Эмоциональный мир человека. Эмоциональный мир семьи. Чувства и эмоции человека

В жизнедеятельности человека эмоции выполняют две функции : сигнальную и регулирующую. Сигнальная функция – это сообщение о соответствии определенной потребности. Регулирование связано с тем, что человек стремится продвинуться к желаемому и дистанцироваться от нежелательного.

Эмоциональные изменения в человеке вызывают два вида источников: сигналы-раздражители и мысли-ожидания. Сигналы-раздражители сообщают человеку о явлениях, связанных с его потребностями. Мысли-ожидания продумывают будущие возможные хорошие либо плохие события. Их эмоциональное воздействие может значительно превышать то, что вызывается сигналами-раздражителями.

Механизм воздействия сигналов и мыслей на эмоциональный мир у каждого человека неповторим. Психологи выделяют следующие основные виды эмоциональных особенностей личности: возбудимость, импульсивность, аффективность, стрессоустойчивость, эмоциональная уравновешенность, сила и ритм эмоциональных реакций, нервозность, эмоциональный тонус. Эмоциональные особенности определяют тип нервной деятельности и проявляются в поведении человека.

В зависимости от эмоциональных особенностей в человеке формируются эмоциональные свойства . Основными из них являются: впечатлительность, отзывчивость, сентиментальность, эмоциональность, страстность, холодность. Учитывая то, что эмоциональные свойства оказывают существенное влияние на профессиональную деятельность человека, дадим им пояснения.

Впечатлительность – это способность человека глубоко чувствовать и переживать при относительно небольших возбудителях (раздражителях).

Отзывчивость – это способность человека откликаться на эмоции других людей. Антиподами этого свойства являются черствость, жестокость, бесчеловечность.

Сентиментальность – это восприятие человеком мира через призму собственных переживаний. Это созерцательность и чувствительность в соединении с пассивностью.

Эмоциональность – активное внешнее проявление человеком внутренних переживаний.

Страстность – это активное переживание, бурно выраженное в поведении человека.

Холодность – это проявление человеком эмоций в такой минимальной степени, которая почти не оказывает влияние на его поведение.

Естественное эмоциональное состояние человека называют настроением. Хотя само настроение может быть разным – от хорошего до плохого, но это явление нормальное. Ни один человек со здоровой психикой не может постоянно находиться в одном настроении.

Существенное отклонение от нормы характеризуется шестью видами эмоциональных состояний: возбуждение, подавленность, стресс, аффект, шок, фрустрация. Три последних вида являются для человека неконтролируемыми. В таких состояниях человек не может отвечать за свои мысли и действия. Дадим пояснения названным эмоциональным состояниям.

Возбуждение – повышенная эмоциональность.

Подавленность – пониженная эмоциональность.

Стресс – эмоциональное напряжение (его мы ниже рассмотрим более основательно).

Аффект – кратковременная бурная неконтролируемая эмоциональная реакция.

Шок – неконтролируемое нервное потрясение.

Фрустрация – временная блокада сознания и деятельности (психики и мышц).

Менеджер должен четко осознавать, что пытаться управлять работником, вышедшим из нормального эмоционального состояния, недопустимо. Сначала надо вернуть его в нормальное эмоциональное состояние, и только после этого решать с ним какие-либо профессиональные и иные вопросы.

К сожалению, жизнь современного человека изобилует стрессами . Это состояние весьма отрицательно сказывается на здоровье нервной системы. Стрессы являются одним из главных врагов эффективной профессиональной деятельности и семейного благополучия людей.

В состоянии стресса человек последовательно проходит три фазы . Первая – резкая мобилизация ресурсов организма. По этой причине человек в состоянии стресса иногда может сделать то, что ему абсолютно недоступно в обычном состоянии. Вторая фаза стресса – быстрое расходование ресурсов. Причем чаще всего это делается совершенно иррационально. Третья фаза – истощение организма и падение работоспособности. К тому же происходит существенное снижение защитных функций организма. В этом заключается главная отрицательная роль стресса.

Итак, профессионально-психологические особенности и эмоциональный мир работников должны быть предметами постоянного изучения для современного менеджера. Это является одним из важнейших условий эффективного управления персоналом.

Эмоциональные факторы
Сложные социальные и экономические обстоятельства в стране показывают необходимость постоянного внимания воспитателей и родителей к охране не только физического, но и психического здоровья дошкольников. Ведь в этом возрасте дети наиболее уязвимы, они остро воспринимают все действия взрослых и сверстников, которые затрагивают их «Я». Так, например, если семейная атмосфера сплошь пропитана тревогой о будущем здоровье ребенка, это отрицательно сказывается на его общем психическом развитии. Но больше всего страдает эмоциональная сфера. Когда родные откровенно беспокоятся за самочувствие ребенка, у него появляются различные страхи, в том числе и по возможному поведению взрослых.

Эмоциональные переживания детей напрямую связаны с тем, как оценивают и их самих, и общественные события папа и мама, дедушки и бабушки, воспитатели детских учебных заведений. Чувствуя резкое неодобрение взрослыми того, что происходит вокруг, ребенок начинает воспринимать его как зло, угрожающее, способно травмировать. Вследствие этого появляются психическое напряжение, скованность, нерешительность и тому подобное.

Тревога и беспокойство возникают у малышей также под влиянием старших детей, которые довольно часто воспринимают кажущуюся опасность реальной и охотно кичатся своей «осведомленностью» перед младшими. Тревожное ожидание беды становится одним из ведущих мотивов детского поведения, что происходит в играх дошкольников. Совокупность таких негативных воздействий психологи называют эмоциогенными факторами, поскольку они порождают переживания, а следовательно, реально угрожают психическому здоровью ребенка.

Понятие «психическое здоровье» отнюдь не исчерпывается сугубо медицинским показаниям. В психологической науке четко определено: это состояние душевного и эмоционального комфорта, это также уверенность относительно своего будущего, связана с чувством защищенности собственного «Я». Психическое здоровье человека - и взрослого и малыша - определяется его способностью успешно регулировать собственное поведение ребенка и сразу же пагубно влияют на ее отношения с теми, с кем она общается постоянно.

