насильственно отнятых у родителей. Эти дети обучались в специаль-ных школах и в дальнейшем становились русскими. В результате русификаторской политики Петра I и его последователей в 1-й половине 18 века немало татар-ских мурз были вынуждены принять православие, а их потомки обрусели. Неудивительно, что среди рус-ских уже давно встречаются люди, очень похожие своей внешностью на татар.
Эта политика христианизации татар не прекраща-лась и в 19 веке, в православие были обращены около 200 тыс. татар.
Обратимся ко второму утверждению ряда деятелей из кряшен о том, что истинными татарами скорее являются кряшены, т.к. именно они сумели сохранить в чистоте татарский язык и донести до наших дней некоторые обряды татар со времен Булгарского хан-ства. Такое утверждение нельзя ни отвергнуть, ни поддержать безоговорочно. Дело в том, что, дейст-вительно, за сохранение татарского языка и элемен-тов древней культуры народа кряшены достойны вся-ческого уважения. Однако при этом следует иметь в виду, что кряшены сохранили родной язык прежде всего благодаря татарам-мусульманам, в окружении которых они жили и живут. Крещеные же татары, проживающие среди русских, скорее потеряли родной язык и национальные обычаи, чем сохранили. Так, кряшены Челябинской области (нагайбаки) к настоя-щему времени почти обрусели: даже бабушки и де-душки по вечерам сидят на скамейках у своих домов и в основном поют русские частушки, правда, изредка исполняют и татарские песни. Что уж тут говорить о подрастающем поколении крещеных татар-нагайбаков!
В свете сказанного можно вспомнить и о тюркско-мусульманских бисерменах, которые после принятия христианства постепенно слились со своими соседями удмуртами, хотя и сохранили свои древние тюрко-мусульманские фамилии. Те же бисермены (это ис-каженное название мусульман) из Вятского края, ос-тавшиеся мусульманами и живущие среди коренного населения Удмуртии, составляют группу нукратских (вятских) татар.
Из оказанного можно сделать следующий вывод: в том, что кряшены Татарстана и Бакалинского района Башкирии до сих пор разговаривают на родном татарском языке, главная заслуга принадлежит не столько
им самим, сколько татарам-мусульманам, живущим с ними бок о бок.
Что касается утверждения о том, что только кряше-ны донесли до наших дней древне-булгарские тради-ции и обычаи, то здесь следует иметь в виду вот что: кряшенам было легче это сделать, поскольку русские завоеватели не особенно вмешивалось в жизнь кря-шен—своих единомышленников и соратников, како-выми фактически стали, хотим мы это признать или не хотим, татары православной религии.
Согласно следующему, третьему тезису, кряшены — это лучшие люди, они дали (кому? естественно, преж-де всего русскому народу) многих известных людей. Георгий Ибушев, например, среди этих людей называ-ет ряд татарских артистов и композиторов, а также генерала П. Новикова, героя Брестской крепости П. Гаврилова, Героя Советского Союза летчицу Ольгу Санфирову и т. д. (Шахри Казан. 1993. 15 апр.).
Спору нет, из кряшен вышло много талантливых людей, сыгравших значительную роль в российской истории, но только не в истории татарского народа. После знакомства с содержанием книг Н. А. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения» и историка-эмигранта М. Д. Каратеева «Арабески истории» с горечью приходишь к выходу о том, что ни один другой народ не внес такого огромного неоцени-мого вклада в дело процветания русской государст-венности и культуры, как татары, принявшие христи-анство, но в то же время ни один другой народ не испытал и не испытывает таких непрекращающихся оскорблений со стороны русского народа и россий-ского государства, как наш народ. Вместо благодар-ности русский народ обрек татар на вечное унижение. В этой трагедии татар отчасти виноваты и кряшены, ведь они в свое время, переходя на службу к русским царям, с одной стороны, усилили мощь российского государства, а с другой стороны — ослабили Казан-ское ханство и тем самым ускорили его падение и колонизацию. От этих фактов никуда не уйдешь.
Следует также отметить, что кряшенам помогали приобрести известность не только личные способнос-ти и таланты, но и их русские имена и фамилии. Татары-христиане в России всегда воспринимались и воспринимаются как русские. Если бы герой Брест-ской крепости Петр Гаврилов был, к примеру, Ахметом Галеевым, вряд ли бы о нем особо вспоминали. Если бы амбразуру закрывал своим телом Шакирджан Мухаметжанов, а не Александр Матросов, то вряд ли бы он стал столь известным,
Г. Ибушев с гордостью пишет, что одна из красивых улиц Севастополя носит имя генерала из кряшен П. Новикова—последнего командующего Севастополь-ской обороной в 1942 году. Но кто в Севастополе знает, что этот военачальник—татарин, разве только какой-нибудь пионер-следопыт. И разве севастопольцы начали более уважительно относиться к татарам из-за генерала П. Новикова? Съездили бы Г. Ибушев в Севастополь (если его пустят в это закрытый город) и посмотрел бы, в каком состоянии находится татар-ское кладбище в самом центре города: оно разграб-лено и разрушено, не оставлено ни одного полумеся-ца на сваленных могильных обелисках, там бродят собаки и мальчишки, которые продолжают осквер-нять остатки мусульманского кладбища. А самим та-тарам— коренным жителям Крыма—даже не разре-шают поселиться в городе.
Нельзя не сказать еще вот о чем: кряшены дали России многих известных талантливых деятелей в связи с тем, что им в свое время за измену исламу— следовательно, за отказ от памяти предков, за отрыв от своего народа—предоставлялись немалые льготы и привилегии. По царскому указу 1680 года некоторым группам крещеных татар предоставлялось право да-же стать русскими князьями. В XVIII веке крещеных татар освобождали от рекрутской повинности, вместо них в русской регулярной армии должны были в тече-ние 20—25 лет служить мусульмане. И вряд ли бы Котлымохэммэт Тэвеккэл улы Мамашев дослужился бы до звания генерала-майора, если бы не стал Алек-сеем Ивановичем Тевкилевым и с особой жестокос-тью не подавлял бы татаро-башкирские восстания против царизма. То же самое можно сказать и о генерал-лейтенанте В. А. Урусове из крещеных татар.
Были привилегии у кряшен и в сфере образования. Им разрешалось открывать русско-татарские школы, тогда как мусульманам создавались всевозможные препятствия в открытии школ и в развитии науки и культуры.