Одни малыши становятся слишком возбудимыми, беспокойными, раздражающее, другие наоборот - пассивными, вялыми, пугливыми и склонными к отчуждению. О них все говорим: они эмоционально уязвимы. В их отношениях со взрослыми и сверстниками часто возникают конфликты, недоразумения, наблюдаются проявления аффективного поведения. Это могут быть и направлена на других агрессия, и вспышки гнева, и слезы, и угрозы нанести вред собственному здоровью и тому подобное. С накоплением опыта негативных переживаний у ребенка заметно ухудшается психическое здоровье. Естественная способность радоваться, восхищаться, доверять замещается тревогой, страхом, беспокойством. То есть малыш теряет эмоциональный комфорт и чувство безопасности.

Учитывая пагубное воздействие емоциогенних факторов необходимо тщательно следить за показателями психического здоровья дошкольника, помня при этом, что расстройства в сфере психической регуляции является одновременно барометром его физического состояния.

Именно от умения воспитателей и родителей вовремя замечать, правильно квалифицировать и корректировать особенности эмоциональных проявлений ребенка в процессе регуляции ею своей предметно - практической деятельности и общения во многом зависит дальнейшее продвижение в развитии личности.

Эмоциональный мир дошкольника в семейной среде

Итак, поведем речь о эмоциональном мире ребенка в его семейном кругу. Однако, всегда ли мы, ближайшие взрослые, являемся для него благом? Когда он чувствует себя счастливым, потому дарим ему радость, душевный комфорт, а когда - одинокой, подавленный даже в нормальной, здоровой, так называемой благополучной семье?

Что же такое здоровая, или благополучная, семья, каким критериям пользуемся, давая такое определение? Скажем коротко, это прежде всего полная семья - когда есть мать, отец, бабушка, дедушка, бабушка, дедушка, братья, сестры и др. Во - вторых, материально обеспечена - имеется оптимальный состояние для удовлетворения естественных потребностей ребенка; в - третьих, ребенку обеспечен эмоциональный комфорт - с ним считаются, его права не попираются, желание и интерес в счет, то есть он является объектом заботы взрослых.

Однако, присмотримся внимательнее: во всех ли семьях, где растут дети дошкольного возраста и считаем хорошими, наблюдаем настоящее тепло, доброжелательное отношение родных к малышам? Наука противоположное явление психологической несовместимостью, психической депривацией ребенка. Речь идет о том, что он чувствует такое состояние, которое возникает при дефиците любви, ласки, внимания, страдает от того, что чувствует себя лишним, обойденным.

Ребенок чувствует себя подавленным, когда кто-то из родных не выполняет своих непосредственных обязанностей, в частности когда отец пренебрегает выполнением воспитательной функции. Бывают папы, которые считают себя только главными поставщиками и своей основной заботой считают денежный заработок, закупку продовольствия и предметов обихода, мастерской и ремонт и т.д., а воспитание ребенка - это, мол, дело матери.

Что чувствует в таком случае ребенок, какими эмоциями занимается? Она испытывает недостаток любви со стороны одного из родных для нее людей. Ей присно кажется, что папа (или мама) не любит ее, потому что она плохая, потому и избегает общения с ней. Чувство вины устанавливается, что естественно, не может не вызывать определенного торможения в ее развитии. Какие же чувства и переживания наполняют детскую душу? Какое - либо насилие вызывает у малого обратную реакцию, протест - сначала нежелание повиноваться, упрямство, капризы, а со временем и душевное угнетение.

Иногда в семье возникают ситуации психологической незаинтересованности ребенком, равнодушия к нему. Это наблюдается тогда, когда родители лишь изредка занимают и ласкают ребенка, считая такие проявления внимания лишними. В подобных случаях у ребенка не формируется «чувство защищенности». Подавленный постоянными запретами, он, когда нуждается в помощи, поддержки взрослого, имеет в душе страх - боится получить отказ или порку. Если развивать у нее нормальную уверенность в том, что ее понимают, поддержат, она постоянно будет обращаться к людям, которые его окружают, пытаться привлечь к себе внимание. Вырастая же в атмосфере равнодушия и отчуждения, такого контакта избегать, потому что хорошо усвоила, что на призыв «посмотри на меня» никто не откликнется.

Довольно часто малышам приходится в своем семейном кругу переживать унижение словом, направленным на определенную личностную черту, которая вызывает у других негативизм. Постоянный осуждение становится для него привычным, а родители даже не замечают, что их негативная оценка - это стереотип.

Научные исследования показывают, что дети, которые испытывают психологический дискомфорт, даже более поражены, чем те, которых наказывают физически.

РОДИТЕЛЯМ

• Удалите из своего лексикона негативные установки, которые превращают жизнь ребенка на горе, и замените их позитивными.
• Как можно чаще говорите детям мягкие слова.
• Спросите себя: «Чем я нравлюсь детям?»
• Чаще используйте невербальные средства коммуникации, чтобы предотвратить перегрузку нервной системы детей словесными методиками воздействия.
• Вводите в режим моменты «релаксации» с элементами ауто релаксации, с психогимнастические играми и упражнениями, «минутки шалостей», «музыкальные паузы».
• воспользуйтесь специальной карточкой настроения, чтобы фиксировать эмоциональное состояние каждого ребенка в течение дня.
• Обязательно поддерживайте связь с родителями и разработки совместных требований и эффективных средств восстановления душевного равновесия саду и дома.

Освещаются проблемы восприятия и эмоционального воздействия архитектурных объектов в профессионально-архитектурном, психологическом и эстетическом аспектах. Впервые в отечественном искусствоведении прослеживается эволюция профессиональных представлений теоретиков архитектуры о роли архитектуры в эмоциональном мире человека. Рассматриваются специфика эмоционального воздействия архитектурных объектов различных типов, а также процесс возникновения и формирования эстетических эмоций при восприятии архитектуры, взаимосвязи эстетических эмоций с содержательными и формально-композиционными сторонами архитектурных объектов. Для архитекторов и искусствоведов. Печатается по решению секции теории и практики современной архитектуры Ученого совета ЦНИИТИА (Центральный научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры).