Существовала и такая практика, когда татары-му-сульмане в течение трех лет должны были платить налоги не только за себя, но и за новокрещенных односельчан. В специальном указе императрицы Ан-ны Ивановны от 1731 года, посвященном крещению мусульман Поволжья, говорилось: «За новокрещен всякие подати и сборы править с некрещен. Не с одних только тех, в коих уездах будут воспринявшие веру православную, но и по всей Казанской губернии, на оных оставшихся в неверии раскладывая, взы-скать». Дело доходило до того, что по этому указу совершивший воровство или другое не очень серьез-ное преступление татарин-мусульманин не подвергал-ся наказанию, если он принимал христианскую веру. Следует к этому добавить, что крещеным выделялись и лучшие пахотные угодья.
Такого рода поблажки поставили кряшен в гораздо более выгодные условия по сравнению с мусульмана-ми. Естественно, им было легче получить образова-ние, значит, и проявить себя в науке, занять высокие должности в государственном аппарате и в армии. То, что было доступно кряшену, было малодоступно или совсем невозможно для татарина-мусульманина, о чем не следует забывать кряшенам, хвастающимся своей принадлежностью к православию и обилием известных людей из крещеных татар.
Что касается четвертого тезиса, то он связан с признанием кряшен самостоятельным народом, а не частью татарской нации. Эта идея начала распростра-няться еще (или только) со второй половины прошло-го столетия, и в соответствии с ней во время переписи населения в 1920 и 1926 гг. кряшены были учтены не как татары, а как. самостоятельный народ. Этой точки зрения придерживаются в настоящее время многие. Уже упомянутый Георгий Ибушев, например, прямо заявляет, что кряшены—самостоятельный народ, «родственный татарам» (Шахри Казан. 1993. 15 апр.). В том же номере газеты напечатана статья Ивана Чукина из деревни Питряч («Питреч авылы»), в кото-рой все кряшены численностью (по мнению автора) более 300 тыс. человек объявляются особым наро-дом, формировавшимся еще в булгарские времена. Автор пытается по-своему подвести «научную базу» для отделения кряшен от татар, прибегая при этом к следующей аргументации: у кряшен существуют свои обычаи, своя религия, литература, которые вовсе не навязаны Иваном Грозным. По мнению И. Чукина, у кряшен специфична не только культура, они и своим внешним видом отличаются от татар-мусульман.
Такого рода малоаргументированные, несерьезные рассуждения нельзя оставлять без внимания. Почему автор забывает о том, что кряшены самими русскими всегда рассматривались как татары; «кряшены — этнограяфческая группа казанских татар, принудитель-но обращенных в православие в XVI — XVIII вв. Живут главным образом в ТАССР. Говорят на одном языке с казанскими татарами и имеют общую с ними культуру (отличаются главным образом русскими именами и фамилиями)» (Большая сов. энциклопедия. Т. 13. С. 521).
У всех более или менее многочисленных народов имеются свои специфические этнические группы, ко-торые отличаются между собою как по условиям бы-та, так и по языковым особенностям. Нередко в рам-ках одной нации существуют различные религиозные группы. Но разве все это дает основание разрушить единство нации? Неужели некоторым представителям кряшен так трудно понять, что марийцы-христиане и марийцы-язычники не представляют два самостоя-тельных народа, ни один украинец-католик себя не считает представителем отдельного народа по отно-шению к православным украинцам. А разве такие этнографические группы мордвы, как мокша и эрзя, имеющие два самостоятельных языка, не являются единой мордовской нацией?
Так обстоит дело с большинством народов планеты. И татары не исключение. Сибирские татары, напри-мер, отличаются от казанских и уфимских, астрахан-ские—от белорусско-литовско-польских и т. д. Так что всяческое подчеркивание особенностей кряшен, попытки рассматривать их в качестве самостоятель-ного народа означают сознательное стремление подо-рвать единство многострадального булгаро-татарского народа, в течение многих веков проживающего от западно-сибирских равнин до Среднего и Нижнего Поволжья. Уму непостижимо, как этого не может понять Аркадий Фокин, который самоуверенно заяв-ляет: кто ведет разговоры о том, будто движение кряшен ведет к разделу татарской нации, проявляет историческую безграмотность, и даже сознательно осуществляет провокацию (Шахрй Казан. 1992. 11 апр.).
В данном случае А. Фокин глубоко ошибается: он сам выступает скорее как провокатор, пропагандируя идею создания специальных церквей для кряшен, а также театров, газет и т. п. для них же. Разве это не приведет к подрыву исторического и этнического единства татар? Татары и так волею судеб оказались самым раздробленным народом. К сожалению, в на-стоящее время в дело раскола татарской нации актив-но включились и некоторые деятели из татар—хри-стиан Татарстана, тем самым убедительно доказывая справедливость циничного утверждения Н. И. Иль-минского, в свое время разработавшего систему кре-щения татар и других народов Среднего Поволжья. Этот русский востоковед-тюрколог писал в 1862 году: если инородец устваивает православие сознательно, с сердцем и умом—то это означает, что он обрусел.
Наконец, выскажу свое мнение по поводу утверж-дения, согласно которому кряшенам следует гордить-ся, а не стыдиться за свою приверженность христиан-скому вероисповеданию. При этом проводится в жизнь очень тонкая, хитрая, даже коварная, заимст-вованная у православных священников идея о пре-восходстве православия над исламом. Об этом можно судить по заявлениям отдельных авторов о благотворном влиянии крещения на татар. Их доводы сводятся к следующему: крещение способствовало сохранению чистоты татарского языка и элементов древнебулгарской культуры; благодаря крещению татары дали много известных деятелей России и Татарстана; кря-шены являются наиболее гордым, умным, трудолюби-вым, справедливым и т. п. народом.
Если следовать этой логике, то получается, что татары-мусульмане—это худшая часть татарского на-рода, они лишены тех высоких нравственных качеств, которые присущи кряшенам. А вот если бы русские сумели окрестить всех татар, то сейчас бы татарская нация говорила на чистом татарском языке и состояла бы исключительно из высоконравственных, образо-ванных и трудолюбивых людей. Короче, как жаль, что Иван Грозный и его последователи не добились пого-ловной христианизации татар...
Кряшены Татарстана, насколько мне известно, ни в прошлом, ни в настоящем активно не участвовали и не участвуют в татарском национально-патриотичес-ком движении. Они не участвовали и в восстании татарина-мусульманина Батырши, и в восстании Пуга-чева. Их трудно увидеть сегодня на митингах в Каза-ни, посвященных суверенитету республики, в меро-приятиях, посвященных Дню памяти, т. е. дню лик-видации Казанского ханства.
И в периодической печати кряшены почти не высту-пают в защиту татарского языка и культуры, сувере-нитета Татарстана. Если же и появляются публикации кряшен, то их содержание в основном сводится к защите интересов кряшен и самовосхвалению: нужны газеты, театры, церкви для кряшен и т. д. Исключение составляет лишь истинный патриот татарской нации Гурий Тавлин (об этом можно судить по некоторым его статьям в газетах «Ватаным Татарстан» и «Татар-стан хэбэрлэре»).
Из всего сказанного заключаю, что если бы я был кряшеном, то испытывал бы некоторое чувство нелов-кости за своих предков, ведь они, хоть и под жестким давлением, но согласились в свое время на условия завоевателей, вынуждены были пойти на свое духов-ное порабощение. Но этим я вовсе не хочу сказать, что кряшены обязаны стыдиться своей религии и сво-их имен, навязанных им православной церковью, что они недостойны уважения.
В этой связи на память приходит древнегреческая притча. Однажды по какому-то вопросу крепко поспо-рили два соседа. Один из них после спора явился в мудрецу и стал доказывать, что он был прав в споре, а его сосед—не прав. Мудрец послушал его и сказал: «Да, ты прав». Успокоившись, человек ушел домой. Через некоторое время к мудрецу пришел второй спорщик и также начал объяснять, что он прав. Муд-рец и ему ответил: «Да, ты прав». Когда довольный этим утверждением второй сосед ушел, жена мудре-ца, слышавшая эти разговоры, сказала, что так не бывает, чтобы и один, и другой оказались правы. На что мудрец ответил: «Жена, и ты права».
И в нашем случае мы являемся свидетелями того, что по-своему правы и кряшены, считающие себя не виновными перед татарами-мусульманами. Но правы и те, кто выражает свое недовольство по поводу защиты определенными кругами кряшен правосла-вия, принесшего столько горя и лишений татарскому народу. В сложнейшей, трагической судьбе татар нельзя было ожидать, чтобы все оказались героями и патриотами. Как и у любого другого народа, среди татар в те трагические дни после падения Казанского ханства были свои герои, которые ни за что не от-казывались от ислама, не желая целовать совершен-но чуждые им кресты, шли на костер или бежали на восток. В эти страшные трагические дни были свои предатели и слабовольные, смирившиеся с превраще-нием мечетей в церкви, сменившие полумесяц на крест. Однако за крещенных в XVI — XIX веках татар нынешние кряшены не могут нести ответственности перед мусульманами.
Но в то же время кряшены должны понять, что выделение их в самостоятельный народ, не может не означать внесения еще одного раскола в единство татарской нации. Ведь татары-мусульмане и татары-христиане в Татарстане во всех отношениях более едины, ближе друг к другу, чем татары-мусульмане республики и польско-литовские татары. Однако тата-ры Польши, Литвы и Беларуси считают себя частью единого татарского этноса, они вовсе не намерены представить себя самостоятельным народом, несмот-ря на то, что они не знают татарского языка и тесней-шим образом связаны с соседними народами.
Из вышесказанного можно сделать некоторые вы-воды. Во-первых, все эти разговоры и практические дела, направленные на выделение кряшен в самостоятельный народ, независимо от намерений их инициаторов и пропагандистов, ведут к еще большему рас-колу нашего и так очень разобщенного народа,— так же, как и попытки переименовать татар в булгар, противопоставить сибирских татар казанским и т. п. В настоящее время отсутствием этого единства умело пользуются московские власти и великодержавно-шо-винистические силы в своей открытой борьбе против суверенитета республики. Понимают ли это некото-рые деятели из кряшен, ведь они тоже вносят оп-ределенный вклад в дело раскола татарского народа, объявляя кряшен народом, отличным от татар, со-здавая собственные газеты и т. д.?
Второй вывод, который я осмеливаюсь сделать, многим наверняка не понравится, даже вызовет рез-кое возражение. Он сводится к следующему: посколь-ку татары в основном были принудительно обращены в православие, то было бы справедливым, если бы кряшены постепенно вернулись в лоно мусульман-ской религии, и в этом нет ничего предосудительного. Напрасно Г. Ибушев в упомянутой уже статье утверж-дает, что кряшены не щенки, чтобы их пинками пере-водить их одной религии в другую. Он не хочет знатьт что именно православное духовенство в сопровожде-нии вооруженных отрядов как со щенками обраща-лось с татарами и другими народами Поволжья и Сибири, загоняя в христианство против их воли. А в случае обратного перехода кряшен в ислам их строго наказывали, а самым мягким наказанием было полу-чение 30 ударов нагайкой и отправление в сибирскую ссылку.
Я далек также от позиции Тафкиля Камала, кото-рый также категорически возражает против возвра-щения кряшен в ислам. Можем ли мы предложить кряшенам ислам? — ставит вопрос этот философ и отвечает: «Нет, и еще раз нет!» (Мирас. 1992. № 12. С. 61). В отличие от Г. Ибушева и Т. Камала я считаю, что возвращение кряшен к мусульманской вере и к тата-ро-мусульманским именам не означало бы их униже-ния, наоборот, это явилось бы актом исправления несправедливости, допущенной по отношению к их предкам. Наступило бы своего рода нравственно-ду-ховное очищение крещеных татар. Если бы все тата-ры, еще не успевшие обрусеть, носили бы свои национальные имена, и фамилии, не навязанные завоева-телями, отмечали бы, одни и те же праздники, придер-живались единых обрядов и обычаев, например, при рождении ребенка, похоронах, поклонялись бы еди-ному богу—Аллаху, то разве это не сплотило бы татар? Разве не выиграла бы от этого татарская на-ция? Почему кряшены после смерти обязательно должны быть похоронены по соседству с русскими могилами, а не рядом с татарами-мусульманами?