Введение

Глава 1. Эмоции и профессиональное сознание архитектора
1.1. Критика «эмоционального подхода» к архитектуре
1.2. Апология архитектурных эмоций и «эмоционального подхода» в теории архитектуры
1.3. Диалектика эмоций а архитектуре

Глава 2. Пути исследования эмоционального воздействия архитектуры
2.1. Эмоции и архитектура
2.2. Эмоции, восприятие и деятельность в архитектурной среде
2.3. Избыточность и сложность архитектурной среды как факторы ее эмоционального воздействия

Глава 3. Эмоциональное воздействие архитектурной среды и ее организация
3.1. Эмоциональные свойства архитектурной среды
3.2. Средства формирования эмоционального воздействия архитектурной среды
3.3. Особенности организации среды разных типов

Глава 4. Эстетическое чувство и архитектура
4.1. Выразительность архитектурной формы и эстетические переживания
4.2. Особенности эмоционального воздействия различных форм выразительности в архитектуре
4 3. Организация эстетически значимой архитектурной формы

Заключение
Список литературы

Введение

Настоящее исследование вызвано не абстрактным академическим интересом. Глубинная подоплека темы «Архитектура и эмоциональный мир человека» - это безусловная неудовлетворенность мы разительностью современной архитектуры. Едва ли случайно во всем мире она все чаше получает эпитеты невыразительной, скучной, однообразной. Самые противоречивые критические суждения в современной архитектуре объединяет негативная оценка ее эмоционального воздействия. Эта критика вольно или невольно усиливается на фоне признания высочайших достижений архитектуры ушедших эпох. Классическая архитектура свидетельствует о принципиально безграничных художественных возможностях зодчества вызывать в зрителе эмоциональный подъем.

Кажется, что постановка заявленной в названии проблемы начинается с противопоставления насыщенной эмоциональным содержанием великой архитектуры прошлого скудной в эмоциональном отношении современной массовой застройке. Однако понятия «современная архитектура» и «эмоциональная насыщенность», слишком абстрактны, чтобы дать пищу для конкретного анализа. Ведь и среди произведений современной архитектуры многие нельзя назвать эмоционально бедными, а из архитектуры прошлого мы вспоминаем обычно лишь наиболее выдающиеся, самые значительные сооружения. Возникает подозрение, что проблему эмоциональной неудовлетворенности состоянием современной архитектуры необходимо конкретизировать как в «статистическом», так и в типологическом отношениях.

Уместно ли сопоставлять массовую застройку нынешних жилых районов с храмами или дворцами, или сравнение действенности архитектурно-художественных образов следует проводить в рамках типологически однородных объектов, т. е. жилые сооружения сопоставлять с жилыми же, общественные - с общественными, мемориальные - с мемориальными? Но и в такой более конкретной постановке вопроса все еще много схематизма. Необходимо не только учесть изменение тех или иных типологических задач, но и принять во внимание резко изменившиеся социальные, производственные, демографические условия, в которых живут архитектурные объекты. Быть может, упрекая современную жилую застройку и негативных эмоциональных свойствах, мы косвенно выражаем наше отношение к современной урбанизации или к каким-то иным, неотторжимым от архитектуры социально-экономическим условиям ее развития, которые только в очень небольшой мере могут быть изменены в архитектурном творчестве. Ведь архитектура, формируя образ современного города, в то же время выражает его объективные свойства. И если сам этот образ, внутренне противоречивый, содержит как позитивные, так и негативные стороны, то едва ли во всем этом (шум, утомляющее движение, избыточность визуальной информации, огромные масштабы производства и потребления) можно винить архитектуру, равно как и надеяться, что эти негативные свойства можно устранить с помощью архитектуры.

К числу объективных обстоятельств относятся не только социально-производственные условия городского образа жизни, но и объективно сложившиеся условия проектирования и строительства: стандартизация строительного производства, узко экономический подход к выработке проектных решений, дефицит времени и профессиональных затрат на проектирование. Эти обстоятельства, определяющие решение насущных жизненных задач в конкретных социально-экономических и организационных условиях, в немалой степени зависят от культурных и экономических ресурсов того или иного региона или страны и не могут быть изменены профессиональными средствами архитектуры. Следовательно, речь должна идти о более масштабных мероприятиях социально-экономического, организационного, законодательного порядка, хотя и сопряженных с архитектурным творчеством, но все же далеко выходящих за его пределы.

На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС было отмечено, что в связи с подготовкой по решению XXVI съезда КПСС новой редакции Программы партии следует «исходить из того, что предстоящие годы и десятилетия принесут с собой значительные изменения также в политической и идеологической надстройке, в духовной жизни общества» и что «совершенствование развитого социализма немыслимо без большой работы по духовному развитию людей». Выяснить место и долю профессиональных возможностей архитектуры в решении этих задач необходимо, если мы не хотим вновь впасть в распространенный в XX в. соблазн архитектурно-реформистской утопии.

В прямой связи с этим находится и другой вопрос. Почему именно те черты современной архитектуры, которые явились следствием практически единственно возможного решения архитектурно-градостроительных проблем в исторической ситуации 60-70-х годов, кажутся нам теперь эстетически и эмоционально неполноценными? Ведь переход к массовому индустриальному домостроению, свободной планировке, новым принципам организации городской структуры и индивидуального жилища был в свое время революционным творческим шагом вперед, и в эпоху своего появления именно эти творческие приемы вызывали энтузиазм как архитекторов, так и горожан. Мы хорошо помним, с каким одобрением встречались общественностью сооружения начала 60-х годов, лишенные декоративной лепнины и весьма строгие по внешнему облику. Сегодня эти же сооружения кажутся нам скучными. Очевидно, изменились смысловые ассоциации, которые мы связывали с новыми архитектурными сооружениями в 60-х годах. Тогда это были надежды на скорую и окончательную ликвидацию жилищного голода, на стремительные темпы социальных преобразований, на быстрый прогресс техники, призванный облегчить и разнообразить наше существование. Что же произошло теперь? Отчасти надежды и ожидания были, видимо, преувеличены, отчасти же мы просто привыкли к тем благам, которые принесла нам современная архитектура и ее новые методы, уже не замечаем их и ищем в архитектуре чего-то нового.