Окончание следует.

Всероссийская перепись населения-2010 и кряшены

Кряшены - проживающий главным образом в Татарстане, исповедующий православие тюркоязычный народ. Республиканские власти и татарская научная общественность утверждают, что кряшены являются субконфессиональной общностью татар, однако большинство кряшен отстаивает свое право на этническую уникальность. Но этническое самосознание самих кряшен не вполне четко, и при сохранении подобной ситуации это может привести их к достаточно скорому обрусению или отатариванию.

Ученые, политики и общественные деятели придерживаются прямо противоположных мнений относительно происхождения кряшен. «Кряшен» - это татарское слово, - говорит директор Института истории Академии наук Республики Татарстан Рафаэль Хакимов - Если его дословно перевести на русский язык, оно означает «крещеный татарин». Изначально предки татар – булгары - были мусульманами. Наиболее простая версия состоит в том, что татар крестили после взятия Казани Иваном Грозным. Существует и более сложная теория, что часть татар приняла христианство еще до исламизации края. Но православие даже в Киев проникает только в 988 году, а к берегам Волги добирается много позже». Он считает, что кряшенский язык – это «чисто литературный татарский, даже без акцента», татарская у них и культура. «Православная культура – то, что реально отличает кряшен от остальных татар», - резюмирует Рафаэль Хакимов.

«Говорить, что кряшенского языка нет – это нонсенс, - полемизирует с ним один из кряшенов-радикалов (радикализм выражается в четкой идентификации кряшен как отдельного народа), директор набережночелнинского издательства «КряшИздат»Виталий Абрамов. – Этим просто никто не занимается – ни в Москве, ни в Казани». Он четко различает православных татар, крещеных татар и кряшен, которые, единственные из всех перечисленных, являются самостоятельным этносом. «Вопрос его происхождения очень серьезный и неоднозначный, - считает Абрамов. - Источниковая база весьма скудна, но, насколько известно, этногенез кряшен уходит корнями в V век. Кряшены ведут свою историю от христианского племени баранджир, жившего между Шешмой и Заем. Есть сведения о том, что до переселения в эти края оно проживало на Северном Кавказе и контактировало с Византией, от которой и приняло христианство. К сожалению, эта область до конца не изучена».

По словам настоятеля кряшенской казанской Тихвинской церкви протоиерея Павла Павлова, «кряшенство больше связано не с религией, а с традициями и ментальностью». «До революции были даже некрещеные кряшены: люди осознавали себя кряшенами, не будучи при этом православными, - рассказывает он. - Поэтому религия на самом деле не важна – важно, как я себя осознаю. Главное – самосознание, чтобы кряшен чувствовал себя кряшеном. И это сохраняется: люди чувствуют, что они – другие, они – не татары. Традиции у нас с татарами совершенно разные. И до тех пор, пока сохранятся эта ментальность и наши традиции, кряшен с татарами не сплавишь».

По итогам переписи 2002 года в Татарстане насчитали 18760 кряшен. «Это только те, которые «взяли за горло» переписчика и заставили его написать в графе «национальность» - «кряшен», и не карандашом, а ручкой, - разъясняет Виталий Абрамов. - Ведь целые села писались «в карандаше», и как только машина с переписчиками выезжала за околицу, карандашные пометки исправлялись на «татары». По данным кряшенских активистов, восемь лет назад проводивших в некоторых районах республики альтернативную перепись, численность кряшен была занижена почти в десять раз – например, в Нижнекамском районе официально набралось всего около 2 тысяч кряшен, тогда как в реальности их было порядка 15-16 тысяч.

«Мы полагаем, что кряшен - примерно 250 тысяч человек на всю Россию», - считает Виталий Абрамов. Перепись 1926 года – последняя советская, в ходе которой кряшены учитывались как отдельный народ – дала 120 тысяч.

Лидер «официального» Форума кряшенской молодежи Александр Долгов, записавшийся «кряшеном-татарином», полагает, что по результатам нынешней переписи кряшен будет около 50 тысяч. Его проживающий в селе Колкомерка Пестречинского района Республики Татарстан дедушка Иван, считающий, что «кряшены и татары – одного корня», в переписи назвал себя просто татарином, но не по принуждению, а по убеждению.

Об отсутствии давления говорит и глава Кряш-Сердинского сельского поселения, в которое входит Колкомерка, председатель Общественной организации кряшен Пестречинского района Петр Гаврилов. «Кто как хочет, так и записывается, - повествует он. – Я записался кряшеном, двое взрослых детей – тоже, а жена – татаркой». На вопрос, как же так получилось, пожимает плечами: что ж я, мол, буду настаивать, главное, что никакого давления нет. Кстати, по итогам прошлой переписи в Кряш-Серде отыскалось целых пять кряшен из примерно пятисот жителей.

Факт непринуждения в этноконфессиональном самоопределении поясняется и на других примерах. У Петра Гаврилова хорошие деловые отношения с главой района, этническим татарином Шайхуллой Насыбуллиным. Кряшенской общественной организации выделен кабинет в районной администрации, никакой исламизации, тем более насильственной, не происходит. Напомним, что в преддверии прошлой переписи в татароязычной прессе публиковались материалы, достаточно агрессивно призывавшие кряшен «вернуться» в ислам. Порой их без обиняков клеймили предателями. Впрочем, и совсем недавно, на августовском форуме татарской молодежи в Казани, журналист радио «Азатлык» («Свобода») Рафис Земдихан «политкорректно» назвал кряшенский вопрос «хроническим аппендицитом»…

Слова сельского старосты подтверждают его односельчане. Ровесница Ивана Долгова Марина Волкова из Кряш-Серды записалась кряшенкой, проследив, чтобы переписчица внесла в соответствующую графу именно этот этноним. Ее сын Николай уже тридцать лет живет в Казани, и вся его семья также без всяких проблем была внесена в переписные листы как кряшены.

Настоятель кряш-сердинского храма святителя Николая иерей Димитрий Сизов записался кряшеном, указав родным языком русский. На него тоже никто не давил: «Переписчица – наша прихожанка», - улыбается священник. Будучи вне политики, он, тем не менее, убежден, что кряшены – самостоятельный народ, с чем в силу определенных политических императивов не хотят соглашаться республиканские элиты.

О полной свободе национального самоопределения говорят и в расположенном неподалеку от кряшенских Кряш-Серды и Колкомерки татарском селе Конь. «У нас в селе все татары, - рассказала улыбчивая завуч Конской средней школы имени Героя Советского Союза Петра Гаврилова, учительница татарского языка Венера Хусаинова. – Никогда тут не было такого, чтобы разделяли татар на крещеных и каких-то других - мы все татары. Не помню, чтобы у нас в Пестречинском районе вообще поднимался этот вопрос. Но как бы ни было, никакого давления нет, кто как хочет, так и записывается». Повествуя о национальном вопросе, она ни разу не произнесла слово «кряшен» - только «крещеный татарин». Вся наглядная агитация и инфомационные материалы в вестибюле школы – на татарском языке: в моноэтническом селе русский в быту практически не используется.

Герой обороны Брестской крепости майор Петр Гаврилов, имя которого с 2008 года носит школа в Коне – кряшен родом из соседнего села Альвидино.

Учительница русского языка, преподающая в Конской школе, кряшенка Светлана Губаева создала музей героя на его родине, где сейчас нет ни школы, ни, практически, и собственного населения – одни старики. Большая экспозиция посвящена Гаврилову и в весьма богатом и с любовью собранном школьном музее.

Судьба героя была непростой – после возвращения из плена он прожил в родном селе только два года. Старики помнят, как травили его односельчане – ведь Петр Гаврилов, мужеством которого восхищались даже гитлеровцы, в бессознательном состоянии оказался в фашистском плену и всю войну провел в концентрационных лагерях, а в те годы это было несмываемым пятном... Он вынужден был покинуть Альвидино и всю жизнь прожил далеко за пределами Татарстана. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено лишь в 1957 году. Умер П.М. Гаврилов в 1979-м в Краснодаре. К сожалению, создатели музея так и не смогли найти никого из его потомков, хотя ездили даже в Брест – Петр Гаврилов из Кряш-Серды герою только тезка.

В Альвидино же расширяют страусиную ферму – это бизнес кряшенского мецената Николая Мухина, построившего церковь и дом священника в Кряш-Серде. Правда, на строительстве работают в основном татары.

Возвращаясь к переписи, нельзя не упомянуть и о ряде случаев противодействия попыткам записаться кряшенами. Представители этого народа, общающиеся в двух самых крупных и оппозиционных друг другу группах «В Контакте» – «официальной», так и называющейся – «Кряшены» (2642 участника) и условно-радикальной, объединяющей поклонников вышедших всего несколькими номерами «Кряшенских известий» Виталия Абрамова (857 членов), рассказывают, что, хотя большинство из них были без разговоров записаны кряшенами, некоторых пытались «внести в историю России» в качестве крещеных или даже обычных татар.

Попадались переписчики, уверявшие, что этноним «кряшен» отсутствует в списке национальностей. Другие говорили, что нет и самой кряшенской нации, настойчиво предлагая записаться татарами.

Активист радикального крыла кряшенского движения из Набережных Челнов Евгений Иванов рассказал нам, как переписчица, услышав его ответ: «я – кряшен», покраснев, заявила, что такой национальности нет. Он, однако, настоял на своем, предложив или все же записать себя кряшеном, или пойти за двумя соседями-понятыми. «Нас всех учили, что вас все равно запишут татарами», - парировала переписчица. «В итоге я сам взял у нее ручку, лист и записал: «кряшен», указав родной язык – «кряшенский», - говорит Евгений Иванов. По его данным, подобные нарушения имели место не только в Челнах. Особенно много их в деревнях, в частности, Рыбно-Слободского района, и по отношению к пожилым и работающим гражданам. Так, в рыбнослободской школе только двоим из десяти учителей-кряшен дали записаться именно так. В 2002 году татарином по переписи оказался и сам Евгений Иванов.

По его мнению, в Татарстане проживает около 200 тысяч кряшен. Однако, полагает кряшенский активист, в итоге получатся 50 тысяч, о которых говорил Александр Долгов. «Это очень понятная цифра, - считает Иванов. – Говорить о 18 тысячах, когда только в Набережных Челнах около 40 тысяч жителей с русскими (кряшенскими) фамилиями, записанных татарами, уж совсем не получается. Для властей лучше «показать» 50 тысяч, чем реальные 200. Кроме того, эта цифра – повод для «ручных» кряшенских организаций докладывать, что «работа ведется, конструктивный диалог с властями налажен» и так далее». С другой стороны, фиксация и такого количества кряшен пойдет во благо – они смогут претендовать на статус малочисленного народа со всеми вытекающими из этого привилегиями и льготами, финансируемыми, что немаловажно, из федерального бюджета.