Но если попытаться взглянуть со стороны на эти еще злободневные для нас метаморфозы в оценках архитектуры недавнего прошлого, то мы увидим, что это исторически типичное явление. Критерии оценки архитектуры постоянно меняются, а вместе с ними меняются и эмоциональные реакции. Не только крупнопанельные дома двадцатилетней давности сегодня кажутся менее выразительными, чем они представлялись в конце 50-х. Готика, которую мы признаем одной из вершин мирового зодчества, воспринималась негативно в эпоху Ренессанса. Классическая архитектура Ренессанса вызывала в середине XIX в. недовольство Джона Рескина. Архитектура 40-50-х годов, получившая позднее пренебрежительный эпитет «украшательской», теперь начинает вновь вызывать симпатии; авангардистская архитектура 20-30-х годов, начисто отвергавшаяся в середине 50-х годов, сегодня рассматривается как уникальный вклад в историю культуры. Архитектура модерна долгое время была образцом «дурного вкуса», а сегодня в ней обнаруживают неисчислимые достоинства. Даже эклектика, которая служила когда-то обозначением низшей точки падения архитектурного творчества, в 80-х годах вновь входит в моду.

Непостоянство художественных и архитектурных вкусов не позволяет ограничиться постановкой вопроса о том, какая архитектура должна вызывать положительные, а какая - отрицательные эмоции. Эмоциональная реакция тесно связана со смысловой, культурной, художественной оценкой произведения зодчества, той среды, в которой оно воспринимается и переживается, будь то реальная среда и реальные условия жизни или фантазии, утопии и идеалы, которые архитектурные сооружения символизируют. Учитывая это, необходимо рассмотреть вопрос, в какой мере можно отделить эмоциональное воздействие архитектуры от культурной интерпретации и оценки человеком окружающей среды в целом.

Говоря ниже о сущности самих эмоций, мы хотим лишь понять, каким образом в сфере психики преломляются проблемы архитектурной деятельности и восприятие человеком архитектурных явлений. От настоящей работы было бы наивно ждать решения всех лих проблем, постоянно встающих перед архитекторами, критикой и публикой. Но попытаться вникнуть в суть намеченной проблематики с ее действительной исторической сложностью - наш профессиональный долг. Данная работа должна рассматриваться поэтому как одна из первых попыток постановки темы и нащупывания основных направлений ее развития в будущем.

Авторы видели свою задачу не столько в том, чтобы собрать рассеянный по различным научным источникам материал, сколько и том, чтобы отразить точку зрения профессионала архитектора. С. профессиональной позиции в качестве отправной в книге рассматриваются противоречивые аспекты эмоционального подхода к архитектуре и архитектурному творчеству (Глава I. Эмоции и профессиональное сознание архитектора). Однако за этими противоречиями удается увидеть и нечто более важное - зависимость степени эмоционального накала в архитектуре от исторических коллизий архитектурного творчества и профессионального самосознания. Теория архитектуры и архитектурная критика оказываются при этом полюсами архитектуроведения, в разной степени чувствительными к эмоциональной проблематике.

Однако ограничиться только профессиональной сферой и профессиональным сознанием в исследовании эмоционального воздействия архитектуры невозможно. Уже сам предмет - эмоциональное воздействие - указывает на зрителя, т. е. не только на архитектурную аудиторию, но и на публику с ее обыденным, непрофессиональным сознанием как на основной адресат архитектурного творчества. Это потребовало использования методов изучения эмоционального воздействия архитектурной среды, которые развиваются в психологических исследованиях. Разумеется, анализируя опыт таких исследований (Глава 2. Пути исследования эмоционального воздействия архитектуры), основной упор пришлось делать на соотнесение психологических представлений с профессиональными традициями и сложившейся проблематикой архитектурно-градостроительного проектирования.

Еще один аспект проблемы целиком связан со сферой профессионального мышления и композиционного творчества (Глава 3. Эмоциональное воздействие архитектурной среды и ее организация). Композиционные приемы и средства архитектурного проектирования рассматриваются здесь сквозь призму научного и методологического анализа функции эмоций в деятельности и поведении человека. Здесь тема конкретизируется до типологического уровня, так как многообразие эмоциональных реакций, вызываемых архитектурой, теснейшим образом связано с типами архитектурных сред. Конечно, не существует прямого соответствия между типом здания и спектром возбуждаемых им эмоциональных реакций. На деле наблюдается сложная и до конца не выявленная зависимость между характером деятельности и поведения, с одной стороны, средой - с другой, зависимость, отражающаяся в интегральной реакции человека - чувственном восприятии архитектуры.

Наиболее наглядным доказательством определенной независимости эмоциональной реакции человека на тип среды оказывается оценка совершенства архитектурного сооружения, т. е. эмоционально-эстетическая реакция человека (Глава 4. Эстетическое чувство и архитектура). Именно в эстетической эмоции интегрируется все разнообразие эмоциональных реакций в частности, индивидуальный опыт постижения архитектуры сливается с родовым культурным опытом человечества.

Глава 1 написана А.Г. Раппапортом, глава 2 - Г.В. Забельшанским, глава 3 - Г.Ю. Сомовым, глава 4 - Г. Б. Минервиным (разделы 4.1 и 4.2) и Г.Ю. Сомовым (раздел 4.3). Общая редакция осуществлена проф. Г.Б. Минервиным. Авторы приносят искреннюю благодарность рецензентам книги В. Вилюнасу, Ю. Волчку, Л. Монаховой, а также М. Миловой, принявшей деятельное участие в подготовке рукописи к изданию.