Несмотря на то, что большинство участников Интернет- обсуждений изначально собирались записаться кряшенами, среди них находились и те, кто планировал назвать себя татарином («мы всего лишь этническая группа татар», «я душой русский, сердцем - татарин»), крещеным татарином, татарином-кряшеном, а некоторые даже булгаром, причем без объяснения своей позиции. В росстатовском «алфавитном перечне возможных вариантов ответов населения для кодирования ответа на вопрос 7 Переписного листа формы Л Всероссийской переписи населения 2010 года» помимо кряшен перечислялись такие варианты ответов, как «крещеные татары», «кряшены-русские», «кряшены-татары», «крещенцы», «крещёны» и просто «крещеные», а также «татары крещеные» (булгарам также предлагается определиться среди восеми различных наименований).

Разнобой мнений в отношении того, кем записаться кряшену, не случаен. «Кряшенское руководство не сделало ничего в плане просветительской и иной работы среди своего же народа», - констатирует Евгений Иванов. Действительно, никакой пропаганды по разъяснению того, как следует называть себя при переписи, не происходило, если не считать агитации в кряшенских группах в Интернете. Это, впрочем, тоже не стоит сбрасывать со счетов – другого общекряшенского СМИ, за исключением «официальной» газеты «Туганайлар», не существует. Может показаться странным, но, например, в Кряш-Серде, куда не заходит даже автобус, остановка которого находится в полутора километрах от околицы, у всех желающих есть «проводной» Интернет – скорость небыстрая, но для «Контакта» - в самый раз.

Появление множества вариаций на кряшенскую тему вызвало единодушное – правда, несколько запоздалое - возмущение татарских национальных организаций и государственных структур.

Первые заявления в духе «запишись татарином!», если не считать обращения Всемирного форума татарской молодежи, сделанного еще в ноябре 2009 года, прозвучали лишь в начале сентября. Как отмечается в обращении к татарскому народу бюро исполкома Всемирного конгресса татар, во время предыдущей переписи предпринимались попытки «политизировать её, исказить результаты», что выразилось «как в стремлении разбить татар на разные группы и народы, так и в намерениях переписывания татар представителями других этносов». «Однако и в преддверии новой переписи находятся деятели, навязывающие своё видение некоторых групп татар как отдельного народа», - предостерегают татарские националисты, призывая настаивать, чтобы в седьмой графе переписного листа «было четко написано «татарин/татарка»!».

За две недели до переписи с аналогичным обращением выступил Государственный совет РТ. «У татарского народа много древних этнических корней, по-разному могут называть себя отдельные группы татарских общин, - полагают депутаты законодательного органа. - Естественно, исторические, географические, социально-экономические особенности регионов, многовековые традиции межэтнического взаимодействия наложили свой отпечаток на образ их жизни, языковые, этнокультурные особенности. Однако это многообразие никогда не мешало им ощущать себя частью татарского народа. …Государственный Совет Республики Татарстан обращается ко всем татарам – активно участвовать во Всероссийской переписи населения 2010 года как единый народ».

За неделю до начала переписи об этом еще раз напомнил председатель исполкома Всемирного конгресса татар Ринат Закиров, заявивший в интервью «Татар-информ», что «Госкомстатом РФ предложен совершенно искусственный длинный список субэтнических групп, якобы составляющих татарский народ». «Нам непонятно, почему национальность нашего народа нельзя было обозначить одним словом – татары», - недоумевает Закиров, в очередной раз призвавший соотечественников «не поддаваться на всевозможные варианты ответов и фиксировать свою национальность как татары». Объяснение всем этим призывам одно: татар должно быть много, и они обязаны продемонстрировать федеральному центру свое единство.

О том, насколько этот план удался, можно будет судить через полгода, когда подведут итоги переписи населения. Однако уже сейчас можно констатировать, что кряшенский народ стоит на пороге серьезных перемен.

Настроения, согласно которым кряшены являются частью татарского народа, конечно, не преобладают, но наличествуют, что немаловажно, среди них самих. Даже радикальные кряшенские лидеры признают, что в условиях ассимиляционных процессов (идущих, как уже говорилось, в двух направлениях – обрусения и, в случае принятия ислама, татаризации), а также активной протатарской и происламской пропаганды кряшены через несколько десятилетий просто исчезнут. «Для сохранения кряшенской идентичности нужно быть православным», - убежден отец Димитрий Сизов. Однако на весь Татарстан – всего пять действующих храмов, служба в которых ведется на церковнокряшенском языке, а Русская православная церковь оказывает кряшенам, по словам активистов национального движения, только моральную поддержку. Что будет с кряшенами завтра? Безынициативность и апатия лидеров национального движения, в полной мере проявившаяся в период подготовки к переписи-2010, не дает оптимистического ответа на этот вопрос.

Яна Амелина - эксперт Центра евразийских и международных исследований Казанского федерального университета

Специально для Столетия

Кряшены обсудили национальные проблемы на отчётно-выборной конференции

Кряшены просят больше не называть их «крещёными татарами». На их взгляд, этот этноним - негативный и приводит к трениям во взаимоотношениях с татарами. В то же время, кряшены желают оставаться внутри семьи большого татарского народа в качестве субэтноса. Вчера они обратились к властям с просьбой переименовать «Центр изучения истории и культуры крещёных татар и нагайбаков» при Институте истории Академии наук РТ в «Центр изучения истории и культуры кряшен и нагайбаков»

Третья отчётно-выборная конференция общественной организации кряшен Татарстана (ООК) прошла вчера в молодёжном центре «Ак Барс», находящемся в здании одноимённого банка на улице Декабристов. Проведение конференции в таком месте закономерно. Председатель ООК Иван Егоров - генеральный директор «Холдинговой компании «Ак Барс», которая является совладельцем банка.

На конференцию собрались около 150 человек, подавляющее большинство которых делегаты ООК со всех концов республики, среди них были и приглашённые гости.

У входа в зал гостей и делегатов конференции встречал «Бермянчек», национальный кряшенский профессионалҗный ансамбль. Музыканты- девушки и парни- играли приятные национальные мотивы, создавая праздничное настроение у людей.

Первым на конференции выступил Егоров. Он лишь поприветствовал собравшихся на русском языке и передал слово Татьяне Дунаевой, члену правления ООК. Дунаева с самого начала обозначала структурную несогласованность в общественных организациях кряшенского народа. Сегодня в Казани есть две параллельные организации кряшен. Каждая имеет свой взгляд на развитие. О неудавшейся попытке объединения казанской организации с татарстанской KazanFirst писал ранее .

Вторая насущная проблема кряшен – этноним «крещёные татары», который не имеет никакого отношения к современным кряшенам, уверена Дунаева. В то же время, кряшены согласились, что их следует считать «субэтносом внутри большой татарской народности». В таком случае это всё приведёт к тому, что татары станут многоконфессиональным народом, рассуждала Дунаева.

Впрочем, большая часть кряшен не воцерковлена, говорит священник Димитрий Сизов, руководитель кряшенской духовной миссии и гость на конференции. Сейчас кряшенам навязывают официальную точку зрения, что они - часть татарского народа, но большинство из них считает себя отдельным самодостаточным народом, не соглашается он с Дунаевой. Называть кряшен «крещёными татарами» не совсем верно, продолжает Сизов. Кряшены сохранятся как народ только в лоне православия, а не внутри татарского народа, уверен он. Сизов называет республиканскую организацию кряшен - «провластной».

«Если сторонники казанской независимой организации считают нас, татарстанскую организацию, провластной, то мы задаём вопрос, а для чего ещё нужны органы власти», - парирует Дунаева. По её словам, если народ выбирает власть, то не для того, чтобы воевать с ней, как настроена это делать казанская организация кряшен, а чтобы сотрудничать с ней и решать общие проблемы.

«Малочисленному кряшенскому народу открывать свои национальные школы сегодня очень проблематично», - рассуждает Разиль Валеев, татарский поэт и депутат Госсовета РТ, приглашённый гость конференции. По его словам, национальные школы нужны для сохранения идентичности, поэтому кряшены должны решать свои проблемы вместе с татарами, входя в состав большой татарской народности. «Мы - руководство республики и Всемирный конгресс татар - будем поддерживать кряшен, их культуру и язык», - заверяет Валеев.

«В народе понятие «татары» однозначно воспринимается как синоним «мусульманин», говорит Геннадий Макаров, руководитель центра исследований истории, культуры крещённых татар и нагайбаков при Институте истории АН РТ и делегат конференции. По его словам, переименование названия центра исследований «крещёных татар» на «кряшен» не столь важно. Однако термин «крещёные татары» вызывает негативные ассоциации, делая кряшен якобы предателями исламской веры. Поэтому для прекращения трения между кряшенами и татарами нужно отказаться от этого этнонима, поясняет он.

«Кряшены не принимают термин «крещёные татары» (чукынган татарлар), потому что в середине 90-х годов, ещё до переписи населения, во всех СМИ на кряшен хлынула волна негативной критики», - рассказывает Дунаева. По её словам, нынешние кряшены тогда впитали весь негатив и навсегда отторгли этот термин, как если б всех немцев называли только «фашистами».

В XVIII веке при Луке Канашевиче (Епископ Казанский и Свияжский с 1738 по 1755 гг. - Прим.. ) татар действительно насильно крестили, продолжает Дунаева. Однако, по её словам, практически все татары, которых тогда крестили, вернулись в ислам. Среди кряшен их не остались. С тех пор осталось негативное имя «крещёный татар», считает она. Кряшены издревле, ещё до прихода в Казань Ивана Грозного, были православными в Золотой Орде, поясняет Дунаева.

Ильнур Ярхамов

кряшены — я считаю отдельной народностью. Присоединится к татарам — это политическое решение

ОТВЕТИТЬ

татары должны быть едины. А бог у всех один

ОТВЕТИТЬ

Кряшены — не татары. Пора уже привыкнуть, что народности разные есть и не стремиться перелопатить всё под себя.

ОТВЕТИТЬ

Кто Вам сказал, уважаемый Дмитрий, что кряшены не татары. Это такая же ветвь татарского народа, как казаки или поморы у русских. Татары должны быть едиными, во благо нашей Родины Великой России и родного Татарстана

ОТВЕТИТЬ

Надежда Ивановна

Господи, Дмитрий, какая глупость. Роман тоже совсем не знает, похоже, что крещенные татары — это не отдельный народ, а те же самые татары, которые в 1552 году поменяли свою религию. Вы, ребята, путаете термины «народ» и «религия»))) Термин «татары» идентичен термину «французы, «русские» и пр. Крещенные татары, кряшены — это татары, которые придерживаются православной религии. Вот и все. Во Франции живут и французы-католики, и французы-мусульмане, никто их крещенными французами или иначе не называет. Все они ФРАНЦУЗЫ. Давайте, найдем название русским, принявшим ислам и объявим их что они отдельная народность))))) Т.е. наши татары должны и впредь называться просто татарами. А какой религии кому придерживаться — это право каждого человека.

ОТВЕТИТЬ

Энгель Киямович

Кряшен так мало, но они такие громкие. Политика, ничего не скажешь

ОТВЕТИТЬ

согласна с надеждой николаевной.какая разница кто ты по национальности. сама татарка,муж кряшен,называет себя татарином вера только проваславная.а главное что у человека в душе.

ОТВЕТИТЬ

Надежда Ивановна, Вы надеюсь знаете, что татарами в дореволюционной России называли всех мусульман. И чеченцев и азербайджанцев и черкесов и других. А после 1920 года этот этноним закрепился только за поволжскими тюрками.

ОТВЕТИТЬ

похоже, что самая оппозиционная группа кряшен — это кряшены Казани. Они больше всех ругают власть и не согласны идти на компромис. Я правильно поняла?

ОТВЕТИТЬ

Джей Катлер

вот людям делать нехрен. сбираются чота обсуждают заплесневелую историю, воодушевляются патриотическими речами и спорят до пенки у рта кто татарин а кто нет. работать бы лучше шли бездельники!