Последние годы социологи и психологи выражают беспокойство тем, что падает ценность семьи, что молодые люди предпочитают «свободные отношения» и не спешат в загс. Анализируя причины происходящего, А. Боссарт пришла к следующему выводу: «Совсем не так уж упала в цене семья, как представляет интригующая статистика разводов и не менее интригующие публикации о сознательном одиночестве. Да, многие мужчины и женщины делают холостяцкий выбор. Претит ли им семья? В принципе, нет. Практически все холостяки не прочь жениться и практически все «сознательные одиночки» не прочь выйти замуж. Семья им в принципе не претит. Им претит такая семья. Такая, какую они видят у своих знакомых. Такая, какой, возможно, вкусили когда-то сами. Такая, в которой выросли. Претит семья, в которой чувства в дефиците».

Именно дефицит чувств – это и есть ключ к разгадке всевозрастающего отчуждения родителей и детей. «Есть дети, с детства уже задумывающиеся над своей семьей, с детства оскорбленные неблагообразием отцов своих и среды своей, а главное, уже с детства начинающие понимать беспорядочность и случайность основ всей их жизни…» – писал Достоевский в черновиках к роману «Подросток».

Судите сами. Вот исповедь тринадцатилетней девочки, которую направили на консультацию педагоги, обеспокоенные ее конфликтностью, взрывным характером, неумением общаться со сверстниками. «Мои родители живут как кошка с собакой, и я постоянно нахожусь в ожидании, что вот сейчас кто-то заорет и на меня. Поженились они не по любви, а потому, что на свет должна была появиться я. Каждый раз во время ссор отец высказывает это матери. Они совершенно разные люди и только в одном похожи – никогда и ни в чем не уступают друг другу. Если отец разрешает мне пойти погулять, мать начинает кричать и на него и на меня. Спор у них часто переходит в истерику матери. А когда они устанут ругаться между собой, то оказывается, что во всем виновата я, и теперь на мою голову сыплется ругань и угрозы. В такие моменты лучше не попадаться им на глаза. Знакомые не раз советовали моим родителям развестись, но они и слышать об этом не хотят. Говорят: дочь жалко – как же она будет жить без отца или матери? А на что мне такая жалость, какой толк в ней? Ведь они не только мучают друг друга, но и меня задергали. Зачем мне такая семья?» И действительно – зачем?

В глазах ребенка родители выступают в нескольких ипостасях: как источник эмоционального тепла и поддержки, без которых он чувствует себя беззащитным и беспомощным; как распорядители благ, поощрений или наказаний; как пример для подражания; как директивная инстанция; как власть, способная взять на себя защиту ребенка или карающая за провинность; как старший друг и советник. А часто ли мы задумываемся над тем, в каком качестве пребываем каждый раз, общаясь с ребенком. Ведь чтобы понимать свое дитя, мотивы тех или иных его поступков, мы, прежде всего, должны научиться понимать самих себя. Что нам важнее всего в жизни? Чего мы хотим от ребенка и какими средствами достигаем желаемого? Как проявляем свои эмоции по отношению друг к другу, к своему ребенку и к людям вообще? На каком уровне общаемся со всеми?

Исследования, проведенные психологами, показали, что уже в конце дошкольного периода у детей начинает преобладать особая форма общения, так называемая внеситуативно-личностная. В основе ее лежит глубинная потребность ребенка во взаимопонимании со взрослыми, в эмоциональном сопереживании с ними; потребность в открытом общении с папой и мамой – во всем том, в чем проявляется истинная родительская любовь. В семье начинается накопление маленьким человеком эмоционального и социального опыта, его переработка и усвоение. В семье он получает обратную межличностную связь, а это важный момент в формировании собственного Я. От того, как подается родителями и как воспринимается ребенком эта связь, зависит многое. Обратная связь может быть вербальной и невербальной, сознательно подаваемой и неосознанно. Порой она не нуждается в словах, но ребенок ее чувствует. Если же эмоционального резонанса нет, то он воспринимает это как холодность родителей. Он не знает, как к нему относятся, и страдает от этого. Можно осыпать ребенка материальными благами, но не дать удовлетворения его насущным эмоциональным потребностям: в любви, понимании, признании, в безопасности, защищенности и он будет чувствовать себя одиноким и покинутым. Парадоксально, но ребенок, которому все позволяется, несчастлив даже в детстве. Вспомните хотя бы фильм «Игрушка». Понаблюдайте за избалованным ребенком. Он то и дело капризничает, наращивает свои требования, будто бы специально нарывается на отказ. Такое впечатление, что ребенок подсознательно ищет грань дозволенного, на которую ему не указывают родители. Найти самому эту грань – задача непосильная для ребенка. А в безграничном, бесформенном пространстве вседозволенности, где нет никаких ориентиров и поэтому не за что зацепиться, ему страшно, неуютно, и он начинает невротизироваться. Не лучшим образом отражается на эмоциональном развитии детей невротическое состояние самих родителей, особенно матери. Блокируется выражение любви к ребенку, который начинает раздражать буквально всем. Часто это случается в семьях, где ребенок похож на нелюбимого члена семьи; где пол ребенка не соответствует ожидавшемуся (ждали мальчика, а родилась девочка), где он родился от незапланированной беременности или не оправдывает честолюбивых ожиданий родителей. Неуютно ребенку и в семье замкнутых, эмоционально холодных родителей или «сверхправильных», считающих, что только строгость является наилучшим средством воспитания. Тяжкой оказывается и ситуация, когда родители так заняты друг другом (будь то всепоглощающая любовь или испепеляющая ревность со слежками и сценами), что не замечают любви детей; или с рождением второго ребенка все внимание переключают на него, отодвигая первенца на задний план и оставляя его в одиночестве со своими переживаниями: обидой, ревностью, завистью, страхом, что не способствует нормальному эмоциональному развитию и затрудняет в дальнейшем общение его со сверстниками.