ОТВЕТИТЬ

Запомните: ТАТАРЫ — НЕ МУСУЛЬМАНЕ!!! Татары — двухконфессиональная нация, православных татар около 30% от всей численности!!! Поэтому ТАТАРЫ — ХРИСТИАНЕ, это также естественно как русские — христиане! Православные татары не перестают быть татарами, они даже больше татары чем татары мусульмане!

ОТВЕТИТЬ

искандер

Если татары признают себя двухконфессиональной нацией кряшенский вопрос отпадет само-собой. Татары этого не хотят признать при этом не признают и кряшен, подталкивая последних к самоидентификации. Кто виноват?

ОТВЕТИТЬ

Валентина

Почему всех волнует, что мы хотим называться КРЯШЕНАМИ? Кряшены отличаются от татар-мусульман не только православной верой. У них другой фольклор, национальная одежда, обычаи, традиции и даже язык… Они устанавливались не один век. Поэтому людям, незнакомым со всем этим, не нужно так резко и безграмотно об этом судить. И насчёт лени. Поверьте, кряшены — трудолюбивый и очень терпеливый народ, и они не ходят на митинги и не провоцируют скандалы, а мирно решают все вопросы.

ОТВЕТИТЬ

ТЕНГРЕяле ТАТАРИН

я поддерживаю тех кто, ТАТАР считает много конфессиональным народом. Среди татар имелись и имеются ТАТАРы _ МУСУЛЬМАНЕ, ХРИСТИАНЕ и ТЭНГРЕянцы. Историю изучайте.

ОТВЕТИТЬ

ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ

ПРЕДЛОЖИТЬ

Минюст республики возрождает еще советский институт наставничества

Татарстанским чиновникам помогут быстрее адаптироваться на госслужбе и преодолеть «профессиональные трудности». Для этого минюст республики возрождает еще советский институт наставничества. Более опытные и «профессионально компетентные» коллеги будут учить новоиспеченных госслужащих самостоятельно выполнять должностные обязанности. Взамен наставникам полагаются поощрения – от портрета на доске почета до материальных надбавок и повышения в должности

На сайте татарстанского минюста появился проект правительственного постановления о наставничестве в органах госвласти. В нем описаны модельные рекомендации по профподготовке чиновников, впервые поступивших на госслужбу, перешедших на новую должность, либо тех служащих, «выполнение обязанностей которых требует назначения наставника». На основе документа минюста все республиканские госорганы до 15 июня должны будут принять локальные акты о наставничестве. Бюджет в связи с этим не понесет дополнительных затрат, написано в документе.

Наставничество позволит подготовить чиновников «к самостоятельному выполнению должностных обязанностей», минимизирует период их адаптации на госслужбе, говорится в проекте. Задачи наставничества – помочь сотрудникам государственных органов «в преодолении профессиональных трудностей», обучить работе в коллективе, выработать навыки служебного поведения и т.д.

Как видно из проекта министерства, самих наставников на срок от трех месяцев до одного года будут утверждать руководители органов власти. Инструктировать чиновников могут коллеги из числа «профессионально компетентных» служащих, в том числе – вышедших на пенсию, служащие, показавшие высокие результаты работы и пользующиеся «авторитетом в коллективе». Должность наставника должна быть выше должности обучаемого чиновника, а минимальный стаж работы на посту – не менее одного года.

Назначение инструкторов – добровольное, указано в проекте, при этом выполнение функций наставника может быть прописано в служебном контракте или должностном регламенте.

М ногие историки подчеркивали влияние на восточных славян суровой континентальной природы и бескрайней равнины, открытой для опустошительных вражеских набегов. Отсюда - стойкость и терпение, умение смиряться с потерями, склонность к знаменитому "авось", русская широта и размах вплоть до крайностей, - но и стремление к центральной власти, которую диктует инстинкт самосохранения. Такое сочетание вольницы и национального инстинкта создает феномен русского казачества, раздвинувшего границы Руси до Тихого океана.

Однако напрасно было бы искать смысл русской цивилизации в евразийских теориях, родившихся из завороженности российским пространством. Наоборот: огромное пространство России - следствие ее особого духовного призвания. И оно может быть осознано только в масштабе православной историософии. Поэтому мы не будем затрагивать малоизученное, полное тайн и смутных догадок, прошлое нашего народа в древнем русле арийской цивилизации. Ограничимся местом Руси в христианской эпохе, в которой только и раскрываются ответы на загадки истории, как осознаваемые нами, так и неведомые, но подспудно повлиявшие на наше всемирное призвание.

История крещения Руси, описанная в русских летописях, выглядит чудесным стечением целой цепи промыслительных событий: посещение апостолом Андреем в I в. славянских земель и его предсказание о величии будущего православного града Киева; чудесная защита Божией Матерью Константинополя от набега русских витязей Аскольда и Дира в 860 г. и их последующее крещение (первое крещение Руси) с отправкой из Царьграда на Русь первого епископа; обретение трудами свв. Кирилла и Мефодия Евангелия на родном славянском языке; крещение Великой Княгини Ольги в 946 г.; освобождение Руси в 960-е гг. от ига иудейской Хазарии...

Хазария была интереснейшим историософским явлением: искусственным бастионом «тайны беззакония», который покорил Русь в начале IX в. и натравливал ее на православную Византию, но в конечном счете это промыслительно послужило тому, что Русь видела в иудеях своего главного врага, что отражено в народных былинах, и не приняла их религию.

Летопись описывает сознательный выбор веры княжескими послами, пораженными неземной красотой православного богослужения; излечение Великого Князя Владимира от слепоты при крещении в Крыму и его нравственное преображение, оказавшее огромное впечатление на народ; массовое добровольное крещение народа в 988 году... (В ту же эпоху в западной «Римской империи» чаще всего крестили «огнем и мечом».)

Видимо, Православие потому столь естественно и глубоко вошло в душу наших предков, что уже их язычество было более предрасположено к этому. В отличие от римлян и греков, чья развитая философия оказала сопротивление новой религии, Русь была в этом отношении по-детски чиста - и восприняла Православие как очевидную, гармоничную и всеохватывающую Истину о смысле бытия, с которой примитивные языческие верования не могли конкурировать.