Зачастую поступки детей пугают родителей, но, чтобы понять их, необходимо взглянуть на семейную ситуацию глазами ребенка. Это не одно и то же, что поставить себя на его место. Как сделать? Просто! В час досуга возьмите листы писчей бумаги, фломастеры или цветные карандаши и рисуйте всей семьей каждый свою картину под названием «Моя семья за каким-нибудь занятием». Только не давайте детям наставлений, кого и как рисовать («Как хочешь».) Сравните рисунки. Совпадают? Нет? С удивлением многие обнаруживают, что ребенок не так радужно воспринимает семью, как хотелось бы родителям. Для многих становится откровением, что дети не чувствуют себя комфортно в семье, что сама семья для них агрессивна. Порой родители и сами не осознают своего семейного неблагополучия или упорно скрывают его даже от самих себя. Нарисуйте «картину» и вам откроется многое.

«Контакт с миром начинается с семьи, – пишет А. Боссарт в своей книге «Парадоксы возраста или воспитания». – С семьи начинается человек, обязанный ей честью, добром и благородством, если она мудра; несвободный от нее – хотя бы фактом своего протеста против нее, если она дурна; и обреченный на поиск ее, если ее нет». Как часто с сожалением приходится констатировать, что и при живых родителях ребенок чувствует себя сиротой, хотя семья считается по общепринятым понятиям благополучной. Да и само понятие семейного благополучия стало относительным.

Наблюдая жизнь окружающих, вы, очевидно, не раз удивлялись: почему мать-одиночка едва сводит концы с концами, но живет душа в душу с дочерью-подростком? Почему в доме, из которого в поисках «красивой жизни» сбежала мать, а отец крутится, как белка в колесе, воспитывая двоих сыновей, всем уютно и тепло, а дети вырастают людьми без морального ущерба? Почему в доме, где гвалт и беспорядок и кроме долгов ничего нет, все понимают и уважают друг друга? И почему в «правильной» семье, где все трудятся, где достаток и «безупречная» мораль – сын в глухой ненависти ко всему этому спивается, а дочь на грани самоубийства? Дело в том, что в каждой семье есть нечто такое, что делает ее благополучной или неблагополучной для ребенка, прежде всего. И имя этому – эмоциональный мир.

Формируются различные виды деятельности и формы общения с окружающими обуславливают глубокие изменения в эмоциональной сфере ребенка. Правильное понимание эмоциональных состояний человека очень важно для формирования адекватных межличностных отношений, овладения собственными эмоциями, их регуляции и воздействий на окружающих. Понимание эмоций и чувств способствует лучшему пониманию художественной литературы и художественных фильмов, театральных постановок, что в свою очередь, обогащает знания детей о мире чувств.

А.В. Запорожец отмечал, что развитие эмоциональной сферы ребенка и воспитание на этой основе его чувств является первостепенной задачей, «не менее, а в каком-то смысле даже более важной, чем воспитание его ума». Его исследования свидетельствуют о том, что развитие эмоциональных процессов связано, с одной стороны, с переходом от относительно непосредственных к сложно опосредованным словом эмоциональным переживаниям, а с другой – с развитием мотивационной и смысловой сферы личности. Механизм качественной динамики и развития эмоций заключается в опосредовании социально обусловленных эмоций деятельностью. Однако, как отмечали Л.И. Божович, А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев, Я.З. Неверович и др., не все компоненты детской деятельности играют одинаковую роль в возникновении и развитии эмоций. Особенно важное значение имеют цели и мотивы осуществляемой деятельности, а способы выполняемых действий оказывают лишь косвенное влияние.

Роль взрослого заключается в том, чтобы, опираясь на жизненный опыт ребенка, с помощью словесных объяснений помочь ему понять связь между мотивом и продуктом деятельности. Это позволяет ребенку еще до начала деятельности предвосхитить её социальное значение и эмоционально настроиться на неё, что в свою очередь приводит к актуализации складывающихся у ребенка простейших социальных мотивов деятельности и усиливает их влияние на общую направленность и динамику поведения .

В основе такого эмоционального предвосхищения лежат, отмеченные Л.С. Выготским, сдвиг аффекта с конца к началу деятельности и появление у дошкольников особого «эмоционального воображения», которое сочетает в себе аффективные и познавательные процессы.

Единство эмоций и когнитивных психических процессов, а также роль когнитивных элементов в эмоциональных процессах рассматривались в работах Е.Р.Баенской, Н.Я. Грота, А.В. Запорожца, А.Н. Леонтьева, Я.З. Неверович, С.Л., Никольской О.С., Рубинштейна, П.В. Симонова, Б. Спинозы, Д.Б. Эльконина и др. Исследователи отмечали, что эмоция есть знание плюс отношение (возбуждение); что эмоции связаны с деятельностью, познавательными процессами и взаимодействуют с нравственностью и свободой воли личности. Л.С. Выготский указывал на необходимость «рассматривать отношения между интеллектом и аффектом не как вещь, а как процесс», а также «освободиться от взгляда на связь интеллекта и аффекта как на одностороннюю механическую зависимость мышления и чувства» и признать их внутреннюю связь и единство. Л.С. Выготский отмечал, что «переход от низших к высшим аффективным образованиям непосредственно связан с изменением отношений между аффектом и интеллектом». Таким образом, эмоциональная и когнитивная системы совместно обеспечивают ориентировку в окружающем.

Эмоциональное развитие подразумевает формирование представлений об эмоциях, в структуру которых входят внешнее выражение эмоций, их адекватное переживание и понимание их содержания в различных ситуациях. Изучая развитие эмоциональной сферы ребенка, С.Л. Рубинштейн, К.В. Шулейкина и др. отмечали, что эмоции появляются у человека еще до рождения. В частности такие эмоциональные реакции как удовольствие и неудовольствие отмечаются уже у пяти-шестимесячного плода. Как указывал К. Изард, в процессе онтогенеза развивается способность использовать эмоциональную экспрессию в качестве средства общения, а также улучшается распознавание эмоций по выражению лица. Эти изменения исследователи связывают, прежде всего, с тем, что с возрастом происходит расширение и усложнение знаний об эмоциях, расширяется «словарь эмоций», границы эмоциональных понятий становятся более четкими, дифференцируются представления о причинах эмоций и внутренних состояниях. Это становится возможным только в условиях общения в процессе совместной деятельности ребенка с взрослыми, которые являются носителями общественно-исторического опыта человечества.

Тенденция к усложнению знаний об эмоциях у детей проявляется в нескольких направлениях. Ввиду быстрого когнитивного развития ребенок все более точно осознает оттенки эмоций в повседневной жизни и выражает их в речевой форме. Установлено, с возрастом ребенок лучше идентифицирует эмоции, границы эмоциональных понятий становятся более четкими, увеличивается число параметров, по которым он различает эмоции. Кроме того, усложняются знания об эмоциях. Под усложнением следует понимать разрушение жесткой сцепленности между отдельными ее компонентами. Как отмечают А.Н. Леонтьев, Л.И. Божович и другие, развитие эмоции тесно связано с развитием мотивов поведения, с появлением у ребенка новых потребностей и интересов. На протяжении детства происходит не только глубокая перестройка органических потребностей, но и усвоение создаваемых обществом материальных и духовных ценностей, которые при определенных условиях становятся содержанием внутренних побуждений детской личности.

В своих исследованиях Былкина и Д.В. Люсина отмечают, что уже годовалые дети невербальным поведением могут выражать противоречивые эмоции в незнакомой ситуации, двойственные чувства, смешивая стремление к контакту и сопротивление, как только его добиваются (злость, потому что их оставили одних; облегчение, когда возвращается мама или папа). Очевидно, существует значительный разрыв между эмоциональным переживанием ребенка и его способностью когнитивно упорядочивать это переживание и сообщать о нем. В некоторых ситуациях дети осознавать только самую яркую эмоцию, но, пытаясь справиться с этой ситуацией или выразить свои чувства, испытывают сложность эмоционального переживания.

К началу дошкольного возраста ребенок имеет относительно богатый эмоциональный опыт. Он обычно довольно живо реагирует на радостные и печальные события, легко проникается настроением окружающих его людей. Выражение эмоций носит у него очень непосредственный характер, они бурно проявляются в его мимике, словах, движениях, появляется ожидание (предвосхищение) эмоций, что оказывает, по мнению А.В. Запорожца и Я.З. Неверович, существенное влияние на мотивацию поведения и деятельности. А.М. Щетинина отмечала, что у дошкольников постепенно развивается умение определять эмоциональное состояние других людей, которое зависит не только от возраста детей и накопленного ими опыта, но и от модальности эмоции. Однако для пятилетнего ребенка средства, выражающие экспрессию, становятся сигнальными только в контексте действия и ситуаций. В исследовании В.Х. Манерова установлено, что для большей части детей 5-6 лет становится доступным определение эмоций другого человека по его речи.

О.А. Денисова, О.Л. Леханова и др. отмечают, что к четырем годам ребенок должен уметь узнавать эмоциональные состояния: радость, грусть, гнев, удивление, испуг. Знает некоторые способы выражения этих эмоциональных состояний (через рисунок, вокализацию, с помощью мимики, жестов и пантомимики). К пяти годам ребенок должен уметь узнавать по пиктограмме и называть эмоциональные состояния: радость, грусть, гнев, удивление, испуг. Умеет рассказать о своем настроении. Знает способы выражения и изменения этих эмоциональных состояний. Умеет определить эмоциональные состояния у героев сказки .По данным Ла Френье, большинство 4-летних детей еще не способны четко различать реальные и видимые эмоции. Любое выражение лица они принимают за чистую монету. Однако уже в 6-летнем возрасте большинство начинает понимать: если, к примеру, ты упал, то товарища можно ввести в заблуждение и не показать вида, что ушибся, а то еще дразнить будут. Эта задача успешнее решается теми, кто овладел мастерством маскировки эмоций. Данный факт можно считать важным шагом в развитии, ведущим к пониманию социальной жизни (в том числе противоречивых мотивов как в самом себе, так и в окружающих амбивалентных межличностных отношениях). Это с одной стороны; с другой - приводит к более сложным представлениям о самом себе.

К шести годам ребенок должен уметь узнавать по пиктограмме и называть эмоциональные состояния: радость-восторг, грусть, гнев-ярость, удивление, испуг, растерянность, спокойствие. Сформированы представления о таких личностных качествах людей как доброта и злость, жадность и щедрость, лень, капризность. Ребенок умеет оценивать себя, выделяя в своем поведении эти качества. Проявляются элементы рефлексии. К семи годам - ребенок должен уметь относиться критически к своим поступкам; появляются элементы рефлексии; устойчивая самооценка.

Наиболее интенсивно в дошкольный период развивается способность понимать эмоции других людей по мимике. Уровень понимания детьми того или иного эмоционального состояния зависит от ряда условий:

1. от знака и модальности эмоции (так, положительные эмоции распознаются детьми легче и лучше, чем отрицательные, однако удивление дети понимают плохо, хотя эта эмоция относится к положительным);
2. от возраста и накопленного в процессе жизни опыта распознавания переживаний в различных жизненных ситуациях, в различном эмоциональном микроклимате (подобный опыт накапливается у детей чаще всего стихийно, однако его, видимо, можно обогатить в специально организованных условиях, что, безусловно, повысит возможности и умение детей понимать состояние людей);
3. от степени владения ребенком словесными обозначениями эмоций (правомерно предположить, что перевод с конкретно-чувственного понимания экспрессии на уровень ее осмысления возможен при условии точной и полной вербализации эмоциональных состояний и их внешних выражений);
4. от умения ребенка выделять экспрессию и дифференцировать ее элементы, то есть от типа восприятия, от сформированности эталонов выражений состояний.

Типы восприятия эмоций детьми

А.М. Щетинина, работая с детьми среднего и старшего дошкольного возраста, подробно изучала проблему развитияспособности понимать эмоции других людей по мимике. Она выявила несколько типов восприятия эмоциональных состояний по экспрессии.

1. Довербалъный тип. Эмоция не обозначается словами, ее опознание обнаруживается, когда ребенок принимает выражение лица, соответствующее характеру конкретной ситуации («Он, наверное, мультик смотрит»).
2. Диффузно-аморфный тип. Ребенок называет эмоцию, но воспринимает ее поверхностно, нечетко («Веселый», «Посмотрел - и узнал, что он грустит»). Составляющие элементы эталона эмоции еще не дифференцированы.
3. Диффузно-локальный тип. Воспринимая выражение эмоции глобально и поверхностно, ребенок начинает выделять отдельный, часто единичный элемент экспрессии (в большинстве случаев - глазами).
4. Аналитический тип. Эмоция опознается благодаря элементам экспрессии. В подавляющем числе случаев ребенок опирается на выражение лица, а не на позу.
5. Синтетический тип. Это уже не глобальное и поверхностное восприятие эмоций, а целостное, обобщенное («Злая она, потому что вся злая»).
6. Аналитико - синтетический тип. Ребенок выделяет элементы экспрессии и обобщает их («Она веселая, у нее все лицо такое - глаза веселые и рот»).

Как отмечает А.М. Щетинина, тип восприятия экспрессии зависит не только от возраста и накопленного опыта, но и от модальности эмоции. Страх и удивление дети 4-5 лет понимают преимущественно по довербальному типу восприятия, радость и грусть - по диффузно-аморфному типу, а дети 6-7 лет - по аналитико-синтетическому. Если чувство гнева воспринимает ребенок 4-5 лет, то ведущим становится диффузно-локальный тип, а если 6-7-летний - то аналитический.

По данным Н. Довгой и О. Перелыгиной, воспитанники старшего дошкольного возрастадостаточно легко понимают причины таких эмоций, как радость, грусть, страх, гнев, стыд. Наиболее сложные для понимания эмоции гордость, удивление воспринимают дети подготовительной к школе группы. Свозрастом понимание причин того или иного эмоционального состояния расширяется, углубляется. Если в средней группе дети акцентируют внимание на удовлетворении (или неудовлетворении) своих потребностей, то в старших группах ответы в большей степени распространяются на сферу межличностных отношений, включают категории, не связанные с непосредственным опытом ребенка.Заметный прогресс, особенно при переходе из старшей группы в подготовительную, прослеживается в развитии понимания внешних проявлений эмоций, особенностей поведения в том или ином эмоциональном состоянии: дети не только осознают свое поведение под влиянием тех или иных эмоций, но и пытаются управлять собственными эмоциями.

Достаточно успешными для детей шести-семилет оказались результаты исследования понимания причин эмоций. Н. Довгая исследуя понимание особенностей поведения человека в эмоциональном состоянии, выявила, что многие дети испытывали значительные трудности. Она объясняет это тем, что называя возможные причины, дети пользовались «абстрактными» знаниями, т.е. теми, которые получили в ходе познавательных бесед, чтения литературных произведений. Четко зная, чего должен стыдиться или чем должен гордиться человек, они, тем не менее, это знание не нагружали личностным смыслом. А это необходимо, когда ставится задача указать особенности своего поведения в состоянии соответствующей эмоции и когда просят вспомнить подобный случай.

Недостаточный личный опыт, низкий уровень рефлексии, свойственный старшему дошкольному возрасту, обуславливают меньшую успешность в том случае, когда следует выполнить задание, требующее понимания эмоций как причин поведения, чего нельзя сказать относительно задания по определению возможных причин эмоций. Исследование вербальной идентификации эмоций показало, что у детей наблюдается недостаточное развитие активного словаря эмоций. Чаще всего дети использовали понятия более обобщенного характера («Грусть - плохое настроение»). Как и в других заданиях, наибольшие трудности вызвало задание, связанное с чувством гордости. Даже в подготовительной к школе группе это слово использовали только 40% детей. Что примечательно: даже те, кто демонстрировал хорошее владение языком эмоций (47%), затруднялись привести пример из собственного опыта. Н. Довгая и О. Перелыгина сделали следующие выводы:

1. Знание соответствующих слов, обозначающих эмоциональное состояние, оторвано от опыта и характеризует скорее речевое развитие (словарный запас), чем эмоциональное.
2. В детском саду (и в семье) основной акцент делают на развитие у ребенка интеллектуальных и волевых качеств. Нередко уже 5-летних детей готовят к поступлению в школу, что существенным образом обедняет игровой опыт - естественный источник эмоций.
3. Взрослые недостаточно озвучивают собственные эмоции, не говорят с ребенком о чувствах, переживаниях, что, естественно, не пополняет лексикон. Отсюда и невладение языком эмоций, невозможность вербализовать свои переживания и,как следствие, неспособность контролировать и адекватно выражать эмоции.
4. Дети с трудом ориентируются в своем эмоциональном опыте. У большинства тех, кто принимал участие в эксперименте, мы наблюдали вытеснение эмоции гнева, что существенным образом затрудняло обучение конструктивным способам его выражения. Вина же осознавалась не как эмоция, а как объективность (совершение неблаговидного поступка, заслуживающего осуждения). А ведь переживание чувства вины - естественный регулятор поведения.

Эмоциональное развитие детерминируется двумя группами факторов - внутренними (созревание коры головного мозга, развитие когнитивной сферы, самосознания и т.д.) и внешними (особенности социализации ребенка). Для развития когнитивного компонента эмоциональной сферы факторы второй группы имеют доминирующее значение. Н. Довгая и О. Перелыгина показали, что современный дошкольник испытывает существенные затруднения в развитии эмоциональной сферы прежде всего в силу таких обстоятельств, как дефицит общения со взрослыми, стремление взрослых форсировать интеллектуальное развитие, бедный игровой и реальный опыт.

Понимание эмоций зависит от собственного эмоционального опыта ребенка. Е.Л. Яковлева отмечает в понимании эмоционального состояния другого человека необходимость осознания собственных эмоциональных реакций, которые развиваются во взаимодействии дошкольника со взрослым. Осознанию собственных эмоций ребенком способствуют называние взрослым эмоциональных реакций и состояния ребенка, принятие или непринятие взрослым этих эмоций, поддержка адекватных реакций и отвержение неадекватных. Кроме того, роль взрослого заключается в том, что он предоставляет дошкольнику образцы способов эмоционального самовыражения.